Чарльз Диккенс - Том 3. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы XXXI — LVII)

Существо, представшее взорам пораженного клерка, был парень — очень жирный парень в ливрее, который с закрытыми глазами стоял на циновке и как будто спал. Такого жирного парня клерк никогда не видывал даже в странствующих балаганах. Это обстоятельство, а также полное спокойствие и безмятежность парня, столь не вязавшиеся с представлением о человеке, поднявшем такой шум, произвели ошеломляющее впечатление на клерка.

— Что случилось? — осведомился он.

Удивительный парень не ответил ни слова, только клюнул носом, и клерку почудилось, будто он похрапывает.

— Откуда вы взялись? — полюбопытствовал клерк.

Парень безмолвствовал. Он тяжело дышал, но не подавал других признаков жизни.

Клерк трижды повторил вопрос и, не получив ответа, хотел было захлопнуть дверь, как вдруг парень открыл глаза, несколько раз моргнул, один раз чихнул и поднял руку, словно собираясь снова взяться за молоток. Заметив, что дверь открыта, он с изумлением огляделся и, наконец, уставился на мистера Лаутена.

— Какого черта вы так стучите? — сердито спросил клерк.

— Как? — медленно, сонным голосом промолвил парень.

— Как сорок извозчиков! — пояснил клерк.

— Хозяин приказал мне стучать, пока не откроют дверь. Он боялся, что я засну,— сообщил парень.

— А зачем вас сюда прислали? — полюбопытствовал клерк.

— Он внизу,— сказал парень.

— Кто?

— Хозяин. Он хочет знать, дома ли вы.

Тут мистер Лаутен сообразил, что можно посмотреть в окно. Увидев открытую коляску, а в ней — дородного пожилого джентльмена, нетерпеливо поглядывавшего вверх, он решил поманить его, после чего пожилой джентльмен тотчас же вышел из коляски.

— Это ваш хозяин там, в коляске? — спросил Лаутен.

Парень кивнул головой.

Дальнейшие расспросы были прерваны появлением старого Уордля, который, взбежав по лестнице и поздоровавшись с Лаутеном, прошел прямо к мистеру Перкеру.

— Пиквик! — воскликнул старый джентльмен.— Вашу руку, приятель! Ведь я только третьего дня узнал, что вы позволили засадить себя в тюрьму! Как вы это допустили, Перкер?

— Я ничего не мог поделать, сэр,— отвечал Перкер, улыбаясь и беря понюшку табаку.— Вы знаете, как он упрям.

— Еще бы не знать! — подхватил пожилой джентльмен.— А все-таки я очень рад его видеть. Ну теперь-то уж я не спущу с него глаз.

С этими словами Уордль еще раз пожал руку мистеру Пиквику и, проделав то же самое с рукой Перкера, бросился в кресло: его веселая красная физиономия сияла улыбками и здоровьем.

— Ну-с,— сказал Уордль,— веселенькие разыгрываются истории… угостите табачком, приятель Перкер… Ну, и времена!

— О чем вы говорите? — осведомился мистер Пиквик.

— О чем говорю? — повторил Уордль.— Да о том, что все девицы с ума сошли. Вы скажете — это не новость? Пожалуй, но тем не менее это правда.

— Уважаемый сэр, неужели вы приехали в Лондон для того только, чтобы сообщить нам об этом? — полюбопытствовал Перкер.

— Не совсем,— отвечал Уордль,— хотя это и явилось причиной моего приезда. Как поживает Арабелла?

— Прекрасно,— ответил мистер Пиквик.— Не сомневаюсь, что она будет очень рада вас видеть.

— Черноглазая кокетка! — воскликнул мистер Уордль.— Я сам подумывал на ней жениться как можно скорей. Но все-таки я рад, очень рад.

— Как дошла до вас эта весть? — спросил мистер Пиквик.

