Клара Ремюза - Мемуары госпожи Ремюза

Все это изменилось в 1818 году. Но в том, как моя мать судит о личности и даже о произведениях госпожи де Сталь, можно еще видеть ярко выраженные следы старой точки зрения. Я не могу удержаться от легкой улыбки, видя, как она считает покой необходимым условием таланта. Это одна из идей XVII века, или, вернее, та точка зрения, с которой риторы той эпохи заставляли нас судить о XVII веке» (Я.Р.).

Фонд «Mont Napoleon» был создан из ежегодных доходов, получавшихся с королевства Италии.

Жозеф Бонапарт настаивал на включении этого последнего пункта.

На этом балу присутствовало две тысячи пятьсот человек; ужин был подан в зале Государственного совета.

Город Базель, напуганный угрозами французского правительства, порвал торговые сношения с Англией. Королева Этрурии, неуверенная в своем положении в государстве, сделала то же.

На основании этих строк можно подумать, что Луккезини сделался посланником только в это время. Однако он уже был посланником на момент заключения Амьенского мира. Он не всегда поддерживал интересы Франции и, хотя был в близких отношениях с Талейраном, принадлежал скорее к английской партии, как об этом говорится немного дальше, в главе XXI. Луккезини вызывал своими донесениями тревогу в Пруссии и враждебное отношение в этой стране по отношению к нам.

Это определение взято из «Энциклопедии».

Эти отъезды и долгое отсутствие императора были так часты, что теперь это трудно себе представить. Ни один государь не жил в своей столице так мало, как Бонапарт. Существует интересная книга: «Путешествия Наполеона и хронологические данные, указывающие, день за днем, те места, где бывал Наполеон и что он там делал». Из этой книги, очень точной, в особенности относительно периода величия Империи, можно заключить, что Наполеон со времени вступления на трон до отречения в 1814 году провел в Париже только 955 дней, то есть меньше трех лет из десяти лет царствования. Он находился если не за пределами Франции, то по крайней мере вдали от Парижа и от дворцов больше 1600 дней, то есть больше четырех лет, а несколько раз его отсутствие продолжалось шесть месяцев подряд.

В сентябре 1792 года австро-прусские войска под командованием герцога Брауншвейгского были разбиты при Вальми.

Письма моей бабушки в самом деле показывают, какая громадная перемена произошла в общественном мнении относительно военных успехов императора. Вот, например, что пишет она своему мужу через два месяца после битвы при Йене и перед битвой при Эйлау: «12 декабря 1806 года. Это еще новое горе, что мы даже не можем свободно высказываться на расстоянии, но нужно примириться со всеми жертвами и верить, что эта последняя жертва доставит нам долгий мир. Мир! Его совсем не ждут. У нас господствует какое-то уныние, какое-то общее недовольство. Люди страдают и громко жалуются. Эта кампания не производит и четверти того впечатления, какое производила предшествующая. Никакого восхищения, ни даже удивления, потому что все пресыщены чудесами. В театрах не аплодируют при получении бюллетеней. Общее впечатление очень тягостное. Я скажу даже, что оно совершенно несправедливое, потому что, наконец, бывают же случаи, когда события увлекают даже самых сильных людей дальше, чем они того хотели бы, и не могу понять, как человек с выдающимся умом не желает другой славы, кроме военной. Прибавь к этому рекрутский набор и новое постановление относительно торговли. Недоброжелательство пользуется всем и судит неразумно; в этих мерах не желают видеть ничего, кроме раздражения. Я не решаюсь судить о них, но чувствую, что у меня все еще есть потребность восхищаться и доверяться власти, от которой зависит судьба всего, что мне дорого».

Это письмо не было отправлено по почте, его передал один из друзей. Но и в письмах, посылаемых по почте, не сдерживались в проявлении недоверия, даже ужаса, который внушал подобный режим ( П.Р .).

Этого письма нет в корреспонденции Наполеона, напечатанной в эпоху Второй империи. Но письма, относящиеся к этому времени, и по форме, и по содержанию очень похожи на только что приведенное. Впрочем, это было обычное содержание писем императора к Жозефине во время всех его походов. Вот, например, что писал он ей из Варшавы несколько месяцев позднее, 23 января 1807 года: «Я получил твое письмо от 15 января. Совершенно невозможно, чтобы я позволил женщинам совершать подобное путешествие: плохие дороги, опасные и грязные. Вернись в Париж, будь веселой и довольной. Может быть, и я скоро туда приеду. Я посмеялся над твоими словами, что ты вышла замуж, чтобы быть всегда с мужем; а я, при своем невежестве, думал, что жена создана для мужа, а муж – для родины, семьи и славы. Прости мне мое невежество, мы всегда учимся у наших прелестных дам. Прощай, друг мой. Поверь, что мне дорого стоит отказаться от твоего приезда. Скажи себе: «Это доказывает, как я дорога ему»» (П.Р).

В сражении при Заальфельде принц Людвиг во главе 8300 человек атаковал части 5-го корпуса маршала Ланна. Отряд принца был практически полностью уничтожен, а сам он заколот штыком.

Вот каким образом император описывал императрице битву при Йене в письме, посланном с поля сражения 15 октября 1806 года: «Друг мой, я удачно действовал против пруссаков и одержал вчера большую победу. Их было 150 тысяч человек, я взял 20 тысяч пленных, сто пушек и знамена. Я был очень близко от прусского короля. Мне не удалось взять его в плен, так же, как и королеву. Я стою бивуаком в течение двух дней, чувствую себя чудесно. Прощай, друг мой, будь здорова и люби меня. Если Гортензия в Майнце, передай поцелуй ей, а также Наполеону-маленькому».

Бюллетень от 17 октября: «Королева – красивая женщина, но не особенно умная…» Позднее: «В Берлине говорят: «Королева была так добра, так кротка! Но после рокового свидания с красавцем императором – как она переменилась!»».

Подразумевается главнокомандующий французской армией во время Семилетней войны Шарль де Роган, принц де Субиз (1715–1787) – адъютант Людовика XV; обе фаворитки короля открыто поддерживали принца.

Нетрудно заметить, что королева Гортензия и ее придворные дамы забавлялись как пансионерки, это было следствием дружеских отношений, установившихся в доме госпожи Кампан. Шарль Луи Бонапарт (или Наполеон III), по-видимому, унаследовал кое-что из этого. Он очень любил, даже в немолодые годы, всевозможные невинные игры, жмурки, шутки, что кажется немного странным. Только это, как говорили, могло развеселить его, позабавить и придавало ему некоторую приветливость, каковой ему недоставало и в обществе, и в политике ( П.Р .).