Робертсон Дэвис - Мятежные ангелы. Что в костях заложено. Лира Орфея

Через два дня после карточного вечера у Бьюс-Боцариса Фрэнк сидел у себя в гостиной и работал. Тут послышался резкий, короткий стук, дверь распахнулась, и в комнату влетела девушка.

– Ты Фрэнсис Корниш, верно? – выпалила она и свалила на диван охапку книг. – Я решила на тебя посмотреть. Я Исмэй Глассон, и мы с тобой вроде как кузены.

Со времени поездки в Корнуолл и Чигуидден-хауз прошло пять лет, и Фрэнсис уже забыл, что у него есть кузина по имени Исмэй. Но теперь вспомнил: это ужасная старшая сестра мерзких глассоновских отпрысков, которые уверяли его, что, будь Исмэй дома, уж она бы ему показала. Тогда он боялся девушек, но за это время научился значительно лучше владеть собой. Сейчас он сам ей покажет.

– Вот те раз, моя кузина, – сказал он. – А что, ты не спрашиваешь разрешения, прежде чем вломиться в чужую комнату?

– Обычно нет. «Вот те раз, моя кузина» – это ведь цитата откуда-то? Надеюсь, ты не английскую литературу изучаешь?

– Почему ты на это надеешься?

– Потому что те, кто ее изучает, обычно ужасные уроды, а я надеялась, что ты окажешься приятным человеком.

– Я приятный человек, но с незнакомцами обычно соблюдаю формальности, как видишь.

– В жопу формальности! Налей мне лучше хересу.

За первый год пребывания в Оксфорде Фрэнсис уже привык к местному обычаю – практически купаться в хересе. Он также открыл, что херес вовсе не такой невинный напиток, каким его полагают неискушенные люди.

– Какого тебе? Светлого или олоросо?

– Олоросо. Так что ты учишь, если не английскую литературу?

– Великих современников [184] Так что ты учишь… Великих современников. – «Великие современники» – первоначальное название дисциплины «Философия, политика и экономика» (ФПЭ). ФПЭ начали преподавать в Оксфорде (колледж Баллиол) в 1920-х гг. для подготовки государственных служащих, так как было решено, что существующие дисциплины – философия и античная литература – не удовлетворяют требованиям современности. .

– Это еще ничего. Дети что-то говорили про античную литературу.

– Я об этом думал, но решил, что мне надо немного расширить горизонты.

– Да, судя по всему, тебе это было нужно. Дети сказали, что ты все время бродил с видом лунатика, разглагольствовал про короля Артура и называл Корнуолл волшебной землей, как полный осел.

– Несомненно, по меркам твоих омерзительных, невоспитанных и необразованных младших родственников я и есть полный осел.

– Ого! Кажется, мы сразу не поладили, а?

– А чего ты ждала? Ты врываешься в мою комнату, когда я работаю, оскорбляешь меня, кладешь грязные ноги на мой диван. Тебе дали стакан хереса; по-моему, это любезность превыше той, которую ты заслуживаешь.

– Ну перестань! Я же твоя кузина, в конце концов!

– Не знаю. У тебя есть какие-нибудь документы? Правда, они все равно не скажут больше, чем твое лицо. У тебя лицо Корнишей.

– У тебя тоже. Я бы тебя где угодно узнала. Лошадиное, ты хочешь сказать.

– А я вот не говорил, что у тебя лошадиное лицо. Я слишком хорошо воспитан и уже вышел из детского возраста, и потому не считаю возможным оскорблять людей подобным образом. Если в твоем понимании это значит, что я полный осел или даже урод, – пускай так. Иди играй с достойными тебя хамами.

Фрэнсис получал от этого диалога огромное удовольствие. В «Душке» он научился укрощать девушек: главное – сразу начать помыкать ими, и тогда они, может быть, не дойдут до стадии помыкания тобой, а именно к этому они, несомненно, стремятся. Эта девушка крута на словах, но ей не хватает подлинной уверенности в себе. Ее одежда неопрятна и не идет ей. Волосы явно нуждаются в расческе; мягкая женская академическая шапочка пыльная и мятая, мантия – тоже. Ноги неплохие, – правда, чулки явно слишком долго носили не стирая. Но корнишевское лицо у нее было выразительным, одухотворенным. Она, как и другие оксфордские девушки, могла бы быть красивой, если бы обладала понятием о красоте и применяла его к себе. Но у нее в голове, судя по всему, укоренилась типично английская идея презрения к собственной женственности.

– Давай не будем ссориться. У тебя хороший херес. Можно мне еще? Расскажи о себе.

– Нет, сначала дамы. Давай ты рассказывай.

– Я на первом курсе в Леди-Маргарет-Холле [185] Леди-Маргарет-Холл – колледж в составе Оксфорда. Был основан в 1878 г. как женский колледж (первый в Оксфорде). . Мне дали стипендию на изучение современных языков, так что я ими и занимаюсь. Ты ведь знаешь Чарли Фримэнтла?

– Да, кажется, встречал.

– Он говорит, что вы познакомились за картами. Он проиграл кучу денег. А ты выиграл кучу денег.

– Я выиграл семь шиллингов. А что, Чарли считает себя игроком?

– Он обожает риск. Говорит, что от этого кровь быстрей бежит по жилам. Обожает опасность.

– Эта опасность обходится дорого. Надеюсь, у него толстый кошелек.

– Не очень тонкий. Толще моего, во всяком случае. Я – из достойных бедняков. Моя стипендия – семьдесят фунтов в год. Моя родня, стеная и жалуясь, добавляет до двухсот.

– Неплохо. Родсовские стипендиаты [186] Родсовские стипендиаты… – См. примеч. 51. сейчас получают всего триста.

– Да, но им еще дают кучу денег сверх этого на поездки и то-се. А ты сколько получаешь?

– Я до определенной степени сам присматриваю за своими деньгами.

– Понятно. Не хочешь говорить. Это все шотландская кровь. Чарли мне все про тебя рассказал, так что тебе теперь не укрыться. Он говорит, что твоя семья жутко богата, но слегка вульгарна. А мелкие сказали, что ты скряга. Даже по мороженому им не купил.

– Если они ждали от меня мороженого, то совершенно зря подкинули мне в кровать змею.

– Она была дохлая.

– Я об этом не знал, когда она оказалась у меня под ногой. Почему ты в Оксфорде? Ты синий чулок?

– Может быть. Я очень умная. Я хочу работать на радио. Или в кино. Куда-то надо идти, так почему бы и не в Оксфорд? Прошли те времена, когда девушки только выезжали в свет, ходили на балы и ждали прекрасного принца.

– Да, я слыхал. Ну так чем могу быть полезен?

– Похоже, что ничем.

– Если нет других предложений, можем сходить пообедать.

– О, замечательно! Я как раз проголодалась.

– Только не сегодня. Завтра. Чтобы ты успела привести себя в порядок. Я поведу тебя в ДООУ. Ты там была когда-нибудь?

– Нет, никогда. Мне очень хочется там побывать. Но почему ты говоришь «ДООУ»? Все зовут его просто Доу.

– Я знаю, но не знал, знаешь ли ты. В общем, это мой клуб, и туда пускают женщин на время обеда.

– Но ведь там, наверно, полно жутких уродов? Людей с тошнотными аристократическими именами типа Рептиллиан Пробк-Подошвинс? Там, наверно, вообще одни уроды?