— Разумеется, она дошла до моих девиц,— отвечал Уордль.— Арабелла написала им третьего дня, что она вышла замуж без ведома отца своего мужа, а вы поехали добиваться его согласия, когда отказ уже не мог воспрепятствовать браку, ну и так далее. Я решил, что в такой благоприятный момент не мешает поговорить серьезно с моими девицами; поэтому я им объяснил, как это ужасно, когда дети вступают в брак, не получив согласия родителей, и дальше в том же духе. Но — да помилует нас бог! — на них это не произвело ни малейшего впечатления. По их мнению, куда хуже, что свадьба была без подружек, и, стало быть, я с таким же успехом мог бы поучать Джо.

Тут старый джентльмен умолк, чтобы посмеяться, и, нахохотавшись вдоволь, продолжал:

— Но, по-видимому, дело этим не кончится. Это только половина всех любовных интриг и заговоров, которые сейчас затеваются. Оказывается, мы вот уже полгода расхаживаем по минам, и, наконец, они взорвались.

— Что вы говорите! — бледнея, воскликнул мистер Пиквик.— Неужели еще один тайный брак!

— Нет,— отвечал старик Уордль.— Дела еще не так плохи.

— Так что же? — спросил мистер Пиквик.— Это касается меня?

— Отвечать ли мне на этот вопрос, Перкер? — осведомился Уордль.

— Отвечайте, мой дорогой сэр, если вас это не компрометирует.

— В таком случае — да, касается,— объявил Уордль.

— Как? — встревожился мистер Пиквик.— Каким образом?

— Право же, вы такой вспыльчивый юноша, что я побаиваюсь вам говорить,— отвечал Уордль.— Но если Перкер ради безопасности сядет между нами, я, так и быть, рискну.

Закрыв дверь и подкрепившись второй понюшкой из табакерки Перкера, старый джентльмен приступил к важному разоблачению.

— Дело в том, что моя дочь Белла… знаете Беллу, ту, что замужем за молодым Трандлем?..

— Знаю, знаю! — нетерпеливо перебил мистер Пиквик.

— Не запугивайте меня с самого начала. Так вот, моя дочь Белла… (Эмили ушла спать с головной болью, прочитав мне письмо Арабеллы…) Белла подсела ко мне вечерком и начала толковать об этой свадьбе. «Что вы об этом думаете, папа?» — спрашивает она меня. «Что ж, моя милая,— говорю я,— пожалуй, это неплохо. Надеюсь, все к лучшему». Я сидел у камина, мечтательно попивал грог и знал, что достаточно мне изредка вставлять какое-нибудь неопределенное замечание, а уж она будет щебетать, вот почему я ей так и ответил. Обе мои девочки — вылитый портрет своей матери, и теперь, когда старость подошла, я люблю видеть их возле себя. Их голоса и лица напоминают мне счастливейшую пору моей жизни, и на секунду я чувствую себя таким же молодым, как в те времена, хотя и не таким беззаботным. «Это настоящий брак по любви, папа»,— помолчав, говорит Белла. «Да, моя милая,— отвечаю я,— но такие браки не всегда бывают самыми счастливыми».

— Заметьте, я с этим не согласен! — с жаром воскликнул мистер Пиквик.

— Прекрасно,— сказал Уордль.— Можете не соглашаться с чем угодно, когда придет ваш черед говорить, а сейчас не перебивайте меня.

— Прошу прощения,— сказал мистер Пиквик.

— Прощаю,— отвечал Уордль.— «Мне жаль,— покраснев, говорит Белла,— что вы, папа, настроены против браков по любви».— «Я был неправ, мне не следовало так говорить, моя милая,— отвечаю я и поглаживаю ее по щеке так нежно, как только может погладить такой грубый старик.— Твоя мать вышла замуж по любви, да и ты тоже».— «Я не об этом думала, папа,— говорит Белла.— Дело в том, что я хотела поговорить с вами об Эмили».