Юрий Гельман - Минтака Ориона

– Какая идейка?

– Да вот, съездить хочу кое-куда на днях. Тебя возьму развеяться.

– Это куда еще? – насторожился Игорь.

– В Лондон. На Сотбис. Хочу пару картин купить, а ты, как эксперт, поможешь мне.

– Ничего себе идейка! – воскликнул Игорь, и глаза его загорелись. – А когда ехать?

– Да-да! Не суетись. Может, я еще передумаю.

– Нет! Помнишь, как в детстве: первое слово дороже второго?

– Помню, помню, – улыбнулась Алла. – Поедем, уговорил.

– Ты у меня самая лучшая сестра в мире! – воскликнул Игорь и нежно обнял Аллу.

Широкое светлое здание со стрельчатыми окнами неподалеку от площади Гровенор, было освещено снаружи рядом ярких, желто-горячих фонарей, да и изнутри светилось не менее ослепительным светом. У фасадного подъезда стояло множество экипажей с титульными гербами хозяев на бортах, повсюду сновали лакеи в лилово-синих ливреях, суетились несколько констеблей, привлеченных для поддержки порядка.

Из широко распахнутых окон доносились стройные переливы очаровательных танцевальных мелодий, трубные басы оживленно говорящих мужчин, непринужденный смех веселившихся женщин, звон бокалов и столовых приборов.

Около девяти часов вечера, когда подписной бал почти уже достиг апогея своей обширной программы, к дому миссис Корнелис подъехали лорд Фулхем и Эндрю. Гость и лучший друг капитана был с иголочки одет в новый малиновый камзол с позолоченными пуговицами, темно-синие кюлоты с широкими белыми бантами на коленях и мягкие коричневые башмаки из свиной кожи. Его рубашка с воротником-жабо, прихваченная у самого горла золотой брошью с бриллиантом, хрустела при каждом движении, как сухой снег под ногами. По лицу Эндрю блуждала смущенная улыбка, выдававшая в нем человека инородного на столь изысканном собрании, по меньшей мере – провинциала. Однако его друг и покровитель, лорд Фулхем, чей гардероб накануне пришлось здорово перетрусить, чтобы одеться подобающим образом, одним своим присутствием вселял в Эндрю уверенность.

Войдя в танцевальный зал, показавшийся Эндрю еще бóльшим, чем все здание снаружи, милорд быстро отыскал глазами хозяйку бала, немолодую уже, суховатую, но сохранившую в фигуре и на лице черты привлекательности, миссис Корнелис, которая плавной походкой аристократки перемещалась между гостей. Они приблизились к ней, и милорд, который был здесь редким, но всегда желанным гостем, представил своего спутника, как старого друга из далекой колонии.

Миссис Корнелис, годившаяся графу в матери, кокетливо улыбнулась ему и Эндрю и сказала, грациозным движением поправляя прическу:

– Милорд, вы знаете, как я всегда радуюсь вашему присутствию на моем балу, который от этого становится еще более веселым и оживленным. Надеюсь, что вашему другу понравится здесь настолько, что он также станет постоянным подписчиком. Веселитесь, господа, у нас для этого все приготовлено. И не забудьте остаться на фейерверк. По моим сведениям, сегодня нам приготовили нечто особенное.

На этом церемония знакомства была закончена. Милорд повлек Эндрю в глубину зала, где увидел нескольких своих приятелей. Завязался разговор, в котором друг сэра Алекса почти не принимал участия, лишь прислушиваясь к отдельным фразам, но больше изучая глазами роскошную обстановку и многочисленных гостей.

Привлекательных дам, как и элегантных кавалеров, было здесь, действительно, немало, как и предупреждал накануне сэр Алекс. Но поскольку пялить глаза на кого-то, как понимал сам Эндрю, было бы верхом неприличия, он старался проходить по лицам этих людей вскользь, не вызывая ни в ком из них возмущения.

Тем временем распорядитель бала объявлял все новые танцы, некоторые из которых, то ли по программе, то ли по чьей-либо просьбе время от времени повторялись. Лорд Фулхем, как и его приятели, выбирали дам, увлекали их на середину, проводили в отдельных па, кружили по залу. Они уже давно не обращали внимания на Эндрю, который, стараясь не привлекать к себе внимания, отдалился от сэра Алекса и нашел скромное местечко у одной из колонн. Совсем неподалеку от него оказался один из многочисленных столов с едой и выпивкой, которые были расставлены по периметру зала. У стола постоянно дежурили два лакея с одинаково подобострастными розовыми лицами, которые по первой же просьбе любого, кто подходил, наполняли фужер, либо подавали закуску.

Воспользовавшись этим, Эндрю не стал теряться, и вскоре почувствовал себя вполне счастливым и удовлетворенным. В какой-то момент он даже раскланялся с кем-то из присутствующих, проходивших мимо, но тут же совершил оплошность, когда вдруг от избытка чувств подмигнул одной хорошенькой леди. Та густо покраснела и, наклонившись к даме, находившейся рядом, что-то нашептала ей на ухо. Немалых усилий стоило затем Эндрю сохранять на лице отрешенное выражение после того, как дама сверкнула глазами в его сторону.

Так прошло около часа. Два или три раза к своему другу подходил лорд Фулхем и, убеждаясь, что все в порядке, снова удалялся. И вот, наконец, объявили то, о чем предупреждала миссис Корнелис. Все потянулись в сад, который благоухал жасмином и розами и где так же, как в зале, были расставлены столы с угощениями. В саду горели фонари, но по распоряжению мастера фейерверков, который торопливо сновал между гостями, фонари пришлось потушить.

Затаив дыхание, гости ждали обещанных чудес. Эндрю, стоявший в общей толпе, не выпускал из поля зрения сэра Алекса – так ему было спокойнее. И тут началось. Разноцветные огни, то взлетая к самим звездам со свистом и воем, то кружась в замысловатых веерах и мельницах невысоко над землей, освещали заполненный гостями сад. Над головами людей то и дело разрывались какие-то хлопушки, осыпая высокие прически дам и плечи мужчин золотистыми кружочками конфетти. Повсюду раздавался шорох, свист, выстрелы специально подготовленных патронов, и в этом шуме тонули, растворяясь, восторженные голоса людей.

И вдруг неподалеку от того места, где находился Эндрю, случилось то, чего меньше всего ожидали люди. Одна из шутих, взлетая, задела ветку дерева, резко изменила траекторию полета и упала на голову женщины, которая, не успев даже вскрикнуть, повалилась навзничь. Платье на ней в один миг вспыхнуло, как факел. Толпа в едином порыве ахнула и расступилась, образовав круг всеобщего оцепенения. И только один человек, в два прыжка оказавшийся рядом, сорвал с себя малиновый камзол, которым начал сбивать пламя. Его отчаянная попытка, впрочем, не принесла успеха, и тогда он, схватив женщину в охапку, бросился к фонтану, расположенному тут же, и вместе со своей огненной ношей упал в воду.

Поначалу дико не везло.