Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

Вчера во второй половине дня, после того как они разбили лагерь, он замочил несколько черносливин и теперь поставил на огонь, чтобы они немного поварились. Из мешка он достал готовую гречневую блинную муку и положил рядом с эмалированной кастрюлькой и жестяной чашкой, в которой мука смешивалась с водой для получения жидкого теста. Они взяли с собой жестянку с растительным жиром, и он отрезал кусок от пустого мешочка для муки, обмотал тканью конец обструганной палочки и закрепил ее шелковой нитью. Малышка прихватила с собой четыре пустых мешочка, и он ею гордился.

Ник замесил тесто, поставил сковороду на огонь, смазал растительным жиром, распределив его по всей сковороде обмотанной тканью палочкой. Подождал, пока сковорода потемнеет, а после того как она начала плеваться жиром, смазал ее вновь, вылил тесто и наблюдал, как оно пузырится, а потом начинает твердеть по краю. Наблюдал, как оно поднимается, как формируется корочка и меняется цвет. Чистой щепкой отделил лепешку от сковородки, подбросил и поймал. Теперь уже коричневой, поджаренной стороной кверху. Другая сторона шкворчала, поджариваясь. Ник чувствовал вес лепешки, видел, как она поднимается.

– Доброе утро, – проснулась сестра. – Я заспалась?

– Нет, конечно.

Она встала, одернув рубашку поверх коричневых ног.

– Ты уже все сделал.

– Нет. Я только начал печь лепешки.

– Как вкусно пахнет! Я пойду к роднику, умоюсь, вернусь и помогу.

– Не умывайся только в роднике.

– Я не белый человек, – ответила она и ушла за шалаш. – Где ты оставил мыло? – спросила она.

– Около родника. Загляни в ведерко из-под свиного жира. И принеси масло. Оно в роднике.

– Я сейчас вернусь.

Они взяли с собой полфунта сливочного масла. Она принесла его завернутым в промасленную бумагу в ведерке из-под свиного жира.

Они поели гречневых лепешек с маслом и сиропом «Лог кэбин», который наливали из жестяной банки «Лог кэбин» [128] Log cabine – бревенчатый дом ( англ .); банка стилизовалась под дом с трубой. . Крышка на трубе откручивалась, и сироп лился из трубы. Они оба проголодались, и лепешки, с тающим на них маслом и политые сиропом, казались им невероятно вкусными. Они ели чернослив из жестяных чашек и пили отвар. Потом из тех же чашек выпили чаю.

– Вкус чернослива напоминает праздник, – прокомментировала малышка. – Подумай об этом. Как ты спал, Ники?

– Хорошо.

– Спасибо, что укрыл меня курткой. Чудная была ночь, правда?

– Да. Ты спала всю ночь?

– Я и сейчас сплю. Ники, мы сможем остаться здесь навсегда?

– Я так не думаю. Ты вырастешь и захочешь выйти замуж.

– Я все равно собираюсь выйти замуж за тебя. Я хочу быть твоей гражданской женой. Я читала об этом в газете.

– В которой ты читала и о Неписаном законе.

– Точно. Я собираюсь стать твоей гражданской женой согласно Неписаному закону. Я смогу, Ники?

– Нет.

– А я стану. Я тебя удивлю. Все, что для этого нужно, так это пожить какое-то время как муж и жена. Я заставлю их зачесть это время. Это же ведение общего хозяйства.

– Я тебе не позволю.

– Ты ничего не сможешь сделать. Это же Неписаный закон. Я много об этом думала. Я закажу визитки «Миссис Ник Адамс, Кросс-Виллидж, Мичиган, – гражданская жена». Буду открыто раздавать людям каждый год до совершеннолетия.

– Не думаю, что это сработает.

– У меня есть и другой план. Мы родим нескольких детей, пока я несовершеннолетняя. Потом тебе придется жениться на мне по Неписаному закону.

– Это не Неписаный закон.

– Может, я что-то и перепутала.

– В любом случае никто не знает еще, сработает ли он.

– Должен. Мистер То очень на него рассчитывает.

– Мистер То может и ошибаться.

– Почему, Ники, собственно мистер То и придумал Неписаный закон.

