Бана - Кадамбари

Тебе, добродетельному, доводилось, верно, слышать, что в мире богов живут некие девы, зовущиеся апсарами. Есть четырнадцать родов-апсар: первый возник из разума лотосорожденного Брахмы, второй — из вед, третий — из огня, четвертый — из ветра, пятый — из амриты, добытой при пахтанье океана, шестой — из воды, седьмой — из света солнца, восьмой — из лучей луны, девятый — из земли, десятый — из молнии, одиннадцатый был сотворен богом смерти, двенадцатый — богом любви, а два последних явились на свет от брака с гандхарвами двух дочерей Дакши — Муни и Аришты. Как видишь, из четырнадцати родов апсар только два происходят от гандхарвов. И в числе потомков этих двух родов шестнадцатым по счету сыном Муни родился Читраратха, который своими достоинствами превосходит остальных пятнадцать братьев во главе с Читрасеной. Его доблесть прославлена, поистине, во всех трех мирах, а его величие приумножается тем, что сам благой Индра, к чьим ногам-лотосам склоняются гирлянды корон всех богов, называет его другом. Еще в юности дланью своей, на которую падает темно-синий отблеск лезвия его меча, добыл он себе верховенство надо всеми гандхарвами. Неподалеку отсюда, у северной границы Бхаратаварши, в стране Кимпуруше среди гор Варша на горе Хемакуте, находится его столица. Там под сенью его скипетра живет несколько сотен тысяч гандхарвов; и именно он, Читраратха, насадил этот прекрасный лес, названный его именем, вырыл это громадное озеро Аччходу и воздвиг это изваяние Шивы, супруга Парвати. Что же касается Аришты, сестры Муни, то она родила прославленного гандхарву Хансу, старшего из шести единоутробных братьев, среди которых вторым за Хансой идет Тумбуру. Когда Ханса был еще ребенком, Читраратха, владыка всех гандхарвов, помазал его в цари, отдал ему под власть второй род гандхарвов, и с тех пор в окружении неисчислимого войска Ханса тоже живет на горе Хемакуте.

Между тем в роде апсар, возникшем от лучей луны, родилась девушка по имени Гаури, с телом таким белым, что кажется сотворенным из прелести лунного диска, излившейся белым сиянием, и такая прекрасная в глазах обитателей трех миров, что кажется второй богиней Парвати. Подобно реке Мандакини, супруге Молочного океана {242} 242 …Мандакини, супруге Молочного океана… — Все реки, в том числе и Мандакини, считаются, по индийским мифологическим представлениям, женами Мирового (Молочного) океана. , она стала любимой женой владыки второго рода гандхарвов Хансы. Вступив с ним в брачный союз, как Рати с богом любви или осенняя туча с лотосом, она была провозглашена им главной царицей и с тех пор наслаждается близостью с равным себе по рождению. От этой великой своими достоинствами супружеской пары и родилась — им на горе! — я, единственная их дочь, но лишенная счастливых обетований, средоточие многих тысяч несчастий — такая вот, какой ты меня видишь. Отец мой, бывший долгое время бездетным, отпраздновал мое рождение так торжественно, как не празднуют рождение сына. И на десятый день моего появления на свет он дал мне, согласно обычаю, имя — Махашвета, что значит Очень Белая. В отцовском доме я счастливо прожила свои детские годы, в младенчестве нескладно, но нежно лепетала, переходя, как лютня, с колен на колени гандхарвов, не знала ни забот, ни страстей, ни горя. Но в конце концов и ко мне пришла пора юности, подобно тому как с началом весны приходит месяц мадху {243} 243 …месяц мадху… — Мадху, или чайтра, — первый месяц весны, приблизительно март — апрель. , с месяцем мадху — цветочные почки, с почками — цветы, с цветами — пчелы, с пчелами — опьянение медом.

Настали дни, когда на лесных лужайках расцветают новые лотосы; когда нежные побеги на деревьях манго пробуждают желания у влюбленных; когда стяги бога любви колышет легкий ветер с гор Малая; когда девушки, веселясь, обрызгивают вином изо рта почки на деревьях бакулы; {244} 244 …обрызгивают вином ‹…› почки на деревьях бакулы… — См. примеч. 141. когда бутоны цветов калеяки чернеют от слетевшихся пчел; когда повсюду разносится гул ударов о стволы ашоки ножных браслетов {245} 245 …гул ударов о стволы ашоки ножных браслетов… — См. примеч. 141. прекрасных женщин; когда в чудесных манговых рощах слышится сладкое жужжание пчел, привлеченных благоуханием раскрывшихся почек; когда земля, словно посыпанная песком, становится белой от густого слоя цветочной пыльцы; когда на качелях из веток лиан раскачиваются опьяневшие от меда шмели; когда если и выпадают дожди, то только дожди нектара, исторгнутого из бутонов цветов лавали когтями резвящихся на деревьях кукушек; когда дороги словно бы политы кровью сердец путников {246} 246 …дороги словно бы политы кровью сердец путников… — Страдания путников, разлученных в весенние дни со своими женами, — излюбленный топос индийской поэзии. , которые разорвались от страха при звоне натянутого лука Манматхи, заполучившего себе на радость в жертву жизни их жен; когда стороны света оглушает пронзительный свист нескончаемой вереницы стрел бога любви, оперенных цветами; когда даже днем спешат на свидание женщины, ослепленные охватившей сердце страстью; когда время как бы затоплено вышедшим из берегов океаном любви — настали весенние дни, когда блаженствуют сердца всех живущих в этом мире.

И вот в один из таких дней месяца мадху я вместе с матерью пошла к озеру Аччходе, чья красота была умножена красотой цветущих на нем лотосов налина, кумуда, кувалая и кахлара. Там, почтив образы Шивы, которого вместе с Бхринги и Рити нарисовала на скалах приходящая сюда купаться богиня Парвати, и где, как можно было судить по оставшимся на песке следам ног, совершали поклонение святые мудрецы, я бродила со своими подругами и, восхищаясь всем сердцем этой прекрасной, чарующей местностью, восклицала: «Вот заросли лиан, дарящие путникам гроздья чудесных цветов, чьи стебли гнутся под тяжестью пчел! Вот манговые деревья, источающие медовый нектар из цветочных почек, разодранных когтями кукушек! Вот тенистая аллея сандаловых деревьев, чьи корни покинуты змеями, напуганными криками опьяневших павлинов! Вот превосходные качели из веток лиан, на которых, как видно по брошенным пучкам распустившихся цветов, качались лесные нимфы! Вот дерево на берегу, у подножия которого в густом слое цветочной пыльцы видна пленительная вереница следов гусиных лап!»

Внезапно, хотя лес был полон всевозможных цветочных запахов, я почувствовала, что ветер доносит особый запах, который заглушал и превосходил все другие ароматы, который своей сладостью обволакивал, очищал и ласкал ноздри, на который, пытаясь опередить друг друга, поспешно устремились пчелы, который я никогда не знала прежде и который, как мне показалось, не мог принадлежать земному миру. Желая понять, откуда идет этот запах, я, влекомая им, точно пчела, смущая озерных гусей звоном своих ножных браслетов, который стал еще громче от дрожи охватившего меня предчувствия, прошла с полузакрытыми глазами несколько шагов ему навстречу и вдруг увидела молодого подвижника, пришедшего искупаться в озере.