Эрнст Гофман - Крошка Цахес, по прозванью Циннобер

Профессор Моис Терпин был прежде преобразованный, всезнающий человек, который, следуя мудрому изречению: «Nil admirагi» [17] Ничему не удивляться ( лат .) — девиз стоиков. Восходя к Пифагору через Плутарха, повторяется в «Письмах» Горация и «Тускуланских беседах» Цицерона. — уже много лет ничему не удивлялся. Но теперь ему пришлось отказаться от всей своей мудрости и удивляться беспрестанно, так что наконец начал жаловаться, что уж не знает, в самом ли деле он профессор Моис Терпин, некогда управлявший естественными делами в государстве, и действительно ли он ходит на ногах, а не на голове.

Прежде всего, его удивили: Бальтазар, представив ему доктора Проспера Альпануса как своего дядю, а последний, показав ему дарственную запись, по которой делал своего племянника владетелем сельского домика, полей и лугов, находившихся не более как в одной миль от Керепеса, и драгоценностей, на покупку которых не достало бы и княжеской казны. Потом он удивился еще, посмотрев в Бальтазаров лорнет на великолепный гроб Циннобера: ему показалось, как будто министра Циннобера никогда и не бывало, а принимали за него маленького, глупого уродца. Но изумление его достигло высочайшей степени, когда Проспер Альпанус, водя его по сельскому домику, показал библиотеку и другие чудные вещи и даже сделал несколько очень интересных опытов над странными растениями и животными.

В голове профессора родилась мысль, что все его прежние исследования по части естественной истории вздор и что он сидит теперь в пестром чародейственном мире, как в яйце. Эта мысль встревожила его до того, что он под конец начал плакать как ребенок. Бальтазар свел его тотчас в огромный винный погреб, уставленный длинными рядами блестящих бочек и сверкающих бутылок, и сказал, что тут и в парке он может еще лучше штудировать природу.

Это успокоило профессора.

Свадьбу праздновали за городом. Бальтазар и друзья его Фабиан и Пульхер изумились красоте Кандиды, чародейственной прелести, которая была разлита как в платье, так и во всем существе ее. И в самом деле, тут не обошлось без чародейства, потому что ее одевала и убирала прекраснейшими розами сама фея Розабельверде, которая, забыв все прежние неприятности, приехала на свадьбу под именем девицы фон-Розеншён. А кому неизвестно, что уборка должна быть хороша, когда в ней участвуют феи? Кроме того, Розабельверде подарила невесте чудесное блестящее ожерелье, магическое действие которого обнаруживалось тем, что когда Кандида надевала его на шею, то никак не могла сердиться на безделицы, например, на дурно завязанный бантик, на дурную прическу, на пятна и подобное тому. Это придавало лицу ее какую-то особенную, непреодолимую прелесть.

Юная чета блаженствовала и, несмотря на то, не забыла друзей своих, так сильно действовали чары Проспера Альпануса, который вместе с феей Розабельверде приготовил для этого празднества много презанимательных чудес. Отвсюду: из кустов, из деревьев — раздавались сладостные звуки любви, между тем как из земли поднимались огромные столы, обремененные вкуснейшими блюдами и кристальными бутылками, в которых искрились благороднейшие вина.

Настала ночь; разноцветные радуги перекинулись над всем парком; всюду порхали блестящие птички и насекомые, и с движущихся крылышек их сыпались мильоны разноцветных искр, составлявших разнообразнейшие фигуры, вспыхивавшие беспрестанно в воздухе и исчезавшие в деревьях. Сильнее гремела музыка леса, и тихий ночной ветерок с таинственным шепотом наносил удивительнейшие ароматы.

Бальтазар, Кандида и друзья догадались тотчас, что все это чары Проспера Альпануса; но профессор Моис Терпин уверял с хохотом, что это проказы князева декоратора и фейерверкера.

Вдруг раздались резкие звуки колокольчиков. Блестящий золотой жук спустился на плечо Проспера и начал жужжать ему что-то на ухо.

Проспер Альпапус встал с своего места и сказал важно и торжественно:

— Любезный Бальтазар, — прелестная Кандида, — почтеннейшие друзья — время — Лотос зовет, я должен расстаться с вами.

Тут он подошел к юной чете, поговорил с ними что-то тихо и потом обнял их с жаром. Казалось, что Бальтазар и Кандида были очень растроганы; вероятно, он дал им несколько добрых советов.

После этого он обратился к девице фон-Розеншён и поговорил с ней также по секрету; вероятно, она сделала ему несколько поручений по чародейственной части.

Между тем слетела маленькая кристальная колясочка, запряженная двумя блестящими стрекозами, которыми правил серебристый фазан.

— Прощайте! — воскликнул Проспер Альпанус, сел в коляску, и она начала подниматься все выше и выше, мелькнула еще раз маленькой звездочкой и исчезла за облаком.

— Чудный монгольфиер! — прохрапел Моис Терпин и, пересиленный вином, погрузился в глубокий сон.

Бальтазар помнил наставления Проспера Альпануса, жил постоянно в сельском домике и вскоре в самом деле сделался хорошим поэтом. Кандида носила постоянно ожерелье феи Розабельверде — и после этого мудрено ли, что счастье их не возмущалось ничем, а потому и сказка о крошке Цахесе, по прозванью Циннобер, получила в самом деле счастливый

По-немецки Philister означает одновременно «горожанин, не входящий в университет» и «филистимлянин», т. е. представитель библейского народа, побитого библейским Самсоном. — Здесь и далее примечания книгодела .

Сжатое изложение основ науки, основных положений исследования и пр. (от лат. compendium).

Благодарю! ( лат .)

Здесь: задеваете, наносите удар, оскорбление (от фр. toucher).

Здесь: обыкновения, традиции и обычаи студенчества (от новолат. commentum).

В немецком оригинале все французские выражения (mon cher — «мой дорогой», а revoir — «до свиданья») напечатаны без ошибок. Вероятно, русский переводчик таким образом стремился передать немецкий акцент .

Мараскин — бесцветный горьковатый ликер из мараскиновой вишни.

Одушевлен; окрылен духом ( итал .).

Референдарий — в Германии низший чиновник, юрист-практикант при государственном учреждении или суде. Зачастую его практика не оплачивалась.

«Природная магия, состоящая из всевозможных забавных и полезных трюков, составленная Иоганном Кристианом Виглебом. В двух томах» («Die natürliche Magie, aus allerhand belustigenden und nützlichen Kunststücken bestehend, zusammengetragen von Johann Christian Wiegleb») — популярный трактат, содержавший схемы механизмов для фокусов и салонных развлечений. Неоднократно публиковался начиная с 1779 г. Известно, что Гофман читал этот трактат и почерпнул из него, в частности, идею куклы-автомата.