Нам Као - Избранное

Но вот и у соседей закончили работу. Руки Льеу совсем онемели. Тело стало каким-то чужим и непослушным, каждое движение стоило усилий. Она уже с трудом поднимала мотыгу. Глаза слипались, мысли путались.

Одиноко звучали неровные удары. И неоткуда ждать поддержки и утешения. Как плохо человеку, когда он одинок!

Луна висела теперь прямо над головой. Тени бананов и бамбуков подобрались к самым стволам уснувших деревьев.

Льеу вздохнула, перехватила мотыгу и направилась к дому. Посидев немного на пороге, чтобы остыть, она забрала одежду и пошла к пруду. Прохладная вода освежила ее и вернула силы.

Вернувшись, Льеу услышала негромкое пение:

Льеу сразу узнала голос Нян. Девушка так часто пела эту песню, что Льеу с ее голоса запомнила все слова наизусть.

Нежный голос, звучавший в ночной тишине, проник в самое сердце Льеу. Увидев посреди двора кое-как одетую после мытья подругу, Нян удивилась:

— Ты еще не спишь?

— Только что работать кончила.

— Да здравствуют женщины, борцы за урожай! — задорно воскликнула Нян.

— А ну-ка потише, подружка! — Льеу сделала предостерегающий жест. — Людей разбудишь!

— Какая же я недогадливая, — спохватилась девушка. — А что, малыш больше не плачет, привык оставаться по ночам с сестренкой?

— Теперь война, ко всему надо привыкать. Не привыкнешь — с голоду умрешь! Ты только сейчас с занятий?

— Занятия давно кончились, собрание было.

— А почему так долго?

— Вырабатывали программу патриотического соревнования.

Нян внимательно посмотрела на Льеу и взяла ее за руку.

— А ты совсем извелась, одни кости остались. Так и в старуху недолго превратиться. Смотри, муж вернется, не узнает!

Льеу рассмеялась:

— Мне что бояться. У меня трое детей, слава богу. Вот незамужним действительно стоит побеспокоиться!

Нян смутилась.

— Подумаешь! Я тоже не боюсь.

Льеу ласково взглянула на подругу. Нян была невестой ее младшего брата. Льеу сама их сосватала. Но началась война, и свадьбу не успели сыграть. Дыонг в первые же дни ушел в партизаны, потом на фронт…

— Муж пишет? — спросила Нян.

— Нет, он никогда не пишет писем.

— Сухарь он какой-то, — в сердцах сказала девушка, сочувственно глядя на подругу.

Льеу улыбнулась. Нян, как, впрочем, и все остальные, плохо знала ее мужа. Киена все уважали, но почему-то считали плохим семьянином. В свое время ему пришлось долго прожить в городе, и с тех пор деревенская молва подозревала его в склонности к образованным городским девицам. На самом же деле мало кто любил свою жену так, как Киен. Жизнь Льеу после замужества была нелегкой, но среди подруг она чувствовала себя самой счастливой, потому что муж любил и уважал ее. Ни разу в жизни не обидел он ее грубым словом. В делах мужа Льеу не очень разбиралась, но ей нравился его характер. Что бы он ни сделал, она считала правильным. Она любила то, что любил муж, и ненавидела то, что он ненавидел, никогда ничего от него не требовала и ни в чем ему не перечила.

Через неделю после начала войны Киен вернулся из города. Всегда общительный, он вдруг стал избегать встреч с товарищами и даже не хотел, чтобы о его возвращении стало известно. «Эти несколько дней должны быть нашими, только нашими», — сказал он жене. Киен готовился в далекий путь. Он знал, что война будет тяжелой. Возможно, враг вторгнется в деревню и разорит ее. Льеу с детьми придется эвакуироваться. Как они будут жить, оторванные от родной земли? Денег у жены нет, да и торговать она не умеет. Стоило Киену задуматься о будущем, как ему казалось, что все беды, какие только есть на свете, обрушатся именно на его семью. Но он не мог не откликнуться на зов партии. Партия была для него священна и неотделима от жизни. Он и помыслить не мог о том, чтобы нарушить ее приказ. Стране нужны бойцы, в это трудное время придется многим пожертвовать, а жертвы невозможны без страданий…

