Антология - Запрещенная поэзия и проза русских классиков. Мои грехи, забавы юных дней

Он встал, после бессонной ночи, измученный и с головной болью, и, нарочно медленно одевшись и умывшись, не открывая жалюзи, у стола, где стоял стакан с цветами, написал, не торопясь: «Уезжайте»; подумав, он с тем же, еще не вполне проснувшимся лицом приписал: «Я еду с вами» и открыл окно на улицу, залитую ярким солнцем.

1906

Любовь многообразна, Но важно лишь одно — Любить друг друга страстно, А как — не все ль равно!

Николай Агнивцев

Зовут красотку Атенаис,

и так бровей залом высок

над глазом,

что посажен наискосок.

Задев за пуговицу пальчик,

недооткрыв любви магнит,

пред ней зарозмаринил мальчик

и спит.

Острятся перламутром ушки,

плывут полого плечи вниз,

и волоски вокруг игрушки

взвились.

Покров румяно-перепончат,

подернут влагою слегка,

чего не кончил сон, — докончит

рука.

Его игрушку тронь-ка, тронь-ка,

и наливаться, и дрожать,

ее рукой сожми тихонько

и гладь.

Ах, наяву игра и взвизги,

соперницы и взрослый «он»,

здесь — теплоты молочной брызги

и сон.

Но будь искусным пчеловодом

(забота ведь одна и та ж)

и губы — хочешь, свежим медом

помажь.

Мы нежности откроем школу,

широкий заведем диван,

где все — полулюбовь и полу-

обман.

1918

Печаль, помедли, не томи,

Прошу я о простой подачке:

Готов завидовать Мими,

Пушистой, маленькой собачке.

Пустее нету пустолайки,

Что лает, только подойдем,

Но не отходит от хозяйки

Она ни вечером, ни днем.

Порой ее зовут: голубка,

Сокровище, « ma сhеге, mа biche » [131] Моя дорогая, моя лань ( фр ). .

Из-под хозяйской из-под юбки

Ее ничем не соблазнишь.

И я б, поверьте мне, не вышел,

Урчал бы, дулся, словно уж,

Когда б, подняв глаза повыше,

Я видел розоватый душ,

Когда б голубоватым газом

Был занавешен свет в глазах,

И чувствовал себя я разом

Как пленник и как падишах;

И я, поверь, привстав на лапках,

Расширив ноздри, уши, рот,

Небесный обонял бы запах

И озирал чудесный грот.

А ночью, взяв чепец небрежно,

Поправив в папильотках лоб,

Меня погладили бы нежно,

Произнеся чуть слышно «гоп!».

Поверьте, я б не промахнулся,

Нашел бы место, где лежать,

Где лег, уж там бы и проснулся,

Не обегал бы всю кровать.

Как тыкался бы, как крутился,

Ворочался, ворчал, визжал,

А вам бы в это время снился

В мундире молодой нахал.

В испарине устали б оба.

Собачке слава прогреми:

Она до самого до гроба

Была вернейшей из Мими!

1918

Я возьму почтовый лист,

Напишу письмо с ответом,

«Кларнетист мой, кларнетист,

Приходи ко мне с кларнетом».

Чернобров ты и румян,

С поволокой томной око,

И когда не очень пьян,

Разговорчив, как сорока.

Никого я не впущу,

Мой веселый, милый кролик.

Занавесочку спущу,

Передвину к печке столик.

Упоительный момент!

Не обмолвлюсь словом грубым…

Мил мне очень инструмент

С замечательным раструбом!

За кларнетом я слежу,

Чтобы слиться в каватине,

И рукою провожу

По открытой окарине [132] Древний духовой музыкальный инструмент, глиняная свистковая флейта; представляет собой небольшую камеру в форме яйца с отверстиями для пальцев. .

1918

Не так ложишься, мой Али,

Какие женские привычки!

Люблю лопаток миндали

Чрез бисерные перемычки,

Чтоб расширялася спина

В два полушария округлых,

Где дверь заветная видна

Пленительно в долинах смуглых.

Коралловый дрожит бугор,

Как ноздри скакуна степного,

И мой неутоленный взор

Не ищет зрелища другого.

О, свет зари! О, розы дух!

Звезда вечерних вожделений!

Как нежен юношеский пух

Там, на истоке разделений!

Когда б я смел, когда б я мог,

О враг, о, шах мой, свиться в схватке

И сладко погрузить клинок

До самой, самой рукоятки!

Вонзить и долго так держать,

Сгорая страстью и отвагой,

Не вынимая, вновь вонзать

И истекать любовной влагой!

Разлился соловей вдали,

Порхают золотые птички!

Ложись спиною вверх, Али,

Отбросив женские привычки!

1918

Сосед Лука сидел преважно,

А член его дыбился до стола,

И думалось ему отважно:

«Чем хуже я Петра Апостола?

Ему вручен был ключ от рая

(Поглажу, ну-ка, против шерсти я),

А разве я не проникаю

В любое дамское отверстие?

И распахну легко калитку

Из самых даже нерасшатанных:

Монахиню, израэлитку,

В роскошных платьях иль заплатанных.

Раз! опрокину на скамейку,

Под юбкою рукой пощупаю,

И рай открыть легко злодейку

Я научусь (пусть даже глупую).

Не спорю: член мой крепколобый

Покуда — все мое имущество,

Но пусть грозит апостол злобой,

Пред ним имею преимущество.

Ведь мокрый рай, признаться надо,

Пленяет только первой целостью,

А я, Лука, в теснице ада

Готов пуститься с той же смелостью.

От двух дверей мой ключ железный

(Прилично ль пояснять примерами?),

И в путь второй, равно любезный,

Отправлюсь даже с кавалерами».

1918

Я не знаю, б… ли, сваха ль

Тут насупротив живет.

Каждый вечер ходит хахаль:

В пять придет, а в семь уйдет.

Летом в городе так скучно,

И не спится до зари,

Смотришь в окна равнодушно,

Как ползут золотари,

Прогремит вдали пролетка,

Просвистит городовой —

Снова тихо… рядом тетка

Дрыхнет тушей неживой.

В головах коптит лампадка,

И в окно несется вонь…

Молодой вдовой не сладко

Жить, уж как ты ни резонь…

Тетка прежде посылала

Мне и Мить, и Вань, и Вась,

Но вдовство я соблюдала,

Ни с которым не е…сь.

Так жестоко и сурово

Целых восемь лет жила,

До того была здорова,

Что из носа кровь пошла,

Раздобрела, ела сытно,

Но, толкни меня пострел,

Страсть как стала любопытна

До чужих любовных дел.

Где по-вдовьи промолчать бы,

Тут и разберет меня:

Где метрески [133] Любовница, содержанка. , или свадьбы,

Или просто так е…

Что уж там ни говорите,

А огонь в крови кипит!

Поп твердит: «Могий вместити,

Тот, мол, девство да вместит!»

Но такого уложенья

Не возьму никак я в толк:

При моем телосложеньи

Я вмещу хоть целый полк!

«Занавешенные картинки» были запрещены к массовому изданию как «образец вопиющей непристойности».

Сколь неразумны бывают и легкомысленны женские лукавые желания и к каким приводят они страшным и соблазнительным последствиям, тому примером да послужит предлагаемый рассказ, очень назидательный и совершенно достоверный, о некоторой прекрасной даме, которая пожелала быть царицею поцелуев, и о том, что из этого произошло.