Алеко Константинов - Избранное

Еще в Вене мы запаслись купонами Gaze et c-ie; один такой купон стоит три доллара, или около пятнадцати левов, и дает право остановиться и получить питание в течение суток в любом из городов и любой из гостиниц, указанных в специальном списке данной компании. В Нью-Йорке такой гостиницей был Broadway Central Hotel. Мы случайно заметили служащего этого отеля и кое-как сумели объяснить, что у нас есть гезовские купоны. Он, не говоря ни слова, подозвал закрытый экипаж, знаком пригласил нас сесть, захлопнул дверцу и пролаял что-то кучеру; кучер в ответ прорычал «олрайт», щелкнул кнутом и повез нас по нью-йоркским улицам. Пока мы не сошли с экипажа, нам не удалось увидеть ни одного здания целиком; шапка слетала с головы, когда мы пытались, выглядывая в окно, определить высоту зданий, мимо которых проезжали; начнешь считать: один, два, пять, семь этажей… а дальше не видно. Приехали. Несколько негров подхватили наши скромные пожитки и подали знак следовать за ними. С порога отеля попадаешь в просторное мраморное фойе, фантастически сверкающее множеством электрических ламп. Справа целое министерство — администрация отеля, слева — вверх-вниз движутся лифты; негры во фраках, приняв величественные позы, взирают на нас с выражением олимпийской иронии и не напрасно — с первого взгляда видно, что мы не американцы. Все мы растерялись, но один из нас совсем оробел. «Слушайте, господа, — шептал он, — уж не ошиблись ли мы… Больно шикарно…» — и прятался за наши спины; но мы подошли к администрации и предъявили купоны. Нам предложили спрятать их обратно в карман и записать свои фамилии в специальную книгу, выдали каждому по ключу с прикрепленным к нему овальным жетоном с номером комнаты, подозвали негра и знаком велели следовать за ним; мы вошли в темную комнату, эта комната оторвалась от земли, и мы начали возноситься; машина остановилась, дверь распахнулась, и мы оказались в широком коридоре, застланном таким ковром, от которого не отказался бы ни один царь. Абсолютная тишина. Под предводительством негра мы бесшумно ступаем по мягкому ковру и, миновав несколько коридоров, останавливаемся перед тремя расположенными рядышком комнатами. Чернокожий ставит наш багаж и исчезает, не сказав ни слова. Что же дальше? Собрались втроем в одном номере — на совет. Прежде всего попытались прочесть, или, вернее, разгадать, что написано в висящих у двери правилах для постояльцев. Легче всего было понять, что через час можно идти обедать. И то хорошо. Занялись туалетом, решив потом сообразить, что будем делать дальше.

В Broadway Central Hotel в о с е м ь с о т номеров. Мы были на пятом этаже. Через час, приведя себя в полный порядок, мы принялись исследовать, откуда и как можно спуститься, чтобы попасть в ресторан. Решили, что лучше всего найти какую-нибудь лестницу, спуститься до самого низа и там уж спросить. Так мы и сделали к большому удивлению горничных — жутких уродин, которые, как истуканы, сидели по двое, по трое на каждом этаже и, видно, диву давались, чего это мы спускаемся пешком по лестнице, когда на то есть подъемная машина.