В последнюю ночь перед тем, как расстаться, Киен и Льеу почти не сомкнули глаз. Они уложили детей, а сами пролежали без сна почти до рассвета, обмениваясь лишь короткими фразами. В эту ночь Льеу почувствовала в полной мере, как любит ее муж, но к счастью примешивалась горечь предстоящей разлуки.

Откуда-то издалека доносились выстрелы. Огонь то усиливался, то ослабевал. Прислушиваясь к звукам перестрелки, Льеу ощущала теплое дыхание лежавшего рядом мужа, и в ее душе горячей волной поднималась щемящая нежность. Как мало нужно человеку для счастья! Но и это немногое отбирают безжалостные руки врага. Они разрушили мирную жизнь и принесли людям разлуку, унижения, страдания, смерть!

Никогда еще Льеу так ясно не понимала смысла того, о чем постоянно твердил муж: «Пока мы не выгоним тэй [35] Тэй — кличка европейцев, французов; от вьетнамского слова «tây» — запад. с нашей земли, нечего говорить о счастье. Ведь мы живем хуже собак».

«Ох, и хлебнешь ты горя, — грустно говорил тогда жене Киен. — Плохой я муж. В такое трудное время оставляю тебя одну с тремя малышами. Ты не сердишься?»

Льеу ничего не ответила и ласково погладила его по голове. А Киен продолжал: «После победы, если останемся живы, вернемся в нашу деревню и снова найдем друг друга. Верно?»

Представив на мгновенье, что они могут и не встретиться, Льеу похолодела и едва не разрыдалась, но, стиснув зубы, сдержала себя. Киен легонько взял ее за руку, нежно, как в первые дни после свадьбы, и они наконец уснули, тесно прижавшись друг к другу.

На другой день Киен ушел. Прощаясь, он старался смотреть в сторону. Льеу знала: боится заплакать, не выдержав детских взглядов. Сама она держалась бодро, шутила и даже поддразнивала мужа: «Твоя зимняя одежда совсем прохудилась, выглядишь в ней стариком, смотреть на такого не хочется!» Но, проводив Киена, Льеу почувствовала, что ее душат слезы. Она отослала детей играть и разрыдалась…

Нян подумала, что подруга сердится на мужа, и поспешила ее утешить:

— Ну-ну, ничего! Сейчас, конечно, всем нелегко, я понимаю, зато после войны все будем счастливы, а твой-то муж наверняка станет большим человеком.

Льеу покачала головой.

— Зачем мне это? Я мечтаю лишь о том, чтобы после войны мы снова были вместе. Вместе легче. Тогда дети смогут учиться. А муж мой вовсе не стремится выбиться в начальство, ему нравится скромная жизнь.

— Вот если после победы он останется работать у нас в деревне, — откликнулась Нян, — мы быстро управимся со строительством.

И подруги стали вспоминать лунные вечера, когда молодежь собиралась в доме Киена поговорить, поспорить. Киен любил помечтать о будущем: «Вот построим возле деревни оросительный канал. Около сотни гектаров засушливых земель станут плодородными, и мы будем получать десятки тысяч донгов дохода в год. И чтобы никаких карт, попоек, драк и мотовства! Будем работать со смекалкой, используем все бесполезные сейчас водоемы. Разведем в них рыбу или насадим лотосов, а вдоль дорог высадим фруктовые деревья. Посевы хлопчатника тоже надо расширить. Сколько, по-вашему, потребуется времени, чтобы деревня стала на ноги? От силы три года! И дороги нужно вымостить. Непременно. А еще две школы построить, собственный клуб, где обязательно будет хороший радиоприемник, и библиотеку завести… Вот тогда-то все захотят вступить в наш кооператив!»