Марсель Пруст - Сторона Германтов

Супруге посла приходилось признаваться, что ее пример взят из мира зверей более мелкой породы. Она пыталась связать своих друзей с друзьями герцога Германтского при помощи обходного маневра: «Я прекрасно понимаю, кого вы имеете в виду. Нет, это не те, это их кузены». Но эта уловка бедной посольши не спасала положения. Герцог Германтский тут же разочарованно замечал: «Ах вот как! Тогда я не понимаю, о ком вы толкуете». Посольша не возражала, потому что всегда оказывалась знакома только с «кузенами» тех, с кем надо было водить знакомство, и часто эти кузены даже не были с ними в родстве. А потом герцог опять заводил свое: «Да это же кузина Орианы!», и казалось, что он уснащает этими словами свою речь для красоты слога, так же как латинские поэты вводили в свои стихи определенные эпитеты ради дактилей и спондеев, требовавшихся им в гекзаметре. Впрочем, когда герцог возопил: «Да это же кузина Орианы!», имея в виду принцессу Германтскую, я счел это вполне уместным, потому что она и в самом деле была близкой родственницей герцогини. Посольше, судя по всему, не нравилась эта принцесса. Она сказала мне, понизив голос: «Она глупа. И не так уж она хороша собой. Дутая репутация. В общем, — добавила она одновременно и задумчиво, и убежденно, и с оттенком отвращения, — она мне крайне неприятна». Но часто родственные связи простирались гораздо дальше: герцогиня Германтская считала своим долгом говорить «тетушка» особам, с которыми найти общую родню можно было разве что восходя по меньшей мере к Людовику XV; впрочем, всякий раз, когда вполне в духе нашего времени какая-нибудь миллиардерша выходила замуж за принца, чей прапрадед, так же как и прапрадед самой герцогини, некогда женился на девице из рода Лувуа, американка, кроме всего прочего, радовалась, что с первого же визита в особняк Германтов, где ее, впрочем, не бог весть как радушно принимали и почем зря критиковали, могла говорить герцогине Германтской «тетушка», а та терпела это, улыбаясь материнской улыбкой. Но меня мало заботило, что значит «происхождение» для герцога Германтского и г-на де Босерфейля; в разговорах, которые они вели на эту тему, я искал только поэтических радостей. Сами того не зная, они дарили мне эти радости, как если бы это землепашцы толковали о полевых работах или матросы о приливах и отливах, то есть о делах и явлениях, настолько слитных с их внутренней жизнью, что им никак было не насладиться их красотой, так что мне приходилось вычленять ее самостоятельно.

Иногда какое-нибудь имя вызывало в памяти не только родовитую семью, но и особое событие или дату. Я слушал, как герцог Германтский напоминает, что мать г-на де Бреоте была урожденная Шуазель, а бабка Люсенж, и мне чудилось, что под обычной сорочкой с простыми жемчужными пуговками кровоточат в двух хрустальных шарах августейшие реликвии — сердца г-жи де Прален и герцога Беррийского [362] …сердца г-жи де Прален и герцога Беррийского … — Здесь Пруст напоминает о двух убийствах, описанных в мемуарах мадам де Буань. Жена Шарля де Шуазеля, герцога де Пралена, была убита в 1847 г.; убийцей был ее муж, который затем покончил с собой. Пруст был знаком с графом Орасом де Шуазелем, сыном герцога де Пралена. Второе убийство произошло в 1820 г.: ремесленник Лувель, ненавистник монархии, заколол герцога Беррийского. ; а в другой раз это оказывались пронизанные чувственностью тонкие и длинные волосы г-жи де Тальен или г-жи де Сабран [363] … а в другой раз… волосы г-жи де Тальен или г-жи де Сабран . — Тереза Тальен, она же маркиза де Фонтене, принцесса де Шиме (1773–1835), — светская дама эпохи Французской революции, хозяйка знаменитого салона, красавица и законодательница мод. Графиня де Сабран, Мадлен Луиза Шарлотта де Пуа (1693–1768) — любовница регента Филиппа Орлеанского. .

