Редьярд Киплинг - Сказки Старой Англии

- Не знаю. Ты хотел сделать очень много?

- Я хотел подчинить Зверя. Нельзя, чтобы Зверь был сильнее человека. Но наш народ боялся. Даже моя мать, жрица, и та испугалась, когда я ей рассказал о своем желании. Мы привыкли бояться Зверя. Когда он оставил нас в покое, я был уже мужчиной и у меня появилась Возлюбленная - она, как и мать, была жрицей. Она приходила ждать меня у прудов. Может быть, Зверь просто устал, может быть, отправился к своим богам узнать, чем бы причинить нам побольше зла. Как бы то ни было, он ушел, и мы вздохнули свободнее. Женщины снова стали петь, следили за детьми уже не так строго, и стада паслись на самых отдаленных пастбищах. Свое я погнал вон туда, он махнул рукой в сторону леса, неясной полоской встававшего у горизонта, - там превосходная молодая трава. Потом стадо двинулось на север. Я шел следом, пока оно не приблизилось к деревьям, - он понизил голос, - где живут Дети Ночи. - Он снова указал на север.

- А-а, теперь-то я припоминаю, вы же очень боитесь деревьев. Скажи, почему?

- Потому что боги не любят деревья и ударяют в них молнией. Мы видели, как целыми днями они горели на опушке леса. К тому же там живут Дети Ночи. Все знают, что они настоящие волшебники, хотя и поклоняются тем же богам, что и мы. Когда к ним попадает какой-нибудь человек, они вкладывают в него чужую душу, заставляют говорить чужие слова, бегущие как вода. Но голос сердца звал меня на север. Когда я пас овец около леса, я увидел, как три Зверя преследуют человека. По тому, что он бежал к деревьям, я понял, что он - житель леса. Мы, жители Белых Скал, деревьев боимся больше, чем Зверя. Топора у того человека не было, зато был такой вот нож. Один Зверь прыгнул на него. Человек ударил его ножом. Зверь упал замертво. Другие, скуля, бросились прочь. От наших пастухов они бы никогда так не побежали. Человек исчез среди деревьев. Я осмотрел убитого Зверя. Он был убит необычным способом: на теле не было ни ссадин, ни кровоподтеков, одна только глубокая, зияющая рана, которая рассекла его злое сердце. Это было здорово! Теперь-то я знал, что нож был заколдованный, и стал думать, как бы добыть его. Я очень много думал об этом.

Когда я пригнал свое стадо на стрижку, мать моя, жрица, спросила меня: "Вижу по лицу: ты увидел что-то новое. Что это?"

"Это моя печаль", - ответил я.

"Все новое печально, - сказала она. - Садись сюда, на мое место, и побудь со своей печалью".

Я сел на ее место у огня, где она зимой водит беседы с духами, и два голоса заговорили в моем сердце. Один говорил: "Попроси волшебный нож у Детей Ночи. Недостойно человеку подчиняться Зверю". Я прислушивался к этому голосу. Другой голос возражал: "Если ты пойдешь, Дети Ночи изменят твою душу. Ешь и спи здесь". И снова первый голос: "Попроси нож". Я внимал этому голосу.

Утром я сказал матери: "Я иду, чтобы добыть для своего народа одну вещь, но не знаю, вернусь ли самим собой". Она ответила: "Вернешься ли ты живым или мертвым, в прежнем образе или нет - я останусь твоей матерью".

- Это правда, - сказал Пак. - Никаким волшебством нельзя изменить сердце матери.

- Да, никаким. Потом я поговорил с моей Возлюбленной, которая приходила ждать меня у прудов. Она обещала быть мне верной. - Человек рассмеялся. - Я отправился в то место, где видел волшебника с ножом. Два дня я лежал на опушке, прежде чем осмелился войти в лес. Я шел, нащупывая себе путь палкой. Я боялся ужасных шепчущихся деревьев, духов, обитавших в их ветвях, боялся мягкой земли, проваливающейся под ногами, красных и черных вод. Но больше всего я боялся перемены, которая могла произойти со мной. И вот этот миг настал!

Человек снова вытер лоб, дрожа всем телом. Он успокоился, только положив руку на воткнутый в землю нож.

- Голова моя горела, как в огне, на губах появилась горечь, веки пылали, дыхание стало быстрым и горячим, а руки были как чужие. Я почему-то вдруг начал петь и смеяться над деревьями, хоть их и боялся. В то же время я видел себя как бы со стороны, и мне было жаль смеющегося юношу, который был мной. Да! Дети Ночи - настоящие чародеи!

- А может, это были Духи Туманов? - спросил Пак. - Это они меняют человека, если он спит в туманах. Ты спал в них?

- Спал, но я знаю, что это были не они. Через три дня сквозь деревья я увидел красный цвет и услышал глухие удары. Я увидел, как Дети Ночи выкапывали из ямы красные камни и бросали их в огонь. Камни таяли, словно сало, а люди молотками били по образовавшейся массе. Я хотел заговорить с этими людьми, но в моем горле встали чужие слова, и я смог промолвить только одно: "Не надо так шуметь, у меня раскалывается голова". Я понял, что околдован, я хватался за деревья и молил Детей Ночи снять их чары. Они были жестоки. Они задали мне множество вопросов и не дали ответить ни на один. Они вложили в меня чужие слова, так что я не мог сказать то, что хотел, и в конце концов заплакал. Тогда они отвели меня в какую-то хижину, наносили на пол раскаленных камней и стали поливать их водой, распевая заклинания. С меня ручьем лил пот, и наконец я заснул. Проснувшись, я больше не был безвольным, кричащим существом, мой собственный дух снова вернулся в мое тело, и я лежал спокойно и невозмутимо, будто камешек на берегу моря. Выслушать меня пришли все люди - мужчины и женщины, и у каждого был свой волшебный нож. Их ушами и языком была жрица.

Я заговорил. Я говорил долго, и слова текли медленно, словно овцы, когда они рядами проходят мимо стоящего на пригорке пастуха, который считает и тех овец, что уже дошли до него, и тех, что еще только подходят. Я просил волшебные ножи для своего народа. Я сказал, что мы принесем мясо, молоко, шерсть и разложим все на траве около деревьев, если Дети Ночи оставят там ножи. Им понравилось это предложение. Их жрица спросила: "Ради кого ты пришел?"

"Ради своего народа. Овцы - они как люди. Если Зверь убьет овец, мы умрем. И вот я пришел за волшебным ножом, чтобы убить Зверя".

"Мы не знаем, - сказала она, - позволит ли наш бог торговать нам с народом Голых Скал. Подожди, пока мы его спросим".

Когда они поговорили со своим богом (а их бог - он же и наш бог), жрица сказала: "Ему нужно доказательство, что твои слова правдивы".

"Какое доказательство?"

"Бог говорит, что если ты пришел ради народа, ты отдашь ему правый глаз, а если ради чего-то другого - то нет. Такое доказательство требует бог. Мы ни при чем".

"Это тяжелое доказательство. А другого пути нет?"

"Есть. Если хочешь, можешь уйти хоть сейчас, сохранив на лице оба глаза. Но тогда твой народ волшебных ножей не получит".

"Мне было б легче знать, что меня должны убить", - сказал я.

"Наверно, бог знал и это. Смотри! Мой нож уже готов!"

"Так не теряй же времени!" - воскликнул я.

И она выколола мне глаз своим раскаленным над огнем ножом. Она сделала это своими руками. Я был сын жрицы. Она была жрицей. Это работа не для простого человека.