Мария Камминз - Фонарщик

Гертруда вошла в гостиную и шепотом обратилась к Белле, которая, покраснев, тут же отдала газету: она боялась мистера Грэма. Когда Изабелла сообщила тетке о его приезде, та тоже почувствовала себя крайне неловко. Она рассчитывала увидеть мужа раньше, чем он встретится с Эмилией.

Но теперь было поздно. Она не торопилась встретиться с ним, но все же постаралась спровадить своих гостей пораньше и пошла к мужу.

Он был не в духе, однако она сумела не рассердить его еще больше, избегая любых тем, которые могли быть ему неприятны.

Но его благодушное настроение продержалось недолго.

На следующий день отправились в церковь. Мистер Грэм, как всегда, вел Эмилию под руку на ее обычное место. Вдруг он нахмурился: на месте Эмилии сидела Изабелла.

Миссис Грэм, шедшая позади, напрасно делала глазами знаки своей племяннице: Изабелла была не настолько сообразительна, чтобы понять, что от нее требовалось. Мистер Грэм без всяких разговоров взял ее за руку, заставил встать и усадил Эмилию. Многие из сидевших на соседних скамьях насмешливо улыбались: всем было известно, что Эмилия уже много лет имела свое определенное место, которое в последнее время заняла Изабелла. Теперь она была оскорблена, и кроткая Эмилия, наверное, огорчилась бы, если бы узнала, как за нее отомстили. Но все ее мысли были обращены к Богу, и ее мало задевало нарушение ее прав.

Не прошло и недели со дня приезда мистера Грэма, как ему стало совершенно ясно, какие отношения сложились между миссис Грэм и Изабеллой с одной стороны и остальными членами семьи — с другой. Он знал, что Эмилия жаловаться не станет; знал также, насколько Гертруда привязана к Эмилии, и за это любил и еще больше уважал ее.

Поэтому неудивительно, что, когда миссис Грэм старалась настроить мужа против его воспитанницы, мистер Грэм пропускал все мимо ушей. Он знал Гертруду с детства. Она всегда отличалась сердечностью, и он не верил рассказам жены. По его мнению, было очень хорошо, что Китти и мистер Брюс разошлись: Бен был шалопай, и из него не могло выйти порядочного мужа. А Китти за последнее время стала гораздо серьезнее; если это влияние Гертруды, то чем ближе они сойдутся, тем лучше.

Такой отпор приводил миссис Грэм в отчаяние.

— Ничего и слушать не хочет, — говорила она Изабелле. — Стоит на своем. Видно, придется тащить их с собой в Европу.

Какова же была ее радость, когда через несколько дней она узнала, что обе девушки по желанию мисс Грэм остаются дома.

Эмилия призналась отцу, что эта поездка не сулит ей ничего приятного, а Гертруде пришлось бы терпеть постоянные придирки. Эмилия замечала и прекрасно понимала все, что делалось вокруг нее, и ничто из того, что происходило летом, от нее не укрылось. Она совершенно верно угадала отношение Гертруды к мистеру Брюсу, а также и то, какую роль сыграла во всем этом Китти. Гертруда ничего об этом не говорила, зато Китти простосердечно многое ей поверяла. Кроме того, кое-что она узнала от миссис Эллис и миссис Прим.

Миссис Грэм с Изабеллой тоже перестали считать своим долгом молчать и доводили домашние дрязги до сведения Эмилии. Она никак не выражала свое недовольство, но приняла все меры, чтобы оградить Гертруду от тяжелого труда.

Эмилии было нелегко добиться согласия отца, но он не мог не понять, что это было, возможно, единственное средство всех примирить, и покорился необходимости на долгое время расстаться с дочерью.

И вообще, путешествие представляло большие трудности для незрячей Эмилии, в особенности, когда рядом не было Гертруды. В этом мистер Грэм убедился еще во время их последней поездки. Не мог он не сознавать и того, что привычки и вкусы его дочери разительно отличались от вкусов его новой жены и ее племянниц.

И он решил уступить желанию Эмилии.

Было решено, что Эмилия с Гертрудой поселятся на зиму в пансионе миссис Уоррен. Сам же мистер Грэм с женой и ее племянницами отправятся на пароходе в Гавр. В Европе к ним должны будут присоединиться мистер и миссис Клинтон. Дом был заперт. Миссис Эллис поехала погостить и отдохнуть у родных, а миссис Прим поступила кухаркой в дом миссис Уоррен. Хотя она частенько и ворчала, что у нее здесь много работы, но все же была рада, что осталась при своих милых барышнях. Гертруда стала по-прежнему давать уроки в учебном заведении мистера Уилсона. В обществе близких друзей зима прошла незаметно. Много читали, гуляли, посещали лекции, концерты, музеи.

Надо было видеть их перед каким-нибудь художественным произведением. Эмилия сидит тихо, внимательно вслушиваясь в слова Гертруды. У Гертруды глаза горят, лицо оживлено: она описывает сюжет статуи или картины и передает, как выражена художником его идея; ничто не забыто, ничто не ускользает от ее внимания: и группировка фигур, и выражение лиц, и колорит пейзажа, и впечатление, которое производит на нее работа в целом. Увлекаясь, она забывает обо всем окружающем, а в уме слепой встают образы и представления, которые, может быть, не так уж далеки от действительности. Зато ее внутренняя жизнь так богата, что ее высказывания во многом помогают Гертруде. Так они дополняют друг друга и по-своему вполне счастливы.

Не были забыты и бедные: кто бы ни обращался к ним в нужде или в горе, всегда встречал их сочувствие и помощь. Зима сменилась весной, а они и не думали уезжать из города: им было хорошо.

Однако к весне Эмилия начала прихварывать, и доктор Джереми потребовал, чтобы они переехали на дачу или куда-нибудь на побережье.

Пришлось распрощаться с тихой жизнью в пансионе и провести несколько недель на берегу моря. Но здоровье мисс Грэм не поправлялось, она становилась все слабее и порой чувствовала себя настолько утомленной, что даже не могла гулять; нервы ее совсем расстроились.

Кроме недомогания Эмилии, Гертруду огорчало долгое молчание Вилли: уже три месяца от него не было писем. Чем это объяснить? Но она старалась не думать об этом, чтобы не отвлекаться от забот об Эмилии, которая все более серьезно в них нуждалась.

Доктор часто навещал свою любимую пациентку. Видя, что улучшения нет, он посоветовал снова перебраться в город и временно поселиться у него, где больной будет не хуже чем в отеле и она все время будет под его наблюдением. Если же недели через две Эмилии не станет лучше, то он к этому времени постарается освободиться и сможет сопровождать ее куда угодно.

Эмилии очень не хотелось переезжать: она боялась стеснить миссис Джереми.

— Пожалуйста, даже не говорите об этом, мисс Грэм! Ведь мы не первый день знакомы. Приезжайте завтра, я вас встречу. До свидания! — доктор взял свою шляпу и откланялся.

Гертруда вышла вслед за ним.