Иногда я видел не просто реликвии. Герцог Германтский лучше своей жены разбирался в родословии и обладал такими воспоминаниями, что его беседа напоминала прекрасное старинное жилище, где, правда, нет настоящих шедевров, но зато полным-полно подлинных полотен, посредственных и величественных, и все вместе выглядит великолепно. Принц Агриджентский спросил, почему принц Фон в разговоре о герцоге Омальском назвал его «мой дядя», и герцог Германтский ответил: «Потому что брат его матери, герцог Вюртенбургский, был женат на дочери Луи-Филиппа». И перед моим взором вставал целый реликварий, подобный тем, что расписывали Карпаччо или Мемлинг [364] … реликварий, подобный тем, что расписывали Карпаччо или Мемлинг … — Витторе Карпаччо (1455 или 1465 — ок. 1526) — художник венецианской школы, автор знаменитого цикла из девяти живописных полотен (а не росписей на реликварии), посвященных жизни и мученичеству св. Урсулы (1490–1495), созданного для капеллы Скуола ди Санта Орсола в Венеции; история св. Урсулы была изложена в «Золотой легенде» Иакова Ворагинского. Ханс Мемлинг (ок. 1440–1494) — нидерландский художник, создавший шесть композиций, украшающих раку (реликварий, драгоценный ларец — хранилище останков) св. Урсулы (1489), на которых также изображена жизнь святой и ее мученический конец. Пруст мог видеть оба цикла изображений, первый во время поездки в Венецию (1900), второй — в Брюгге (1902). История принцессы Марии, матери герцога Вюртенбургского, в изложении Пруста стилизована под соответствующий эпизод жития св. Урсулы. , где в первом «окошке» принцесса появлялась на свадьбе своего брата, герцога Орлеанского, в простом платье, в каком обычно гуляла в саду, и тем показывала, как нерадостно ей, что отвергнуты были ее посланцы, ездившие испросить для нее руки принца Сиракузского, — а в последнем она производит на свет мальчика, герцога Вюртенбургского (родного дядю принца, с которым я в этот вечер обедал), и происходит все это в замке «Фантазия», проникнутом таким же аристократизмом, как иные семьи [365] … в замке «Фантазия», проникнутом таким же аристократизмом, как иные семьи . — Здесь, как указывает французский комментатор, писатель опять обращается к мемуарам мадам де Буань, вспоминающей, как принцесса Мария радовалась, что ее супруг владеет в Саксонии загородным домом, который носит своеобразное название «Фантазия». . С подобными замками на протяжении нескольких поколений были связаны имена разных исторических лиц; в этом замке, например, живут воспоминания о маркграфине Байрейтской, тоже принцессе и большой причуднице, сестре герцога Орлеанского, о которой говорили, что ей нравилось название замка ее супруга, короля Баварии [366] … название замка ее супруга, короля Баварии … — Это, очевидно, король Баварии Людвиг II (1845–1886), натура глубоко романтическая, страстный почитатель Вагнера. Он поддерживал строительство театра в Байрейте, где ставились оперы Вагнера, а также построил несколько замков (Нойшванштайн, Линдерхоф, Херренкимзе); однако он никогда не был женат и умер молодым при таинственных обстоятельствах. , а впоследствии бывал там и принц Фон, указавший герцогу этот самый замок как свой адрес для писем: он унаследовал этот замок и сдавал его только на время представлений опер Вагнера и только принцу де Полиньяку, еще одному восхитительному «причуднику» [367] …только принцу де Полиньяку, еще одному восхитительному «причуднику ». — Принц Эдмон де Полиньяк (1834–1901) — французский аристократ, композитор, которого весьма ценил Пруст. . Чтобы объяснить, какими родственными узами он связан с г-жой д’Арпажон, герцог Германтский начинал издалека и как ни в чем не бывало, минуя череду бракосочетаний и наследований трех или даже пяти поколений, добирался до Марии-Луизы или Кольбера, причем каждый раз повторялось одно и то же: великое историческое событие возникало походя, будто замаскированное, вывернутое наизнанку, урезанное, в названии поместья или в женском имени, выбранном потому, что женщина эта приходится внучкой Луи-Филиппу и Марии-Амелии, которых поминают не как короля и королеву Франции, а просто как бабку и деда, оставивших наследство. (Вот так, хотя и по другой причине, в словаре творчества Бальзака самые прославленные личности упоминаются лишь в связи с «Человеческой комедией», так что Наполеону отводится гораздо меньше места, чем Растиньяку, и то лишь потому, что он беседовал с барышней де Сен-Синь [368] Мадмуазель де Сен-Синь — героиня романа Бальзака «Темное дело» (1841). .) Так аристократия в своем массивном убежище, прорезанном редкими оконцами и подобно романской архитектуре скудно освещенном, приземленном, но зато мощном и незрячем, вобрала в себя, заперла, сплющила всю историю. Так пространства моей памяти мало-помалу заполнялись именами, которые выстраивались в определенном порядке, в определенной зависимости друг от друга, и связи между ними все множились: они были как те завершенные и совершенные произведения искусства, в которых каждый штрих связан с другими, каждая часть осмысляется благодаря всем остальным и в свой черед наполняет их смыслом.