Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

В начале заседания, по приказанию государя, Николай Илларионович Козлов прочел доклад, в котором было цифрами обозначено, как велик недостаток врачей не только собственно в военно-медицинском ведомстве, но и вообще в России, как недостаточны средства для пополнения ежегодно открывающихся вакансий, как ограничено число врачей, выпускаемых медицинскими факультетами пяти университетов; а затем был разобран состав последнего приема в Медико-хирургическую академию. Из приведенных цифр видно, что в числе 470 молодых людей, принятых в Академию в нынешнем году, было всего 95 с аттестатом зрелости классических гимназий; очевидно, что одним этим контингентом не было бы возможности пополнять академические курсы.

Несмотря на приведенные красноречивые цифры, дело было поведено так, что государь, по своему обыкновению, не дав времени вполне выяснить дело, под влиянием иезуитских инсинуаций графа Толстого, графа Шувалова и Валуева, произнес резким тоном окончательный приговор: не только подтверждено, чтобы впредь Медико-хирургическая академия в приеме руководствовалась одинаковыми правилами с университетами, но еще принято совершенно неожиданное решение – передать Медико-хирургическую академию в Министерство народного просвещения!.. Первое из этих решений было совершенно излишнее после высочайшей резолюции, объявленной уже в августе и принятой к исполнению; следовательно, какая была надобность собирать нас и совещаться. Второе же решение было принято экспромтом, без обсуждения, тогда как вопрос о передаче Медико-хирургической академии в Министерство народного просвещения поднимался уже и в прежнее время, обсуждался специально и подробно. Правда, что решению этому придана мягкая форма: мне в обязанность вменялось войти по этому предмету в соглашение с министром народного просвещения. Но соглашение это может касаться разве только подробностей исполнения; в существе же вопрос, по-видимому, решен.

Итак, сегодняшнее совещание есть новая засада Военному министерству, напоминающая несчастное заседание Совета министров, бывшее в 1868 году и кончившееся прекращением на время издания «Русского Инвалида». И сегодня, как и тогда, разыграна со всей сценической обстановкой проделка графа Шувалова. Хотя после совещания он и уверял, что сам не сочувствует передаче Академии в Министерство народного просвещения, однако ж во всё продолжение совещания можно было явно видеть на его лице злорадство.

Быть может, виною такого оборота дел был отчасти сам представитель академии доктор Козлов. Он держал себя с привычной своей самоуверенностью и наговорил много лишнего. Совершенно неуместно поднял он общий вопрос о классическом и реальном образовании и тем затронул без нужды больное место. Исакову не дали вымолвить ни одного слова; он в первый раз видел Совет министров – и вышел из него удивленный.

Великий князь Константин Николаевич и сегодня держал себя умно: он попробовал было остановить слишком поспешное решение и поставить вопрос на настоящую логическую почву, но это ему не удалось, ловкие интриганы не замедлили сейчас же свести вопрос с прямого пути в сторону – в ту глушь, где логика становится безгласной.

Вот как решаются у нас самые серьезные дела: созывается Совет министров будто бы для обсуждения вопроса, заранее уже предрешенного, а решение провозглашается экспромтом под влиянием какой-нибудь предвзятой личной цели. [Чем долее вижу такой порядок дел, тем более сильнее чувствую желание сойти со сцены.]

15 декабря. Суббота.Сегодня во время моего доклада в присутствии великого князя Владимира Александровича государь сам завел речь о вчерашнем совещании и явно желал смягчить впечатление, произведенное на меня поспешным его решением. Едва только начал я объяснять затруднения, представляемые передачей этого обширного заведения в другое ведомство, государь поспешил высказать, что вовсе не настаивает на этой передаче, а желает только, чтобы поставленный им вопрос был обсужден в подробности; если окажется, что неудобства превышают выгоды предположенной передачи, то, конечно, должно всё остаться по-прежнему.

Затем государь опять перешел к необходимости единства учебной части и совершенного подчинения Медико-хирургической академии одинаковым с медицинскими факультетами университетов положениям и правилам. Принципа этого, конечно, я не отрицал, но напомнил о том, как вчера поставлен был вопрос великим князем Константином Николаевичем. Приняв за основание, что Медико-хирургическая академия действительно должна быть поставлена в одинаковые условия с медицинскими факультетами университетов, великий князь задал вопрос: следует ли и медицинские факультеты подчинять одинаковым условиям с другими факультетами университетов? Иначе говоря, специальное медицинское образование, где бы оно ни давалось, в университете или в Академии, не есть ли одна из специальностей образования реального? Еще раз решился я высказать государю свое мнение об односторонности, с которой нынешний министр народного просвещения проводит свою систему, и о тех невыгодных последствиях, которые будет иметь безусловное применение такой системы.

Хотя объяснения эти не имели никакого практического результата, однако ж я вышел из государева кабинета с более спокойным духом, чем вошел в него. Как нарочно, сегодня же назначен был мною осмотр новых построек Медико-хирургической академии и ветеринарного ее отделения. Я рад был, что мог при встрече с Николаем Илларионовичем Козловым и прочим академическим персоналом сказать им несколько успокоительных слов.

После того заехал я в Артиллерийское училище. В училищном манеже показали мне проектированную для полевой артиллерии новую конскую сбрую.

16 декабря. Воскресенье.В честь приехавшего в Петербург генерала Кауфмана дан был сегодня большой обед по подписке. Собралось до 300 участников. Как обыкновенно, говорились речи, возглашались тосты, и выражено было, как кажется, чистосердечное сочувствие замечательному подвигу русских войск, с которым связано имя Константина Петровича Кауфмана [11] На должности командующего войсками Туркестанского военного округа генерал Кауфман руководил многократными победами русского оружия над бухарцами, хивинцами и кокандцами, а также взятием Самарканда и Хивы. – Прим. ред. .

17 декабря. Понедельник.Сегодня в Государственном совете закончено дело о воинской повинности. Возбуждено было несколько вопросов второстепенных (как-то: о евреях, меннонитах, о некоторых учебных заведениях); прозвучало несколько неуместных речей, но всё окончилось благополучно и, к общему удивлению, без всякого разногласия. Председатель наш вел мастерски всё это обширное дело и умел согласовать мнения, казавшиеся первоначально непримиримыми. Генерал Веригин вздумал было произнести заключительную речь и наговорил много пустяков. Великий князь, возразив ему несколькими словами, достойным образом закончил это великое государственное дело.