Иван Ольбрахт - Избранное

Это все неправда, что о нем господа выдумали. Неправда то, что о нем в книгах пишут, стремясь умалить его славу.

Олекса Довбуш жил не в середине восемнадцатого столетия, в смутный период польской истории, когда Август воевал со Станиславом Лещинским {189} 189 …когда Август воевал со Станиславом Лещинским… — Король Саксонской династии Август II (1670—1733) боролся за польский престол с познанским воеводой Станиславом Лещинским, которого часть шляхты в 1706 году провозгласила королем Польши. , после пожара восстания Ракоци {190} 190 Ракоци Ференц (1676—1735) — руководитель крупнейшего восстания венгерских крестьян против власти австрийских Габсбургов в 1703—1711 годах. в Венгрии, во время тяжелых внутренних неурядиц в Румынии, ведшей войну с Россией {191} 191 …во время тяжелых внутренних неурядиц в Румынии, ведшей войну с Россией. — Речь идет о длительной вражде и распрях правителей румынского княжества Молдавии Кантемиров с валашским господарем Бранковано, продолжавшихся и в период Прутского похода Петра I против турок (1711), в вассальной зависимости от которых находились румынские княжества. В румынских княжествах Валахия и Молдавия после Прутского похода Петра I усиливается национально-освободительное и антифеодальное движение против турецкого владычества. . Он не разбойничал семь лет в краю, кишащем беглыми солдатами из войск Ракоци, Сенявского {192} 192 Сенявский Адам Миколай (ум. 1726) — польский коронный гетман, возглавлявший войска Августа II в период его вооруженной борьбы со Станиславом Лещинским. и Гольца {193} 193 Гольц — генерал, командовавший русским вспомогательным отрядом при армии Сенявского. , в горах, полных крестьян, скрывшихся из поместий Юзефа Потоцкого {194} 194 Юзеф Потоцкий (ум. 1751) — правитель Краковского воеводства и великий коронный гетман, один из крупнейших польских магнатов, которому принадлежали обширные земли на Украине. и готовых лучше пойти на виселицу, чем переносить самоуправство всякой солдатни да грабеж княжеских подстарост и атаманов. И уж вовсе неправда, будто его застрелил в селе Космачи Степан Дзвинка, когда Олекса пришел к нему и стал угрозами требовать возвращения приданого его другу. И дата 1745 год — тоже господская выдумка. Олекса Довбуш не жил в какой-то определенный период. Он жил тысячи лет, жил сотни лет тому назад, живет теперь и будет жить завтра. Потому что Олекса Довбуш — не один человек. Олекса Довбуш — народ. Олекса Довбуш — всполох мести и неистовая жажда справедливости.

Как же было дело с Олексой Довбущуком?

А вот как.

Был он хилый овечий пастух, бедный, убогий, глупый. Ибо — говоря словами проповедей и священного писания — каждый из нас, робких, смиренных, бедных, может совершить великие дела, коли будет на то воля божья. На деньги, заработанные пастьбой овец, Довбуш купил себе пистолет и, прихрамывая, бродил по деревням, смеша и радуя ребятишек, которые бегали за ним по пятам. И если кому из пастухов случалось быть битым, так уж это ему. Люди не ставили его ни во что.

Но господь бог наградил его великой силой. За Тиссой, на Черной Горе есть утес Кедроватый, а под ним — страшная пропасть, над которой нависла скала. Там жил черт. И смеялся над богом. Сидит на скале и поносит его. Бог в него молнией, а черт в дыру. Молния ударит в скалу и кусок от нее отшибет. А черт опять вылезет и опять давай насмехаться. Господь бог опять в него молнией. А нечистая сила опять в дыре скроется. Долго так над господом богом издевался. Увидел раз эту потеху Довбуш. Стал спиной к молнии, прицелился в дьявола и пальнул в него. Черт в пропасть свалился, вниз головой глубоко в землю ушел, и только облако дыма от него осталось. Встал над Довбушем архангел Гавриил. «Больно ты богу угодил, говорит, что черта со света сжил. Проси у бога, чего хочешь!» Задумался Довбуш. «Люди не ставят меня ни во что, и хочется мне доказать им, что я кое на что годен и могу пользу им принести. Пускай бы мне бог такую силу дал, какой ни у кого на свете нет, чтоб мог я побеждать врагов и неправду карать, — и никто бы меня не одолел и никакая пуля не брала». Когда он вернулся к пастухам и они снова стали его на смех подымать и побить хотели, он их всех как каменья раскидал.

С тех пор стал Олекса Довбуш атаманом. За правду стоял и неправду людскую наказывал. К панам был суров, а к народу милосерден и ласков. Отнимал у богатых и отдавал бедным. Набрал пятьдесят «черных хлопцев», стал с ними замки злых панов и дома их приспешников жечь. На еврейские торговые заведения налеты устраивал, брал водку для себя и для парней, а остальное выливал; выкидывал на улицу вещи, оставленные в залог, чтобы каждый взял свое обратно. Однажды напал на помещичью усадьбу в Богородчанах и захватил там мешки с червонцами. Велел своим хлопцам взвалить их себе на спины, а сам взял свой топорик — палку с секирой, служившую ему и посохом, — да пропорол эти мешки. Куда ребята ни пойдут, всюду золотые сыплются, а бедняки бегут, их подбирают. Паны и богатые евреи добрей стали: боялись его.

Жил он на Кедроватом. Там ребята вытесали ему в скале сиденье, на котором он сидел и распоряжался.

Даже в Румынию, в Турцию совершал набеги, деньги там у басурманов отнимал и к себе на Кедроватый увозил. Кто нуждается, придет, бывало, к нему и не уйдет с пустыми руками. А что не роздано, то он в пещеры прятал. Велел ребятам своим те пещеры наглухо закрыть, чтоб больше никто никогда открыть не мог; те так и сделали. Нынче железные дороги строят, целые горы в воздух взрывают, но те пещеры до сих пор закрыты, не разворочены. Там — золото, серебро, камни драгоценные, оружие, маслом смазанное, и, кабы открылась внутренность Кедроватого, клады эти так бы на весь мир и засияли. Но ждут они нового Довбуша, который должен прийти. Потому что закопал Олекса в Бразах перед смертью ружье свое кремневое глубоко в землю. И каждый год подвигается оно на маковое зернышко все ближе к земной поверхности, а как выйдет все целиком на свет божий, так появится в мире новый Олекса Довбуш, на радость людям, на страх панам, боец за правду и мститель обид.

Все войска, какие против Довбуша ни выступали, разгонял он, как стаи птиц. Дошло до государя-императора, что есть на свете такой человек, которого никакая сила не берет, и приказал он ему явиться в Вену: хочу, мол, с тобой мир заключить. А это он обмануть Довбуша задумал: подпустил поближе и послал против него свое войско, чтоб его убить, а сам из окна высунулся, смотрит. Только все пули от Довбуша обратно в солдат отскакивать стали — так и косят. Приказал тут император сейчас же стрельбу прекратить и — с Довбушем на мировую: дал ему волю по всей стране воевать, только чтоб императорского войска не трогал, — грамоты такие с печатями выдал. Три дня и три ночи угощал Довбуш императора и его двор.