Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

Он снял обтянутую парусиной каску, снова надел и, пригнувшись, вышел из блиндажа через низкую дверь. Пара, сопровождаемый обоими ординарцами, приближался снизу, от дороги. На солнце было очень жарко, и Ник опять снял каску.

– Надо бы придумать систему водяного охлаждения для этих штук, – сказал он. – Пойду смочу свою в реке. – Он стал взбираться на насыпь.

– Николо, – окликнул его Паравичини. – Николо, ты куда идешь?

– Да, собственно, никуда ходить и не стоит. – Ник спустился обратно, держа каску в руке. – Мокрая она или сухая – один черт. А вы свою постоянно носите?

– Постоянно, – ответил Пара. – И скоро я от нее облысею. Пойдем внутрь.

Внутри Пара предложил ему сесть.

– Знаете, от них ведь совершенно никакого проку, черт их побери, – сказал Ник. – Помню, каким они казались удобством, когда нам их впервые выдали, но с тех пор я слишком часто видел их, полными мозгов.

– Николо, – сказал Пара, – думаю, тебе следует вернуться. Думаю, лучше тебе не появляться на передовой, пока тебя не снабдят всем необходимым. Нечего тебе здесь делать. Если ты будешь здесь расхаживать, даже не имея ничего стóящего для раздачи, люди начнут собираться вокруг тебя, а это навлечет обстрел. Мне это ни к чему.

– Я знаю, что это глупо, – сказал Ник. – Это была не моя идея. Но я прослышал, что здесь базируется наша бригада, и подумал, что смогу повидать вас или еще кого-нибудь из знакомых. Я мог бы отправиться в Зензон или Сан-Дону. Я хотел бы побывать в Сан-Доне и еще раз взглянуть на мост.

– Я не могу допустить, чтобы ты разгуливал здесь безо всякой надобности, – сказал капитан Паравичини.

– Ладно, – сказал Ник.

Он чувствовал, что на него снова накатывает.

– Ты понял?

– Конечно, – сказал Ник.

Он старался удержать это в себе.

– Вылазки подобного рода надо предпринимать ночью.

– Естественно, – сказал Ник.

Он уже знал, что не сможет это остановить.

– Видишь ли, я командую батальоном, – сказал Пара.

– Почему бы вам не командовать им? – сказал Ник. Вот оно, уже здесь. – Вы ведь умеете читать и писать, правда?

– Умею, – мягко сказал Пара.

– Беда в том, что батальон у вас чертовски маленький. Как только его снова усилят, вас опять переведут в роту. Почему не хоронят мертвых? Я видел их по пути сюда. И мне не хочется смотреть на них снова. Их-то можно хоронить в любое время суток, насколько я понимаю, и это будет гораздо лучше для вас. А то потом замучаетесь.

– Где ты оставил свой велосипед?

– В последнем доме.

– Думаешь, он там уцелеет?

– Не волнуйтесь, – сказал Ник. – Я скоро уйду.

– А пока приляг, Николо.

– Ладно.

Он закрыл глаза и вместо бородача, который совершенно спокойно смотрел на него через ружейный прицел, прежде чем спустить курок, вместо белой вспышки, вместо удара словно дубиной, после которого он, стоя на коленях, давился обжигающе-сладким комом, который выхаркнул на камень, пока они шли мимо него, вместо всего этого он увидел длинный желтый дом с приземистой конюшней и реку, гораздо более широкую, чем она была на самом деле, и более спокойную. «Господи, – подумал он. – Наверное, и впрямь надо идти».

– Я ухожу, Пара, – сказал он. – Поеду назад, пока светло. Если туда уже что-нибудь доставили, привезу сегодня ночью. Если нет, приеду в какую-нибудь другую ночь, когда будет что привезти.

– Жарко еще ехать, – сказал капитан Паравичини.

– Не беспокойтесь, – сказал Ник. – Некоторое время со мной все будет в порядке. Один приступ только что был, но легкий. Они теперь становятся все легче. Я знаю, когда это должно вот-вот случиться, потому что начинаю слишком много болтать.

– Я пошлю с тобой ординарца.

– Лучше не надо. Дорогу я знаю.

– Так ты скоро вернешься?

– Обязательно.

– Давай я пошлю…

– Нет, – сказал Ник. – В знак доверия.

– Ну, тогда ciao [63] Привет, пока ( ит. ). .

– Ciao , – сказал Ник.

Он направился вниз, к дороге, и по ней туда, где оставил свой велосипед. К концу дня, когда он минует канал, дорога окажется в тени. Деревья, окаймляющие дорогу по ту сторону канала, совсем не пострадали от снарядов. Именно на этом отрезке дороги они как-то на марше повстречали Третий Савойский кавалерийский полк, всадники ехали по снегу, с пиками. В морозном воздухе из лошадиных ноздрей вырывались султанчики пара. Нет, это было где-то в другом месте. Где же это было?

– Скорей бы уж добраться до проклятого велосипеда, – сказал себе Ник. – Я не хочу заблудиться по дороге в Форначи.

Когда умер его отец, он был совсем ребенком, и его менеджер организовал вечное погребение. То есть участок закреплялся за покойником навсегда. Но когда умерла его мать, менеджер решил, что не вечно же им любиться. Конечно, они были дружками; красавчик – он такой, это всем видно. Так что менеджер похоронил его мать всего на пять лет.

Так вот, когда он вернулся в Мексику из Испании, пришло первое извещение. В нем говорилось, что это первое извещение по истечении пяти лет и что пора бы договориться о продлении материнской могилы. Вечная аренда стоила всего двадцать долларов. Тогда касса хранилась у меня, и я предложил все уладить. Но он ответил: нет, он сам все сделает. Сделает как надо. Это его мать, и он сам о ней позаботится.

Неделю спустя пришло второе извещение. Я прочел его вслух, а потом сказал: я думал, ты все устроил.

Нет, ответил он, не устроил.

– Давай я это сделаю, – сказал я. – Вот касса.

Нет, возразил он. Никто не смеет указывать ему, что делать. Он сам все устроит, когда дойдут руки.

– Нет смысла тратить деньги раньше времени.

– Ну ладно, – ответил я. – Но не забудь этим заняться.

Тогда у него был контракт на шесть боев по четыре тысячи песо за бой плюс бенефис. Только в столице он заработал больше пятнадцати тысяч долларов. Просто он был прижимистым, вот и все.

Через неделю приходит следующее извещение, и я зачитываю его вслух. В нем говорится, что если он не заплатит до субботы, могилу его матери вскроют, а ее останки выбросят в общую кучу. Он отвечает, что займется этим во второй половине дня, когда отправится в город.

– Почему бы этим не заняться мне? – спрашиваю я.

– Не лезь в мои дела, – говорит он. – Это мое дело, и я его сделаю.

– Ладно, как знаешь, – отвечаю я. – Занимайся своими делами.

Он взял деньги из кассы, хотя всегда таскал при себе не меньше сотни песо, и повторил, что займется этим. Ушел с деньгами, и само собой, я решил, что он все сделал.

Еще через неделю пришло новое извещение: поскольку он не ответил на последнее предупреждение, тело его матери отправили в общую могилу.

– Боже ты мой! – говорю я ему. – Ты сказал, что заплатишь, взял деньги из кассы – а теперь посмотри, что случилось с твоей матерью! Господи, только подумай! Твоя родная мать в общей могиле. Почему ты не разрешил мне все уладить? Я бы заплатил сразу после первого извещения.