Внизу, убедившись, что мы совсем не можем объясниться на их языке, администратор подозвал какого-то молодого еврея; он мигом подлетел, завертелся, застрекотал и в одну минуту отрекомендовался на французском языке, употребив такое количество слов, какое едва ли услышишь от американца на всем пути от Нью-Йорка до Сан-Франциско. Мы тут же узнали, что он un vrai parisien [53] Настоящий парижанин (фр.) . , многие годы служил во французской атлантической пароходной компании, объездил весь Восток, что он «интеллигентен, но вот, увы, не везет»… Одного только он не мог смекнуть, где она, эта Болгария: «Vous savez, ici on oublie l’Orient» [54] Знаете, здесь забываешь Восток (фр.) . . Этот «парижанин» затащил нас на второй этаж в ресторан и, когда мы заняли первый попавшийся свободный столик, удалился, пожелав нам приятного аппетита и заверив, что он «всегда в нашем распоряжении». Мы остались одни. Сидим и смотрим по сторонам… Вокруг нас обедало около сотни человек, но, боже мой, что за люди? Слова не проронят! Гробовое молчание! Только с дальнего конца ресторана, громадного, с мраморными колоннами, зеркалами во всю стену, утопающего в электрическом свете, доносилось непрерывное позвякивание посуды. Десятка два негров во фраках молча разносили еду. Словно ты в нереальном мире! В ад или в рай мы попали? Какой там рай, в раю не было бы этих черных дьяволов! Ощущение было такое, словно я видел все это во сне или словно кто-то рассказал мне что-то удивительное, фантастическое и теперь мое распаленное воображение нарисовало мне эти картины. Такое же чувство я испытывал, когда подростком читал отрывки из «Тысячи и одной ночи», или о франкмасонах, или об инквизиции. Не успел я справиться с этим поразительным впечатлением, которое я не в состоянии передать, как вижу, к нашему столику с импозантностью Бисмарка приближается здоровенный негр. В одной руке у него карандаш, в другой — блокнотик. Он поднял карандаш и дважды постучал им по блокнотику. Явилось еще двое негров — один положил перед нами меню, другой поставил три стакана воды со льдом, и оба удалились. Мы переглянулись… Доктор повертел, повертел стакан и со словами: «Не знаю, как вы, я так не голоден. А водички выпью», опрокинул его на пустой желудок. «А ну, взгляни на всякий случай, что там в меню», — добавил он. В меню было триста тридцать три блюда, да только кто их разберет! Наконец поняли, что есть суп, ростбиф, бифштекс и десерт… Вполне достаточно. А негр смотрел, смотрел на нас, видит, что мы отнюдь не американцы, и предложил сам заказать нам обед. Это были первые сказанные им слова. О как мы обрадовались столь необычной для американцев любезности! И тотчас согласились. Негр поклонился и исчез. Другой негр заметил, что стакан у доктора пустой, и наполнил его с едва уловимой улыбкой. Спустя немного явился наш официант и принес каждому по ломтику дыни и по ложечке. Благодарствуем за такое угощение! «Ну, доктор, как тебе кажется дыня после ледяной воды?» — спросил я шутливо. Что поделаешь? Новый Свет — новые обычаи. Мы взялись за ложечки и принялись ковырять дыню. Негр убрал со стола и спросил: «Кофе или чай?» Вот те на! И это называется обед?! Теперь-то мы знаем, что все это значило, но тогда!.. Объясниться не было никакой возможности, и мы сказали «кофе». Он отошел к столику и, вернувшись, высыпал перед каждым из нас по полдюжины ножей, вилок и ложек! Все наоборот! Это что же, для кофе?.. И как начал этот дьявол таскать нам кушанья: тут и мясо, и рыба, и омары, и соусы, и салаты, и сладости, и прохладительное, и фрукты, — а мы раскрыли рты и смотрим. Такой нас потом смех разобрал. Попробуй пойми этих американцев! Негры встали в сторонке и смотрят, словно ждут, когда эти «дикие» европейцы начнут есть бананы с рыбой или крем с салатом. Не знаю, какое у них сложилось о нас мнение, но мы к концу обеда сошлись на одном: едва ли где-нибудь на земном шаре существует более безвкусная кухня, чем английская, пересаженная на американскую почву. Во время обеда мы не заметили, чтобы кто-нибудь из гостей пил вино или пиво — перед каждым стоял только стакан ледяной воды, — и потому подчинились общему правилу: ели кровавое, недосоленное мясо, политое бледным соусом, и запивали затхлой ледяной водицей. Принесли кофе, сам по себе хороший, высокого качества, но тоже испорченный все той же американской рукой. Оглянулись по сторонам — есть ли курящие. Никого. Да только попробуй кто-нибудь закурить, весь салон сочтет это за крайнюю невоспитанность, а если к тому же в салоне есть дамы, получится величайший скандал. И в то же время те же самые благовоспитанные американцы, страстные поклонники этикета, считают совершенно естественным в присутствии любого количества дам остаться в одной жилетке или сидеть, положив ноги на стул или даже на стол, и в этой живописной позе читать газеты. Мы взяли шапки и вышли из ресторана. Никто не потребовал с нас платы за обед. За все расплачиваются перед отъездом. Как только мы остановились внизу, в фойе, явился «парижанин» и предложил нам свои услуги. «А ну, парень, отведи-ка ты нас куда-нибудь, где можно выпить пивка!» Таким образом, мы впервые воспользовались услугами нашего молодого переводчика.