Бана - Кадамбари

Однако, может быть, и стоило бы предпочесть смерть, если бы не было у тебя уверенности в предстоящей встрече с Пундарикой. Эта встреча была тебе обещана, и неуместны сомнения в том, что ты сама слышала. Разве могут быть лживыми — какая бы ни была причина для лжи — слова неземных, великих духом существ, всегда говорящих правду? Верно говорят, что живому не встретиться с мертвым, и потому нет сомнений, что божественный муж, которого ты видела, почувствовав сострадание, унес Пундарику на небо, чтобы вернуть ему жизнь. Ибо непредставимо могущество великих мира сего, непознаваем круговорот жизни, непредсказуема судьба, удивительны чудеса подвижничества, многообразны плоды совершенных деяний. Если хорошенько подумать, то нет другой причины для похищения тела Пундарики, кроме как ради того, чтобы вернуть ему жизнь. И не считай это невозможным: подобный путь уже проделали многие. Так девушке по имени Прамадвара {268} 268 …девушке по имени Прамадвара… — Прамадвару, согласно рассказу «Махабхараты», незадолго до ее свадьбы с молодым аскетом Руру смертельно ужалила змея. Тогда Руру по совету богов отдал Прамадваре половину отпущенного ему срока жизни, и Прамадвара воскресла. , рожденной Менакой от царя гандхарвов Вишвасу, когда она в обители Стулакеши умерла от укуса змеи, юный аскет Руру из рода Бхригу, сын Прамати и внук Чьяваны, отдал половину собственной жизни и воскресил ее. Или Арджуну {269} 269 Или Арджуну… — Арджуну по неведению убил в поединке его собственный сын Бабхрувахана. Узнав, что убитый — его отец, Бабхрувахана решил умереть сам, но приемная мать Бабхруваханы, царевна змей-нагов Улупи дала ему магический камень, с помощью которого он возвратил Арджуну к жизни. , которого, когда он следовал за конем, совершая ашвамедху, сразил в поединке его сын Бабхрувахана, оживила девушка из рода нагов по имени Улупи. Или Парикшита {270} 270 Или Парикшита… — После окончания битвы на поле Куру Ашваттхаман, мстя за смерть своего отца Дроны, божественным оружием брахмастрой убил еще не родившегося Парикшита в чреве его матери Уттары. Но по просьбе Уттары Кришна воскресил Парикшита. , сына Абхиманью, который был сожжен пламенем копья Ашваттхамана и уже мертвым извлечен из чрева матери, возродил к жизни, казалось бы, навсегда для него потерянной, благой Кришна, побужденный к состраданию рыданиями Уттары. Или вспомни, как тот же Кришна {271} 271 Или ‹…› как тот же Кришна… — Согласно одному из мифов «Вишнупураны», брахман Сандипани, наставник Кришны, потребовал в награду за обучение, чтобы Кришна возвратил ему сына, похищенного демоном Панчаджаной. Кришна отыскал сына брахмана уже в подземной обители бога смерти Ямы и вывел его оттуда к отцу. , стопы ног которого почитают три мира, вывел из царства Ямы и привел в Удджайини сына брахмана Сандипани. Что-то подобное произойдет и с Пундарикой.

А в том, что случилось, некого упрекать. Ибо могущественна судьба, неотвратим поток событий, даже вздохнуть нельзя по собственной воле. Мучительница судьба безжалостна ко всему и ко всем, жестока и капризна в своих деяниях, ей не по нраву прекрасная своей безоглядностью любовь. Счастье хрупко по своей природе, а страдание бесконечно. Живые существа сходятся друг с другом с трудом, да и то лишь однажды, а разлука длится вечно. Поэтому ты, беспорочная, не должна себя укорять. То, что случилось с тобою, случается со всяким, кто вступает на тернистую тропу земной жизни. Но стойкие преодолевают беду».

Так ласковыми и участливыми словами Чандрапида ободрил Махашвету, а затем снова принес в пригоршне воды из ручья и заставил ее, пусть и против ее собственной воли, вымыть себе лицо.

