Робертсон Дэвис - Мятежные ангелы. Что в костях заложено. Лира Орфея

– Деньги? – спросил Даркур.

– Нет. Далси не жадная. Но она хочет сделать такие декорации, какими они были бы у Гофмана, если бы он ставил эту оперу сам – в Бамберге, например. А это означает стиль раннего девятнадцатого века, когда всем кажется, что декорации меняют пятьдесят рабочих сцены, но на самом деле у нас их будет десять, и им придется выучить старинные методы, которые их удивят. Потому что в те дни рабочие сцены действительно двигали декорации, а не просто нажимали на кнопки. Это обойдется в круглую сумму.

– Надо полагать, вы с ней уже ударили по рукам? – спросил Холлиер.

Чем больше аквавита он в себя вливал и чем больше пива отправлял ему вслед, тем более крепли его сомнения.

– Она согласилась подождать, пока мы не решим, – сказал Пауэлл. – И я молю Бога, чтобы вы согласились на ее план.

– Это значит – чудовищно тяжелые декорации, длинные перерывы, поросшие травой откосы с искусственными цветами и постоянный грохот за кулисами? – спросил Артур.

– Вовсе нет. Вся эта чепуха появилась с новым типом декораций. Я говорю о системе, когда каждая сцена сопровождается нарисованным задником и пятью-шестью парами кулис, расположенных по обе стороны сцены; все это на колесиках, так что сцену можно менять почти мгновенно – ввезли и вывезли, ввезли и вывезли, почти как в кино, когда кадры сменяются наплывом. В конце каждой сцены актеры уходят – рраз! – и вы уже в следующей сцене. Но для этого нужна очень четкая работа за кулисами.

– Звучит восхитительно, – сказала Мария.

– Это просто волшебство! Я не знаю, зачем мы променяли его на все эти неподвижные декорации и цветные прожектора, которые не показывают ничего, кроме настроения осветителя. Чистая магия!

– По описанию похоже на пантомиму, – заметил Холлиер.

– Да, немножко похоже. Но что плохого в пантомиме? Я вам говорю, это магия.

– Вы имеете в виду – так, как в Дроттнингхольме [327] Дроттнингхольм – дворцовый комплекс в Швеции с придворным театром, построенным в 1766 г. В отличие от других европейских театров XVIII в., в нем сохранились типичные для того времени итальянские машины и механизмы. В 1922 г. театр после реставрации был вновь открыт. С 1953 г. здесь проводится Международный оперный фестиваль. ? – спросил Даркур.

– Именно.

Больше никто из членов фонда не бывал в Дроттнингхольме, и все были впечатлены.

– Но почему это так дорого? – спросил Артур. – По-моему, тут можно обойтись охапкой реек, холстом и краской.

– Именно поэтому. Краска очень дорогая. Хорошие сценические художники нынче редкость, но Далси сказала, что управится, если у нее будет команда из шести студентов художественного училища. Она сама будет ими руководить и возьмет на себя все трудные части. Но это требует много времени и дорого как сто чертей.

– Если это волшебство, то оно у нас будет, – сказал Артур.

– Вот подлинно артуровский дух! – сказала Мария и поцеловала его.

– Я – за, безо всяких оговорок, – сказала доктор. – Тогда у меня – то есть у Хюльды – будет в распоряжении много сцен, а это замечательная свобода для композитора. В помещении и на воздухе, в лесу и в саду. Да-да, мистер Корниш, вы человек прекрасного воображения. Я салютую вам.

Доктор тоже поцеловала Артура. В щеку. Засовывать ему язык в рот она не стала.

– Думаю, в такой масштабной постановке вы с удовольствием используете и Искомого Зверя, – сказал Холлиер: он заметно подбодрился, хотя и нетвердо держался на ногах.

– Ради всего святого, что такое Искомый Зверь? – спросила доктор.

– Это чудовище, которое всю жизнь искал сэр Пеллинор, – объяснил Холлиер. – Меня поражает, что вы этого не знаете. Искомый Зверь «с виду был головой – как змей, телом – как леопард, лядвиями – как лев и голенями – как олень, и с огромным хлещущим хвостом. А из чрева у него исходил рев, точно в нем были заключены тридцать пар гончих» [328] Это чудовище, которое всю жизнь искал сэр Пеллинор… <���…> Искомый Зверь «с виду был головой – как змей, телом – как леопард, лядвиями – как лев и голенями – как олень, и с огромным хлещущим хвостом. А из чрева у него исходил рев, точно в нем были заключены тридцать пар гончих». – Цитируется с некоторыми изменениями по: Мэлори Т . Смерть Артура. Перев. И. Берштейн. . Для волшебной оперы – самое то.

– О Клем, ты гений! – воскликнула Пенни Рейвен и, чтобы не отставать от общей поцелуйной тенденции, чмокнула Холлиера, к его величайшему смущению.

– Ну… я не знаю, – сказал Пауэлл.

– Ой, соглашайтесь, соглашайтесь! – воскликнула Пенни. – Хюльда сделает так, чтобы Зверь пел из живота! Столько голосов в чудесной гармонии! Какой coup de théâtre ! [329] Эффектный трюк (фр.) . Нет, наверно, надо сказать coup d’oreille [330] Пир слуха (фр.) . . Это будет жемчужина спектакля.

– Этого я и боюсь, – возразил Пауэлл. – Совершенно второстепенный персонаж, сэр Пеллинор, будет шататься по сцене со здоровенным чучелом дракона, отвлекая зрителей на себя. Нет уж! Я накладываю вето на Искомого Зверя.

– А я думал, вам нужен полет фантазии, – сказал Холлиер с высокомерием человека, чью блестящую идею только что отвергли.

– Полет, а не бесконтрольное буйство, – объяснила доктор.

– Искомый Зверь – неотъемлемая часть артуровских легенд. – Холлиер повысил голос. – Искомый Зверь – это чистый Мэлори. Вы что, собираетесь и Мэлори выкинуть за борт? Нет уж, скажите. Если я должен участвовать в подготовке этого либретто, как вы его называете, я должен знать основные правила. Что вы намерены делать с Мэлори?

– Здравый смысл превыше всего, – ответила доктор, тоже не пренебрегавшая аквавитом. – Мы переплавляем миф в искусство, а не рабски воспроизводим его. Если бы Вагнер пошел на поводу у мифа, чудовища и великаны до смерти затоптали бы «Кольцо нибелунга» и никто бы вообще не понял сюжета. На мне лежит ответственность, и я вам о ней напоминаю. На первом плане стоят интересы Хюльды. И вообще, Гофман не оставил нам музыки, сколько-нибудь пригодной для превращения в четырехголосный хор, поющий в животе у чудовища. Такой хор даже дирижера не будет видеть! К черту вашего Искомого Зверя!

Артур понял, что пора ему как председателю совета директоров вмешаться. Минут пять Пенни, Холлиер и доктор орали, оскорбляя друг друга, пока наконец Артур не восстановил некое подобие порядка. Однако в воздухе по-прежнему висело ощутимое напряжение.

– Давайте примем какое-нибудь решение и в дальнейшем будем его придерживаться, – сказал он. – Мы говорим о природе либретто. Нам нужно решить, на какой основе мы будем его строить. Профессор Холлиер выступает за Мэлори.

– Я руководствуюсь здравым смыслом, – объяснил Холлиер. – Либретто будет на английском языке. Мэлори – лучший англоязычный источник по королю Артуру.