Петр Радченко - На заре

— Но вы же нас только что заверили, матушка, что не боитесь… — вдруг уставился на нее Набабов.

— Я не о себе говорю, Кирилл Семенович, — пояснила игуменья. — Против вас немедленно меры примут, как только узнают…

— Напрасные страхи, матушка, — заверил Набабов. — Волков бояться — в лес не ходить. На днях в Царицынской даче [39] Царицынская дача — название леса. , что меж Прочноокопской и Григориполисской, под командованием есаула Живцова и сотника Курунина организовался наш отряд в тысячу человек. Полагаю, что кавказские и армавирские ЧОНы будут заниматься именно этим отрядом и не смогут оказать какую бы то ни было поддержку Краснодольскому ревкому. А тем временем мы успеем собраться. К тому же в монастыре мы долго задерживаться не будем.

— А вам все же надо остерегаться, матушка, — Полли остановил предупреждающий взгляд на своей визави. — Ни в коем случае, ни через какие источники не должны просачиваться к большевикам сведения о вашей деятельности. Все ходы следует перекрыть.

— За меня вы можете не беспокоиться, — сказала игуменья. — Сейчас противники так смешались между собой, что трудно разобраться, где свой, а где чужой. И я воспользуюсь этим — легко спрячу концы…

Соня внесла обед на серебряном подносе. Застлав стол свежей белой скатертью и расставив тарелки с кушаньями перед сидящими, она поклонилась и вышла.

Набабов и на этот раз не удержался от соблазна — проводил ее взглядом, затем подвинул кресло к столу, поближе к бутылке коньяка, и нюхнул корку хлеба.

Игуменья наполнила рюмки.

— За хорошее начало, господа!

Чокнулись, выпили, начали закусывать.

— Мне кажется, в первую очередь надо покончить с коммуной, — продолжила игуменья прерванный разговор.

— Сделаем, матушка, все сделаем, — кивнул Набабов, облизывая жирные губы. — Кому-кому, а коммунарам достанется.

Игуменья снова разлила коньяк. Полли поднял рюмку.

— В честь доблестного генерала Хвостикова!

— Да, да, за Хвостикова! — подхватил Набабов.

Игуменья пригубила рюмку и поставила ее перед собой. Однако гости приложились основательно. Набабов сочно крякнул и, подняв пустую рюмку, повертел на свету — не осталось ли в ней хоть капельки — и, убедившись, что содержимое все выпито, опять принялся за еду…

Игуменья поинтересовалась, где сейчас находится штаб-квартира генерала.

— Разумеется, если это не секрет, — оговорилась она.

— Какие могут быть у нас секреты от вас, матушка, — протянул Набабов. — Доложу все подробнейшим образом… После того, как отдельная кавбригада Курышко из X армии заняла Баталпашинск [40] Черкесск — город на юге России. Столица Карачаево-Черкесской Республики. Основан в в 1825 году как станица Баталпашинская на месте одноимённого русского военного укрепления (редута), устроенного у устья реки Овечки в 1804 году. С 1888 года станица становится административным центром одного из семи отделов Кубанской области. В 1931 году населенному пункту был присвоен статус города и имя Баталпашинск . В тридцатые годы город несколько раз переименовывался (1934 год — Сулимов. 1937 год — Ежово-Черкесск), с 1939 года — Черкесск. — прим. Гриня , Хвостиков отступил в Кисловодск; вскоре и оттуда ему пришлось уходить. Он двинулся к Клухорскому перевалу, чтобы прорваться в Грузию, но в пути был настигнут красными и разгромлен. С большим трудом ему удалось бежать от преследования. Сначала он скрывался в ауле Даутском у богатого карачаевца Мамая Кочкарова, а затем перебрался в станицу Кардоникскую, где сейчас снова собирает силы.

— И жена с ним? — с любопытством спросила игуменья.

Набабов скорбно вздохнул.

— Увы, она с двумя своими братьями осталась в Кисловодске. Что с ней сталось, знает один только бог.

— Генералу не мешало бы побывать здесь, в наших краях… — выразила желание игуменья.

— Вряд ли в этом есть необходимость, — сказал Полли.

— Мне хотелось бы поговорить с ним, — подчеркнула игуменья. — Решить кое-какие вопросы…

Набабов настороженно взглянул на нее.

— Матушка, да вы никак сомневаетесь в чем-то, не совсем доверяете мне? Ведь я уполномоченный… Хвостиков прислал меня вести с вами переговоры.

— Верю, верю, Кирилл Семенович, — улыбнулась игуменья. — Мы с вами уже договорились обо всем, но…

— О, понимаю! — воскликнул Набабов. — Хотите взглянуть, каков генерал, и убедиться: можно ли делать ставку на него? Заверяю вас, матушка, на него можно надеяться как на каменную гору. Вы убедитесь в этом в самое ближайшее время.

— Я верю в генерала Хвостикова, — поддержал Полли полковника. — Верю в окончательную нашу победу.

После обеда он любезно распрощался с игуменьей и Набабовым, покинул монастырь.

С наступлением темноты, когда в кельях воцарилась тишина и во многих окнах монашеского корпуса потухли огни, Соня закрылась в своей келье, увешанной иконами разных размеров, в задумчивости остановилась у столика, на котором пламенела свеча в подсвечнике, стояла фарфоровая статуэтка — распятие Иисуса Христа, лежало евангелие. Сев на стул, она достала из ящика стола акафист, развернула его, потом осторожно вынула роман, открыла заложенную страницу…

Отворилась дверь, и в келью вошла монахиня, присела рядом с Соней.

— Ты все читаешь, — сказала она, заглядывая в книгу.

— Ой, Мавруша! — воскликнула Соня, краснея. — Если бы ты знала, что это за книга… «Овод», написала ее Войнич… Про священника, кардинала Монтанелли и его сына Артура в ней рассказывается… — Она украдкой оглянулась назад, прошептала: — Этот Монтанелли, понимаешь, нажил Артура с чужой замужней женщиной… Тут такое!..

— Интересно, — промолвила Мавра и вдруг, схватившись за живот, ойкнула.

— Что с тобой, Мавруша? — испугалась Соня. — Ты нездорова?

— Да нет… — простонала Мавра. — Это у меня… — Она недосказала и опять наклонилась над книгой. — И что же дальше?

Соня подробно рассказала содержание прочитанных страниц, вздохнула:

— Вот какие бывают святоши!.. Боже, а я думала…

— Да ты-то где взяла эту книгу? — спросила Мавра, держась руками за живот.

— У своего бати, — ответила Соня, припадая к ней. — У него много всяких книг. Читает их бесконечно! — махнула она рукой. — Я в детстве тоже много читала… и Пушкина, и Лермонтова, и Жуковского…

В это время дверь снова открылась, и на пороге появилась мать Иоанна, посмотрела через роговую оправу очков на сидящих и молча удалилась.

Соня с трудом перевела дух, отняла руку от груди.

— Боже, как она напугала меня!.. Все следит за нами…

— Куда ей, старой карге, — сказала Мавра, взяла акафист, прочла: — «Жизнь, страдания и мученическая кончина св. великомученика Георгия», — потом спросила: — Ты и эту читаешь?