Между тем благое солнце, завершая свой дневной путь, потупило очи долу, как бы в скорби от услышанного рассказа Махашветы. И когда день поблек; когда круг солнца, пылая красным заревом, похожим на облако пыльцы с распустившихся цветов на лианах приянгу, склонился к горизонту; когда блики заходящего солнца, нежные, как лоскуты шелка, выкрашенные шафраном, были стерты с лика сторон света; когда небо, утратив синеву, засветилось багровым блеском, таким же прекрасным, как у зрачков птиц чакора; когда темно-золотистая, как глаза кукушек, вечерняя заря залила землю розовым сиянием; когда в издавна заведенном порядке начали подниматься в небе созвездия; когда ночная мгла, черная, как шерсть лесного вепря, заволокла небесную ширь и утвердила над нею свою власть; когда зелень лесных тропинок, окутанных густой тьмою, стала неразличимой; когда задул прохладный от капель ночной росы ветерок и о его приходе возвестил аромат множества лесных цветов и трепет веток лиан; когда с началом ночи неподвижно замерли в глубокой дреме птицы — тогда Махашвета медленно поднялась, прочитала вечерние молитвы, омыла себе ноги водой из кувшина и, горько вздыхая, опустилась на ложе из лыка. Вместе с нею Чандрапида тоже почтил вечернюю зарю возлиянием воды из пригоршни и цветами, а затем лег на подстилку из нежных листьев лиан, которую сам приготовил себе на одном из скалистых склонов. Улегшись, он вновь и вновь возвращался в мыслях к рассказу Махашветы и говорил себе: «Да, таков этот жестокий, не знающий жалости, неодолимый в своем могуществе бог любви с цветочным луком. Даже великие духом терпят от него поражение, перестают понимать ход времени, теряют стойкость и готовы расстаться с жизнью. И все-таки да славится этот бог, которого почитают все три мира!»

Затем он снова окликнул Махашвету: «А где же теперь Таралика, твоя служанка и подруга, разделившая с тобою горечь лесной жизни и все тяготы подвижничества?» Махашвета отвечала: «Как я уже говорила, один из родов апсар возник из амриты, и в нем в свое время родилась девушка по имени Мадара со сладостными, как нектар, и продолговатыми глазами. Ее взял в жены божественный Читраратха, чьи ноги покоятся на пьедестале из корон всех царей гандхарвов. Плененный несравненными достоинствами Мадары, он привязался к ней всем сердцем и наградил ее титулом великой царицы, который недосягаем для других жен, ставит ее над всеми женщинами гарема и дает право на золотую корону, царский зонт, скипетр и опахало. В наслаждении дарами юности их любовь друг к другу неуклонно возрастала, и со временем у них родилась дочь по имени Кадамбари, истинное чудо и сокровище, средоточие счастья жизни не только ее родителей, но и всего рода гандхарвов, да, пожалуй, и всех существ на свете. Со дня своего рождения она стала моей подругой, разделяла со мной мое кресло, еду и питье и, словно мое второе сердце, пользовалась полным моим доверием и глубокой любовью. Вместе, я и она, учились мы танцам, пению и иным искусствам, проводили детство в играх, подобающих нам по возрасту, и не знали никаких забот. Когда она узнала мою горестную историю, то, полная сострадания, приняла решение, пока я несчастна, ни в коем случае не выходить замуж. И в присутствии своих подруг поклялась: „Если отец, не считаясь с моей волей, вдруг захочет отдать меня кому-нибудь в жены, я непременно покончу счеты с жизнью: умру от голода, взойду на костер, повешусь или отравлю себя ядом“. Слух об этой клятве Кадамбари переходил из уст в уста и наконец через слуг дошел до ее отца, царя гандхарвов Читраратхи. Зная, что дочь его уже вступила в пору цветущей юности, он сильно был озабочен и потерял последний покой. Но ей он не решился ничего сказать: ведь она его единственная дочь и к тому же горячо любимая. Не видя другого выхода и полагая, что медлить уже нельзя, он, посоветовавшись с великой царицей Мадарой, послал ко мне сегодня утром придворного по имени Кширода, который передал мне такую его просьбу: „Махашвета, дитя! Наши сердца и так опечалены тем, что с тобою случилось, а теперь нас постигла новая беда. Только на тебя можем мы уповать: уговори Кадамбари отказаться от своей клятвы“. Из уважения к старшим и из привязанности к подруге я попросила Таралику пойти вместе с Кширодой к Кадамбари и переслала с ней такое послание: „Кадамбари, подруга! Зачем ты печалишь тех, кто и так в печали? Если ты хочешь, чтобы я осталась жить, выполни волю родителей“. А ты, высокочтимый, явился сюда как раз тогда, когда Таралика уже ушла с этим посланием». Так сказав, Махашвета умолкла.