Алексис Киви - Семеро братьев

Отдохнув, братья начали спускаться с горы и, когда дорога кончилась, вошли в темный, мрачный ельник. Сверху глядела бледная луна, кричали филины, из чащи леса перед братьями внезапно вырастали какие-то странные изваяния, похожие на огромных медведей: то были поросшие мхом корни сваленных бурей елей. Неподвижные, словно оледеневшие привидения, взирали эти глыбы на фантастические фигуры, мчавшиеся через лес. Они оставались недвижны, но вокруг, в высоком ельнике, скоро появились устрашающие признаки жизни. То голодные волки рыскали вокруг братьев, подходя к ним все ближе. Их быстрые тени мелькали то впереди, то сзади, то перебегали через дорогу. Свирепые и кровожадные, они упорно следовали за ночными беглецами из Импиваары, и звонко потрескивали от их бега сухие корни елей. Вздрагивая и храпя, бежала пугливая Валко, и седоки едва сдерживали ее. А звери все наглели. Жадно лязгая зубами, они подчас проносились совсем близко от братьев. И, чтобы отпугнуть хищников, братья время от времени палили из ружей, но волки отбегали недалеко.

Наконец братья вышли на поляну Кильява, выжженную лесным пожаром; там и сям торчали стволы сухих сосен, приют ястребов и филинов. Здесь волки еще пуще разъярились. Опасность была велика. Верхом ехали Туомас и Тимо; остальные братья вдруг остановились и почти разом дали залп по своим преследователям, которые в испуге отступили. Братья опять помчались вперед, но скоро за ними уже снова гналась волчья стая. Опасность стала еще больше. И тогда Туомас, приостановив лошадь, громко крикнул: «У кого ружье не заряжено — зарядить сейчас же! И побыстрее!» Сам он соскочил с лошади и приказал Тимо крепко держать ее. Приостановившись, братья перезарядили ружья, и им было не до холода. Звери тоже остановились шагах в пятидесяти и, не сводя с них алчных взглядов, яростно били себя хвостами. Небо снова очистилось от туч, и на поляну выглянул светлый месяц.

Т у о м а с. Перезарядили ружья?

А а п о. Готово! Что ты задумал?

Ю х а н и. Опять пальнем все разом!

Т у о м а с. Нет, если нам дорога жизнь. У одного ружье пусть всегда будет заряжено, помните это. Лаури, у тебя самая твердая рука и верный глаз, становись-ка рядом со мной.

Л а у р и. Я тут. Что ты хочешь?

Т у о м а с. Голодный волк даже раненого собрата пожирает. Удастся нам подстрелить одного — мы спасены. Попробуем. Выберем-ка того крайнего слева, Лаури, да пальнем вместе, а вы берегите заряды. Прицелься, Лаури, с меткостью ястреба и как только крикну: «Пли!» — сразу стреляй.

Л а у р и. Я готов.

Т у о м а с. Пли!

Тут они оба разом выстрелили, и волки отпрянули назад. Но один из них остался на снегу; он попытался встать и догнать остальных, однако снова упал. Братья опять помчались дальше. Теперь бежали шестеро, только Тимо скакал впереди на лошади. Так прошло несколько минут, волки снова вернулись, жадно следуя за ночными путниками. Заклубился снег и загудела ровная поляна, когда они стаей бросились в погоню. Вот они поравнялись со своим окровавленным собратом, пролетели мимо него, но, почуяв запах свежей крови, тотчас повернули назад. Только мелькнули хвосты, взлетело облако снежной пыли и сверкнули в ночной тьме алчные глаза. Со страшным рычанием кинулась стая на израненного волка, и на равнине началась свалка. Земля задрожала, снег превратился в сплошное месиво, когда бывшие друзья принялись рвать на куски серого сына лесов, подбитого меткими пулями Туомаса и Лаури. Потом на поляне снова стало тихо. Слышалось только негромкое чавканье да похрустыванье костей в зубах забрызганных кровью хищников, которые с горящими глазами пожирали добычу.

А братья были уже далеко от своих врагов. И отрадно им было слышать звуки кровавой волчьей бойни на поляне Кильява — для них это была добрая весть о спасении. Они подошли к лугу Куттила, где дорога: делала большой крюк. Чтобы выиграть время, братья решили пойти напрямик, лугом. Они дружно навалились на изгородь, которая тут же рухнула, и Валко с двумя седоками, ободряемая криками братьев, помчалась по ровному лугу.

Через луг проходил санный путь в приходское село, и сейчас по нему проезжал обоз из трех саней. Ужас охватил и коней и путников, когда они заметили приближающихся к ним братьев. В лунном сиянии они увидели семерых мужчин в одних рубахах, с ружьями на плече, торопливо бегущих за лошадью. И путники решили, что это целая свора злых духов напала на них из пещер Импиваары. Все на лугу задвигалось и всполошилось. Обезумевшие кони бросались из стороны в сторону, обозники громко кричали, взывали к богу и метали проклятия. Но братья едва взглянули на этот переполох и что было мочи бежали к Юколе, и снег на лугу Куттила разлетался перед ними, словно дым. Встретилась еще одна изгородь, они опять собрались с силами и, с треском повалив ее, понеслись по холмистой дороге.

Жуткой была для них эта ночь. Они бежали, тяжело дыша, а во взглядах, неизменно прикованных к Юколе, таились неуверенность и сомнение. Не обмениваясь ни словом, они мчались все вперед и вперед, и быстро убегала под ними покрытая снегом земля. Наконец, поднявшись на косогор Похьянпелто, они увидели при бледном свете луны родной дом, и почти одновременно вырвался из уст братьев возглас: «Юкола, Юкола!» Они сбежали с косогора, потом, точно крылатые духи, пронеслись по лугу Оянийтту и, снова поднявшись по склону, остановились у порога перед запертой дверью. Не время было стучать и ждать, когда их впустят в избу, и братья надавили на крепкую дверь. С треском распахнулась она, с шумом и топотом ввалились братья в избу и бросились к горячим углям очага, откуда веяло долгожданным теплом. А перепуганная семья кожевника спросонья решила, что не иначе, как напали разбойники.

К о ж е в н и к. Какой изверг врывается в дом почтенного человека, да еще в рождественскую ночь? Отвечай! Ружье у меня наготове!

Т у о м а с. Оставь ружье в покое.

А а п о. Не стреляй в своих!

Ю х а н и. Господи, да это же мы, из Импиваары!

Т и м о. Семеро сыновей Юколы!

С и м е о н и. Господи помилуй нас! Семь душ вот-вот перейдут в вечность в этот страшный миг. Господи, помилуй нас!

Ю х а н и. Наша славная избушка в лесу сгорела дотла вместе со всем добром, и мы, как зайцы, бежали сюда почти голые, в одних рубахах. В одних коротеньких рубахах! Шутка ли это!

Ж е н а к о ж е в н и к а. Боже ты мой!

К о ж е в н и к. Ах, бедняги!

Ю х а н и. Да, видали ли вы такое? И вот сидим тут, как сороки, взывая к божьей милости. Ах, я сейчас заплачу.

Ж е н а к о ж е в н и к а. Бедные детки! Скорей, старик, разводи огонь!

Э р о. О, несчастная ночь! О, мы, несчастные!

А а п о. О, кошмарная ночь!

С и м е о н и. О-ох!

Ю х а н и. Не плачь, Эро, не плачь, Симеони, не стони, Аапо! Не плачь, не плачь, брат мой Эро. Теперь-то мы в тепле. Но это был настоящий турецкий поход!