Петр Радченко - На заре

— Какое совпадение! — покачал головой Шкрумов.

— И вот я… как видите, туточки… — Он, как бы спохватившись, продолжал: — Эта байка потом у нас в станице распространилась и прилипла ко мне, как банный лист.

— О, так вам еще дюже повезло, — весело улыбаясь, сказал Василий Иванович, — нашлась хорошая душа, а то бы… гибели не миновать.

— Да, я уже и так был на пределе, — протянул Оглобля, — еле не окочурился до вечера…

— А твой спаситель на днях к нам в станицу приходил, — сказал Лаврентий, обращаясь к Оглобле. — Мы его чуть-чуть не изловили. Но он прытким оказался, нечистый дух!

Оглобля, наморщив шишковатый лоб, молчал.

Прозвенел звонок. Делегаты с шумом потянулись в зал. Невдалеке, в проходе, Лаврентий увидел Жебрака и Юдина. Кто-то положил ему на плечо руку. Он оглянулся: за спиной стоял улыбающийся Воронов.

— О!.. Ты глянь, оказия какая! — засмеялся Лаврентий. — Куда ни повернись — и все свои.

Воронов поздравил его с избранием в председатели Совета, сказал:

— Слышал я, станичники довольны тобой, Лаврентий Никифорович.

— Ох, не все довольны, Елисей Михайлович! — покачал головой Левицкий. — Богатеи косятся на меня.

— Пусть косятся, нынче наша власть. — Воронов хлопнул его по плечу и направился к передним рядам кресел.

Лаврентий уселся во втором ряду, внимательно окидывая зал прищуренными глазами. Рядом с ним поместились Черноусы, Оглобля и Шкрумов. В правой ложе появились Атарбеков, Соловьев, Демус и Фурманов. Внизу, под ложей, в партере сидели Виктор, Петька Зуев, Демка Вьюн и Митрофан Воронов.

В глубине сцены выстроился хор. Заместитель председателя областного ревкома Галактионов остановился у стола, застыл в выжидательной позе. В зале наступила тишина.

— Товарищи! — громко бросил в зал Галактионов. — По поручению областного революционного комитета объявляю Первый съезд Советов Кубани и Черноморья открытым!

Оркестр и хор исполнили «Интернационал».

Когда умолкли звуки революционного гимна, Галактионов продолжил:

— Товарищи делегаты! Предлагаю почтить вставанием память борцов, погибших за дело революции.

Делегаты поднялись, замерли в молчании.

Затем слово для приветствия было предоставлено Юдину.

— Дорогие товарищи! — обратился он к залу, — От имени областного комитета большевистской партии я приветствую и поздравляю Первый съезд Советов Кубано-Черноморской области! Сегодня осуществляется мечта рабочего класса, крестьянства и кубанских большевиков. Первому Кубано-Черноморскому областному съезду Советов предстоит наметить планы строительства новой жизни, восстановления разрушенного хозяйства.

Раздались бурные аплодисменты. Потом начали выбирать президиум. Виктор поднял руку.

— В почетный президиум, — сказал он, — я предлагаю товарищей Ленина и Калинина.

Его предложение было встречено овацией… Выдвижение кандидатов продолжалось. И вдруг до слуха Лаврентия долетело:

— Прошу внести в список кандидатуру Левицкого Лаврентия Никифоровича — председателя Совета станицы Краснодольской!

У Лаврентия екнуло сердце. Робко взглянув на Оглоблю, он пробормотал:

— Чи почудилось, чи правда меня?

— Да вроде тебя, — сказал Оглобля.

Когда же члены президиума поднялись на сцену и заняли места за столом, Галактионов огласил повестку дня и предоставил слово председателю областного ревкома Яну Полуяну.

Тот склонился над трибуной и, обратясь к сидящим в зале, начал:

— Товарищи! После трех лет упорной борьбы с контрреволюцией рабочий, крестьянин и казак добились наконец победы. Теперь ни на севере, ни на юге, ни на западе, ни на востоке нашей великой страны нет боевых фронтов. Наша доблестная Красная Армия имеет не только возможность получить передышку, но и принять участие в борьбе с хозяйственной разрухой.

Лаврентий сидел в президиуме между Черным и Атарбековым, слушал оратора и взволнованно вглядывался в сосредоточенные лица людей, собравшихся в зале театра. Вот он остановил взгляд на Викторе. «Не видать бы мне всего этого. Так, мабуть, и остался бы в чужом лагере, погиб бы не за цапову душу [828] Ні за цапову душу — украинское выражение, дословно означает: ни за козлиную душу; русский аналог — «ни за понюх табака», то есть — ни за что, даром, зря. — прим. Гриня , — промелькнуло у него в голове. Он отыскал глазами Жебрака, сидевшего во втором ряду с Соловьевой, мысленно произнес: — Спасибо тебе, Николай Николаевич, за добрые советы! Большое спасибо! Всем спасибо: и сыну, и покойному батьке…»

Шкрумов внимательно прислушивался к каждому слову докладчика. То, о чем говорил Полуян, находило в сердце Ивана Степановича отзвук, как нечто кровно связанное с его жизнью и судьбой.

Полуян перешел к экономическому положению Кубани:

— Язык цифр говорит о непрерывном укреплении и росте экономической мощи Советской Республики. В семнадцатом году было собрано пятьдесят миллионов пудов хлеба. В восемнадцатом — девятнадцатом годах голодающим рабочим центра и севера предоставлено было сто миллионов пудов. В девятнадцатом — двадцатом годах мы собрали двести миллионов! А в нынешний заготовительный сезон должны собрать не менее четырехсот миллионов пудов! Шестьдесят пять из них страна ждет от Кубани.

Черноус взглянул на жену:

— Как думаешь, старушка, потянет Кубань такое? Что-то дюже богато.

— Потянет! — убежденно ответила Феодосия Тихоновна. — Где же еще есть земли родючее, чем наша, кубанская.

Полуян отпил воды из стакана, снова устремил серые, сверкающие глаза в зал:

— Наши возможности неисчерпаемы. Природа будет служить свободному народу, отдаст нам все свои богатства. Сейчас в Москве разрабатывается план электрификации всей страны.

Среди делегатов пролетел шумок: «ГОЭЛРО [829] ГОЭЛРО (сокр. от Государственная комиссия по электрификации России) — государственный план электрификации Советской России после Октябрьской революции 1917 года. Разработан Государственной комиссией по электрификации России по заданию и под руководством В. И. Ленина. План ГОЭЛРО был положен в основу постановления Совета Народных Комиссаров от 21 декабря 1920 года «О плане электрификации России». — прим. Гриня ! ГОЭЛРО!..»

— Владимир Ильич Ленин назвал этот план «второй программой партии». Перед трудящимися нашей области стоят боевые задачи, — продолжал Полуян. — Самая главная из них — это выполнение разверстки на хлеб. Мы должны сделать все, чтобы страна получила от нас шестьдесят пять миллионов пудов!

— Кубань не ударит в грязь лицом!

— Будет хлеб!

Феодосия Тихоновна обернулась к мужу:

— Слышишь?

— Будет хлеб! — уверенно сказал Василий Иванович. — Слово казаков твердое!