– Мне казалось, это его адвокат.

– Но в любом случае мистер То пустил его в ход.

– Я не люблю мистера То.

– Это правильно. Мне в нем тоже кое-что не нравится. Но при нем газета стала интереснее, правда?

– Он предлагает людям новые объекты для ненависти.

– Они ненавидят и мистера Стэнфорда Уайта.

– Я думаю, они завидуют им обоим.

– Я уверена, что это так, Ники. И они завидуют нам.

– Думаешь, кто-нибудь нам сейчас завидует?

– Сейчас, может, и нет. Наша мать думает, что мы – лица, скрывающиеся от правосудия, погрязшие в грехе и пороке. Это хорошо, что она не знает об украденном мной виски.

– Я попробовал его прошлым вечером. Отменный виски.

– Я рада. Это первая пинта виски, которую я украла. Как приятно слышать, что виски отменный! Я не думала, что хоть что-то связанное с этими людьми может быть хорошим.

– Мне еще придется крепко о них подумать. Так что давай о них не говорить, – предложил Ник.

– Ладно. И что мы сегодня будем делать?

– А чего бы ты хотела?

– Я бы хотела пойти в магазин мистера Джона и взять все, что нам нужно.

– Этого мы сделать не можем.

– Я знаю. И что ты для нас запланировал?

– Мы должны собрать ягоды, и я хочу подстрелить одну-двух куропаток. Форель мы поймаем всегда. Но мне не хотелось бы, чтобы тебе надоела форель.

– Тебе когда-нибудь надоедала форель?

– Но людям, говорят, она надоедает.

– Мне форель никогда не надоест, – заявила малышка. – Надоесть может щука, но не форель и не окунь. Я знаю, Ники, это так.

– Пучеглазая щука никогда не надоест, – возразил Ник. – Только плосконосая. Эта может надоесть быстро.

– Я не люблю костлявую рыбу, – кивнула его сестра. – Такая вызывает отвращение.

– Мы здесь приберемся, я спрячу патроны, а потом мы отправимся за ягодами и я попытаюсь подстрелить пару куропаток.

– Я понесу два ведерка из-под свиного жира и пару мешков.

– Малышка, ты помнишь о том, как надо справлять нужду?

– Разумеется.

– Это важно.

– Я знаю. Ты тоже помни.

– Обязательно.

Ник ушел в лес и зарыл блок длинных патронов двадцать второго калибра и несколько коробок коротких [129] Патроны 22-го калибра (5,6 мм) различаются длиной гильзы (соответственно 10,7 и 15,6 мм). под слоем иголок рядом с большой сосной. Заровнял лесную подстилку и, став на цыпочки, оставил на жесткой коре небольшую отметку. Потом вышел на опушку и вернулся к шалашу.

Утро выдалось прекрасное. Над ними синело бездонное небо, на котором еще не появилось ни одного облака. Ника радовала компания сестры, и он подумал: «Чем бы все ни закончилось, здесь мы отлично проведем время». Он уже знал по собственному опыту, что сегодня – это один-единственный день, тот самый, в котором ты и живешь. Продолжается сегодня до ночи, и завтра вновь становится сегодня. Пожалуй, этот факт он полагал главным из всего, чему успел научиться.

Сегодня начался очень хорошо, и, направляясь к лагерю с винтовкой в руках, Ник чувствовал себя счастливым, хотя никуда не делась проблема, напоминающая рыболовный крючок, зацепившийся за карман и при ходьбе время от времени корябающий ему ногу. Заплечный мешок они оставили в шалаше. Едва ли туда мог залезть медведь, потому что днем любой медведь скорее всего тоже лакомился бы ягодами у болота. Тем не менее Ник зарыл бутылку виски у родника. Малышка еще не вернулась, поэтому Ник сел на ствол свалившегося дерева, которое они рубили на дрова, и проверил винтовку. Они собирались охотиться на куропаток, и он высыпал из подствольного магазина длинные патроны, убрал в кожаный подсумок и заполнил магазин короткими. И шума при выстреле меньше, и мясо они не разрывают в клочья, если не удается попасть птице в голову.