Илья Штемлер - Архив

При скудном заработке ей приходилось понемногу избавляться от наследства. Последним ушел буфет, его приобрел какой-то коллекционер. Взамен Чемоданова купила секретер мебельной фабрики имени Урицкого, куда вполне вместилось оставшееся добро… Но характер у Чемодановой все равно сохранился общительный и легкий. Да и образ жизни соответственный. Единственно, чем она обогатилась, это неплохой стереосистемой с наушниками. Пластинки, в основном оперную и камерную классику, она покупала при случае. И еще на что она могла потратить последний грош, это на билеты в филармонию…

Такова была одна жизнь Нины Васильевны Чемодановой. Вместе с тем, у нее была и другая жизнь. Притягательная для многих женщин архива, вызывающая пересуды и сплетни. Сильно преувеличенная, но тем не менее вполне реальная. Ей многие делали серьезные предложения руки и сердца. Но Чемоданова их отвергала, хоть женихи и были завидные.

К примеру, один из претендентов, бизнесмен из ФРГ, получил отказ по той причине, что Чемоданова не хотела уезжать в Германию. Куда угодно, хоть на Мадагаскар, только не в Германию, говорила она Майе Борисовне. И та ее понимала.

Бизнесмен тоже не видел резона менять отечество, Да еще при налаженном деле. В конце концов Чемоданова получила фотографию Рудольфа с миловидной немкой. При виде фотографии Чемоданова почувствовала облегчение, инцидент исчерпан. «Ну и ладно, – согласилась Майя Борисовна. – Найдем вам из наших», – мать Шуни и Мики не теряла надежды.

Именно по этой причине Майя Борисовна сегодня испытывала беспокойство. Дама многоопытная, она весьма полагалась на свою интуицию, особенно в таком вопросе… Конечно, можно спросить без всяких обиняков, но ее сдерживал Сидоров, который топтался на кухне.

– Сидоров. Идите к себе, – не выдержала Майя Борисовна. – Вы мешаете. Человек убирает, а вы разносите грязь.

– А вы? – упрямился Сидоров.

Но тут вмешалась соседка Константинова, тихая женщина, живущая воспоминаниями о долгих годах, проведенных в буддийском дацане. Константинова крикнула из глубины коридора; «Сидоров, вас к телефону!»

– Интересно. Есть люди, которым нужен Сидоров, – не удержалась Майя Борисовна и, обернувшись к Чемодановой, добавила каким-то плаксивым тоном: – Ну?!

– Что «ну»? – вскинула брови Чемоданова.

– Опять жених появился?

Чемоданова через плечо взглянула на любознательную соседку. Круглое лицо Майи Борисовны с выпуклыми базедовыми глазами и маленьким ротиком напоминало сову из детского мультика.

– Так сразу и жених, – Чемоданова приподняла швабру и поправила соскочившую тряпку.

– Я вижу. Что-то случилось, – не унималась соседка. – И эти бигуди… Вы никогда не накручивали бигуди среди недели.

– Вот еще, – растерялась Чемоданова, словно пойманная с поличным. Она была в добрых отношениях с Майей Борисовной и портить отношения не хотела.

А дело развивалось так…

Полдня Чемоданова провела в каталоге, занимаясь запросом Янссона. Впрямую, по описям, материал «в руки не шел». Интуитивно она чувствовала – не хватает одной, исходной, детали, чтобы определенно решить, возможен результат или нет. Брусницын, к которому она обратилась, тоже ничего толком сказать не мог. Да и был он какой-то беспокойный, рассеянный. Все поглядывал на часы, потом, не простившись, вышел. И Гальперина на месте не оказалось. Потом узнала, что он был у директора, – приехал какой-то инспектор из Москвы… Чемоданова заглянула в приемную. Тамара-секретарь пояснила, что Гальперин вообще ушел, позвони ему домой, он любит. Чемоданова и так знала, что заместителю по науке льстило, когда его «доставали» дома по служебным вопросам. Чемоданова позвонила. И верно – Гальперин оказался дома. Голос его, и без того низкий, прозвучал в трубке особо удрученно. Чемоданова даже хотела извиниться и повесить трубку, но слишком велика оказалась охота прояснить запрос этого Янссона. Гальперин, вопреки своей привычке, слушал молча, не перебивая. Задал один вопрос и вновь умолк. Вздохнул. Еще помолчал. Наконец заговорив, посоветовал обратиться к описям Канцелярии Генерал-штаб-доктора гражданской части, но тут же вспомнил, что Канцелярию упразднили где-то в восемьсот тридцатых годах, а функции передали в Медицинский департамент при Министерстве внутренних дел.

Однако вполне допустимо, что дела по фармакологии могут лежать в фондах физиката. Чемоданова собралась было пояснить, что уже просмотрела описи по физикату, но удержалась. Ей хотелось закончить разговор, чувствовала, что позвонила не под настроение. Может же быть у человека плохое настроение. Поблагодарив, она положила трубку. Еще подумала, отчего это Гальперин оказался дома, заболел, что ли? Но вскоре забыла, слишком много скопилось работы, одних запросов десятка два, а сроки поджимали. Старуха эта, Варгасова Дарья Никитична, два раза названивала, интересовалась, готова ли ее справка? Но Чемодановой все не удавалось выполнить запрос. Ищет по церковным книгам, а что если Варгасова не православная, а католичка или лютеранка. По фамилии, правда, не скажешь, а старуха сама не помнит. Ходит в православную церковь по привычке, потому как знакомые ходят. Надо будет проверить записи в костелах. Далась ей эта справка.

Так в заботах и прошел сегодняшний день. Чемоданова покидала архив одна из последних. На лестнице она встретила Шурочку Портнову, давнюю свою подругу из отдела хранения. Портнова была озабочена и зла – ее хозяйка, Софья Кондратьевна Тимофеева, просит задержаться, не к добру это… «А то приходи ко мне в гости, – предложила Чемоданова, – хоть сегодня, я буду дома». Позвала и забыла. Чемоданова и не олагала, что это сделанное из вежливости предложение ей весьма попортит нервы.

Она вышла на улицу и направилась к остановке автобуса. Чемоданова, как обычно, села у окна и тотчас почувствовала, что кто-то пристроился рядом. Не придав этому значения, она бездумно смотрела в черный глянец стекла. И тут, подле своего отражения, она увидела лицо господина Янссона. Да-да, никаких сомнений, Янссон улыбался, глядя на ее затылок. Жар залил щеки Чемодановой. Она догадалась, что соседство это не случайно, Янссон наверняка ждал ее на улице.

– Извините, Нина Васильевна. Но это я, – бархатно произнес он чуть ли не в самое ухо Чемодановой. – Ждал вас и дождался.

Чемоданова улыбалась своему отражению, улыбалась Янссону и молчала. Потом подумала, что Янссон примет это за кокетство и за уступчивость. Как же, как же, не так легко, любезный господин… Она обернулась к соседу, лицо ее сейчас было строгим.

– Признаться, я удивлена, – произнесла Чемоданова первое, что пришло в голову. – Кажется, я вовсе не давала вам повод.