Жерар Нерваль - Дочери огня

Быть может, есть все же некоторое преувеличение в этих строках аббата. «Его царствование — поистине роман, — пишет он далее. — „Хочу — значит, могу!“ — таков был его девиз».

«Что совершил он? Ровно ничего».

«Когда бы можно было возвратить жизнь тем тысячам людей, коих принес он в жертву своим замыслам!»

Эти рассуждения аббат де Бюкуа послал 3 апреля 1717 года из своего ганноверского далека не кому иному, как матери регента [73] …матери регента. — Имеется в виду Елизавета Шарлотта, герцогиня Орлеанская. Ее сын Филипп Орлеанский (1674–1723), племянник Людовика XIV, после смерти последнего (1715) стал регентом при малолетнем короле Людовике XV. Эпоха Регентства ознаменована разгулом нравов и самовластия. Именно в эти годы подвергся заключению в Бастилию Вольтер как предполагаемый автор памфлета на регента. .

Будучи в Ганновере, аббат де Бюкуа издал свои размышления по поводу внезапной кончины шведского короля [74] …внезапной кончины шведского короля — то есть Карла XII (1682–1718). Дальнейшая оценка этого монарха близко следует характеристике, данной ему Вольтером в «Истории Карла XII» (1731). . Указав на те требования, которые предъявляет ко всякому государю его высокое положение, он написал следующую фразу: «Какой позор и стыд для всех тех, кто, будучи возвышен судьбой, оказывается в делах своих ни богу свечка, ни черту кочерга». И к этому добавляет: «Нет для меня ничего более оскорбительного, как встретить в государе жалкую душонку обывателя».

Что до его шведского величества, то аббат ставит ему в вину, что он слишком юным начал читать Квинта Курция [75] Квинт Курций Руф — римский историк I в., автор «Истории Александра Великого». . «Бойтесь тех, — прибавляет он, — кто всегда носит с собой одну и ту же книгу».

«Всегда и повсюду солдат, воин по самой сути своей — таков он был от природы; но чтение Квинта Курция погубило его. Начав со славной победы под Нарвой, он вынужден затем спасаться бегством под Полтавой, пускается в авантюры в Бендерах и находит бессмысленную гибель под стенами крепости Фрёдрихсталь».

«О женщина! Вытяжка из ребра! Порождение ночи и сна: Адам ведь спал в то время, как Господь создавал тебя… Проснись он раньше, нам, быть может, досталось бы изделие получше — или он умолил бы Создателя сделать эту кость от кости его более гибкой, хотя бы со стороны головы.

Он вообще мог бы сказать Господу: „Не тронь ты моего ребра: лучше уж мне быть одному, чем в дурном обществе…"».

Аббату де Бюкуа, весьма радушно принятому при ганноверском дворе, предоставлена была квартира во дворце. Но кто мог предвидеть, что он встретит здесь некую особу по имени Марта, которая была тамошней смотрительницей и причинила ему немало огорчений.

Однажды он уехал в Лейпциг, и в его отсутствие ему пришли деньги. Когда он вернулся, никто ему о них не сказал, и о том, что они были ему посланы, он узнал лишь позднее из письма. Когда он сказал об этом смотрительнице, та заявила, что, пока его не было, она эти деньги потратила и вернет их как-нибудь потом. На это он только сказал ей по-немецки: «Es ist nicht recht» (это нехорошо).

Но все же он выразил свое недовольство ее мужу, и вот рано поутру она пожаловала к аббату в одной сорочке и короткой нижней юбке, из-под которой выглядывали ляжки… «Как знать, — говорит аббат, — не была ли то Федра разъяренная, объятая безудержным гневом и страстью…» И он бросился к своим пистолетам, чтобы зарядить их ружейной дробью. Дама тут же поспешила спастись бегством…

Эти последние огорчения очень растревожили аббата де Бюкуа, и он несколько раз обращался по этому поводу к Его Величеству королю британскому, которому подчинялось правительство Ганновера. Вполне, впрочем, возможно, что в эти последние годы, то есть когда ему было уже под девяносто лет, разум его несколько ослабел, и он многое изрядно преувеличивал.

У нас нет никаких других сведений, касающихся последних лет жизни аббата графа де Бюкуа.

Писатель этот показался нам фигурой примечательной и своими побегами, и относительными достоинствами своих сочинений.

Не следует, однако, смешивать его с неким г-ном Жаком де Бюкуа, книга которого под названием «Reise door de Indiën» door Jacob de Bucqoy. Harlem: Jan Bosch, 1744 [76] «Путешествия по Индии» Якоба де Бюкуа. Гарлем, Ян Босх, 1744 (нидерл.). хранится в Национальной библиотеке.

Граф де Бюкуа после бегства своего из Бастилии жил то в Голландии, то в Германии, но в Индии он не бывал.

Возможно, поездку туда совершил в ту пору кто-нибудь из его родственников.

Опубликован в «Almanach cabalistique» в 1850 г. В числе других набросков и фрагментов предназначался для книги «Иллюминаты».

Не пугайтесь этого персонажа — он ведь не столько черный, сколько темно-красный. Но все дьяволы непременно черны, а этот по природе своей куда более принадлежит земле, нежели аду; он даже не столь уж большое участие принимал в великой битве, случившейся некогда в небесных сферах, которую назвали Восстанием Сатаны и ангелов его против Адоная (Вседержителя) и его присных.

Сатана был неким подобием Кошута [77] Кошут Лайош (1802–1894) — во время венгерской революции 1848 г. возглавил народное восстание против австрийского императора. , который осмелился поднять знамя восстания против своего законного императора и вовлек в этот заговор множество беспокойных умов, пропитавшихся республиканскими теориями.

Мы знаем, что с самого начала всякой звездой, всякой планетой, даже самой что ни на есть захудалой кометой ведал какой-нибудь дух либо ангел, который одушевлял ее, подобно тому как душа одушевляет тело. Что до нас, людей и животных, населяющих Землю, то мы не более как чужеядные насекомые, что обитают на поверхности каждого небесного тела, и питаемся мы — нередко из рук вон плохо — лишь за счет внешней ее оболочки.

Сатана был одним из тех властолюбивых, непокорных и неблагодарных созданий, которые не терпят чужого превосходства; скажем без обиняков — себя он считал гениальным. Святую троицу он рассматривал как династию тиранов, коварно увековечившую свое могущество, объявив его божественным правом, или ловких узурпаторов, добившихся мирового господства с согласия подкупленного ими большинства.

В свой заговор он вовлек целую толпу планет, небесных светил, туманных пятен, даже несколько звезд первой величины, поддавшихся его прельстительным речам. Кометы, которые ничего не стоит склонить ко злу, взяли на себя роль иррегулярных войск — и завязалась чудовищная битва, в ходе которой между небесными телами происходили отчаянные схватки. Остававшиеся после этого сражения обломки образовали то, что мы ныне называем Млечный Путь. Дождь из аэролитов, явившийся следствием этих столкновений, произвел во вселенной неописуемую кутерьму. Еще и сегодня нет-нет да и стукнется о наш земной шар какой-нибудь старый обломок тех далеких времен, тысячелетиями кружившийся в небесном пространстве.