Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

По тому и другому предмету я доложил государю соображения государственного канцлера и, получив одобрение его величества, заехал опять к князю Горчакову, чтобы передать ему слова государя.

Сегодня было опять заседание в Государственном совете по делу о найме рабочих. Дело подвигается медленно, каждая статья проекта подает повод к бесконечным прениям.

8 февраля. Воскресенье.Вчера после доклада присутствовал в Николаевском кавалерийском училище на просмотре сочинений юнкеров по темам из военной истории и тактики; при этом находился капитан Клепш, австрийский второй агент. Потом был в заседании Государственного совета; дело о рабочих тянется невыносимо тяжело.

Сегодня утром осматривал в Интендантском музее вещи, отправляемые на филадельфийскую выставку. Обычный воскресный развод был отменен по тому случаю, что государь и императрица немедленно после обедни поехали к великой княгине Марии Николаевне; говорят, она приобщалась (уже вторично).

9 февраля. Понедельник.В прошедшую ночь скончалась великая княгиня Мария Николаевна после продолжительной и мучительной болезни. Эта женщина совершенно выделялась из той среды, в которой родилась и выросла: страстная и своеобычная натура ее не могла подчиниться условному, стесняющему, лишенному внутреннего содержания формализму дворцовой жизни и царской семьи. Еще в царствование отца своего, несмотря на тогдашнюю суровую дисциплину, она одна решилась сбросить с себя путы, увлеклась любовными своими наклонностями и вышла замуж за графа Григория Строганова. С тех пор великая княгиня держала себя почти как обыкновенная смертная; тон ее, речи, обращение были крайне развязны и бесцеремонны; жила она большей частью за границей, позволяла себе разные эксцентричности; только профиль ее напоминал, что она дочь императора Николая. В молодости она была красива, но и тогда этот профиль придавал ее облику некоторую жесткость и строгость.

В последние годы она вдруг сильно опустилась и так исхудала, что трудно было узнать ее. Муж ее, граф Григорий Строганов – личность весьма типичная: в молодости он был красавец, всегда добрый малый и кутила. Несмотря на свою связь с царской семьей, он всегда держал себя чрезвычайно просто, без принуждения и остается до сих пор прежним добрым малым и кутилой.

Утром, во время моего обычного (по понедельникам) приема в канцелярии Военного министерства, дали мне знать, что в час пополудни назначена панихида во дворце великой княгини Марии Николаевны у Синего моста, а заседание Государственного совета начнется только в 2 часа. Едва поспел я на панихиду; по окончании же ее поехал в Государственный совет, где пришлось немного поспорить по делу об улучшении положения врачей, служащих в разных ведомствах, преимущественно в военном и по Министерству внутренних дел. К сожалению, дело это не получило окончательного разрешения; пришлось ограничиться полумерой и обещаниями на будущее, более благоприятное время. Авось когда-нибудь и наступит то время, когда министр финансов, государственный контролер и другие влиятельные члены правительства будут шире понимать интересы государственные.

10 февраля. Вторник.После доклада был в Инженерном замке, где показывали мне вещи, предназначенные к отправлению на филадельфийскую выставку по инженерной части. Кстати обошел Инженерную академию и училище. Затем был на панихиде по великой княгине Марии Николаевне, а потом в заседаниях трех комитетов, происходивших один за другим – Комитете министров, Кавказском и Польском.

В Комитете министров между прочим читался журнал прошлого заседания по делу о долгосрочных поставках. Грейг опять покушался вставлять свои наглые нападки против Военного министерства; но так как никто не поддерживал его и общее настроение в Комитете было примирительное, то строгий цензор укротился и отказался от всех своих претензий. Заключение Комитета вышло более в пользу Военного министерства, хотя и с разными оговорками: существенно важно то, что Комитетом признаны некоторые преимущества и выгоды за подрядами, заключаемыми на несколько лет, наперекор государственному контролеру, который в своих всеподданнейших отчетах не переставал заявлять о мнимых убытках, наносимых казне долгосрочной провиантской операцией в Петербурге. Контролер до конца продолжал настаивать, что ежегодные поставки выгоднее, однако ж решил подписать журнал, составленный в противоположном смысле.

12 февраля. Четверг.Доклад обыкновенным порядком, а потом процессия перевозки в крепость тела покойной великой княгини Марии Николаевны. Погода теплая, градуса два мороза. Государь сел верхом в 12½ часов у Зимнего дворца, откуда мы проехали галопом по фронту войск, расставленных шпалерами до дворца покойной великой княгини. Около часа пополудни шествие тронулось по обычному церемониалу, а в 2 часа тело было уже внесено в Петропавловский собор (в крепости).

13 февраля. Пятница.Погребение великой княгини Марии Николаевны происходило с обычным обрядом в соборе Святых Петра и Павла.

14 февраля. Суббота.Получено по телеграфу известие из Ниццы о кончине княжны Вяземской. Бедняжка много настрадалась, и для нее смерть была избавлением от мучительной болезни; но окружавшие и сердечно любившие ее будут в отчаянии, в том числе и дочери мои, особенно же Надя, которая была с нею очень дружна. Теперь тревожит нас вопрос – как устроить Ольгу и Надю, которые с отъездом Вяземских и Вельяминовых останутся в Ницце совершенно одни.

16 февраля. Понедельник.Вместо общего собрания Государственного совета назначено было заседание Соединенных департаментов опять по делу о найме рабочих. На этот раз заседание заключалось в том, что разыграна была пьеса, заранее сочиненная в домашнем совещании у великого князя Константина Николаевича: убедившись в невозможности продолжения споров по каждому пункту объемистого проекта, великий князь вместе с князем Урусовым и некоторыми другими членами Соединенных департаментов уговорили Валуева и Тимашева отказаться от дальнейшего рассмотрения проекта в настоящем его виде и передать в канцелярию Государственного совета для извлечения из него некоторых только основных статей, подлежащих утверждению в законодательном порядке; а разработку всей прочей мелочной регламентации предоставить подлежащим министерствам.

Такой оборот дела, конечно, не мог быть приятен для самолюбия Валуева, неприятен был также и Тимашеву и даже составителю первоначального проекта П. Н. Игнатьеву. Тем не менее они должны были покориться необходимости и, как говорят французы: faire bonne mine а mauvais jeu [70] Сделать хорошую мину при плохой игре. – Прим. ред. . Притом же представление было разыграно в таких ловких формах, с такими заранее условленными речами, что не было и предлога обижаться. И всё же мы назвали нынешнее заседание похоронами проекта, похоронами с церемонией и почестями.