Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Вечером мой сын уехал на Дон.

25 апреля. Пятница.Был на экзамене в Артиллерийском училище, потом на смотру молодых солдат последнего призыва.

26 апреля. Суббота.При докладе государь опять заговорил о слухах, будто Пруссия ищет предлога к новой войне с Францией, и опять заметил, что Бисмарк, подобно Наполеону I, придирается ко всякому пустому предлогу, чтобы только затеять войну. Государь приводил слова Мольтке, который находил, что для Пруссии выгоднейший операционный путь во Францию – через Бельгию. Не совсем понятно, почему германской армии нужно искать какого-нибудь нового пути через нейтральную страну, когда у нее теперь такой превосходный базис, как Рейн от самого Базеля до Кобленца, с несколькими первоклассными крепостями и, кроме того, с передовым сильным пунктом – Мецом. Государь закончил этот разговор, сказав: «Вот узнаем завтра в Берлине».

Вечером ездил я на станцию Варшавской железной дороги проводить государя. Он едет в Эмс и полагает возвратиться 23 июня.

5 мая. Понедельник.С отъезда государя не заглядывал в свой дневник. Дни текли в обычных занятиях, которые прерывались только хлопотами домашними. Остававшаяся еще в Петербурге часть моей семьи выехала по Николаевской железной дороге в прошлую среду, 30-го числа. Вчера же утром проводил я за границу сестру Мордвинову. Оставшись в совершенном одиночестве среди обширного пустого дома, не успеваю скучать за множеством разнообразных занятий. По утрам почти ежедневно бываю на экзаменах в учебных заведениях, затем в разных заседаниях и т. д.

Политические известия в последнее время успокоительнее; опасения войны, кажется, рассеялись. В значительной степени приписывают этот оборот свиданию нашего императора с германским. Посол наш в Париже, князь Орлов, в одной из последних своих депеш в Министерство иностранных дел пишет, что во Франции серьезно озабочены войной, а маршал Мак-Магон в разговоре с ним, князем Орловым, выражал надежду на заступничество нашего государя. «Je placela France sous la protection de l’Empereur» [50] «Я отдаю Францию под протекцию императора». – Прим. ред . . Такая фраза со стороны президента Французской республики выказывает вполне, в какое жалкое положение поставлено это государство, так недавно еще кичившееся своим первенством между всеми европейскими державами.

В газетах французских, так же как в немецких и английских, прославляют Россию и императора Александра, выставляют его миротворцем Европы; даже враждебные России органы печати сделались до приторности любезны к нам. Давно Россия не была в такой выгодной роли. Воспользуется ли ею наша дипломатия и поддержит ли такое положение? Невольно родится сомнение, когда видишь, что государственный канцлер, доехав с государем до Берлина, оттуда отправился в Баден и Швейцарию на всё лето, наслаждаться беззаботным far niente [51] Бездельем ( итал. ). – Прим. ред. ; что при государе в Эмсе нет никого, кроме добродушного Амбургера, вся служебная деятельность которого состоит только в писании под диктовку князя Горчакова; здесь же во главе Министерства иностранных дел остается барон Жомини, не выучившийся даже говорить по-русски.

6 мая. Вторник.Сегодня в Комитете министров были продолжительные и горячие прения о направлении Северной железной дороги. Под этим названием разумелась предлагаемая Министерством путей сообщения линия от Ярославля через Вятку и Пермь на Тюмень, в отличие от южного направления через Казань или через Самару. В совещаниях участвовали и члены прежнего железнодорожного комитета, в том числе четыре инженера путей сообщения: генерал Мельников, Герстфельд, тайный советник Кербетц и Шернваль. И, несмотря на это, представление министра путей сообщения, ратовавшего за северное направление, провалилось перед атакой почти всего комитета. Посьет выказался и тут крайне слабым [52] чуть не до идиотизма. ; за его представление подали голоса только Мельников (который один, собственно, и говорил в пользу северного направления), Герстфельд и Шернваль. Даже Кербетц подал голос против. Абаза в длинной и превосходной речи совершенно уничтожил эту странную линию, так что прочим членам мало оставалось прибавить к его аргументам. Великий князь Константин Николаевич, принявший участие в заседании, также высказался весьма решительно за южное направление.

Сегодня же были еще два непродолжительных заседания: Польского комитета – в квартире Чевкина (который серьезно болен), и Кавказского.

Обедал я у Александра Аггеевича Абазы.

7 мая. Среда.По официальным сведениям Министерства иностранных дел, император Вильгельм в разговоре с нашим государем положительно отрекся от всякого намерения начать снова войну с Францией. Бисмарк в беседе с князем Горчаковым разразился негодованием на клеветы и сплетни, распускаемые газетами и самим правительством французским. «Он решительно заявил, что приписывать ему агрессивные действия против Франции означает обвинять его в идиотизме, в отсутствии ума» [53] Здесь и далее французские документы приведены в переводе. – Прим. ред. . «Маршал же Мольтке (по выражению Бисмарка) компетентен в вопросе будущей борьбы с Францией с точки зрения военного, но в политике он – просто молодой человек, лишенный всякого влияния».

В официальной депеше наших дипломатов говорится далее: «Из всех этих деклараций, заявленных в самых решительных выражениях, следует, что наш августейший монарх полностью достиг цели своего приезда в Берлин и его присутствие и тон утвердили основы, на которых зиждется мир. Среди правительств, озабоченных угрозой нападения Германии на Францию, более всего обеспокоен С. – Джеймский кабинет. В противоположность своим выступлениям, обычно сдержанным и даже несколько неясным, на этот раз лорд Дерби дал приказание лорду Одо Русселю до последнего поддерживать усилия императора в отношении мира и представить в распоряжение его величества всю военную мощь Англии, если бы мы потребовали этого у английского посла. Дело нашего августейшего монарха было таким образом завершено, и у них не оставалось оснований предаваться тщеславию».

8 мая. Четверг.Утром был на экзаменах в Медико-хирургической академии и на Женских курсах. Нашел более порядка, чем бывало прежде.

Потом председательствовал в совещании, составленном из делегатов разных министерств и нескольких военных лиц для обсуждения основных начал военно-конской повинности [54] Конская повинность состояла в поставке населением лошадей при приведении армии в полный состав и во время войны. – Прим. ред. . Самое деятельное участие в прениях приняли сотрудники Министерства внутренних дел Беклемишев, Барыков и Семенов (Петр Петрович, статистик). Спорили почти до 6 часов; к счастью, совещание не осталось без результата.