Мазуччо Гуардати - Новеллино

— Видит бог, что никакое количество денег или сокровищ не достаточно для того, чтобы нарушить или запятнать мою дружбу с императором. А потому возвращайтесь назад с привезенными деньгами к моему и вашему государю и, передав ему привет от меня, скажите, что, выказав столь великую душевную доблесть, он может располагать мною и всем моим имуществом во всяком другом деле; но только пускай он никогда не думает оставлять мне присланные деньги, ибо уже одно данное им доказательство будет мне всегда вполне достаточным выкупом за него. И кроме того, так как у меня нет столь достойного и великого залога, как тот, который он оставил мне во исполнение своего обещания, мне придется воспользоваться тем, что у меня есть, и потому я ему пошлю с вами моего первородного сына — не в качестве залога, но в знак прочности и сохранности завязавшейся между нами дружбы. Пускай император, которого надлежит признать единственным по доблести человеком в мире, научит моего сына своему похвальному образу жизни и добрым нравам, наставит его и даст ему хорошее воспитание, а затем вернет его мне, когда ему будет угодно.

Тотчас же он велел достать множество своих редчайших и дорогих драгоценностей и, присоединив их к возвращенным деньгам, отправил к императору сына вместе со своей нежнейшей любовью. Тот же принял его сына с величайшим почетом и торжеством и около трех лет постоянно держал при себе, как родного сына. Когда же юноша обучился наукам и многим другим добродетелям, он отослал его к отцу с немалыми дарами. После этого он, как раньше не желал оставить без награды полученное добро, так теперь не захотел оставить безнаказанным преступление негодного папы. И потому, собрав в своей державе многочисленное войско и казну, он отправился в поход на папу и — не ради мести, но в наказание за такое предательство и зависть, для примера потомкам — изгнал его с позором из Рима и заставил окончить жизнь, как это и подобало, в бедности и величайшей нищете, в госпитале Сиены [318] В действительности такого с папой не случилось. .

Ввиду того что ни словами, ни пером я не смогу достаточно осудить описанное лукавство старинного папы, которое постоянно находит явное подтверждение в предосудительном поведении нынешних пап, я намерен совершенно умолчать как о древних папах, так и об их преемниках, ибо напрасным и ненужным трудом было бы открывать немногим отдельным лицам то, что известно всему миру. А потому, предписывая себе постоянное молчание об этом, я не только умолчу об их мерзостных, ужаснейших пороках, публичных и тайных, об их службах, бенефициях [319] Бенефиции — церковная должность и связанные с ней доходы. , прелатствах [320] Прелатство — та или иная высшая должность в церкви. , красных шляпах [321] Красные шляпы — часть одеяния кардинала. , которые они продают с аукциона в пожизненное пользование, но не упомяну даже о клобуке святого Петра [322] Согласно церковной традиции. Петр был первым римским епископом, и тем самым папы были его преемниками в этой должности. , ибо барышничанье им уже вполне установлено. Поэтому мне; недостойному христианину, остается только постоянно молить бога, чтобы он не обращал внимания на порочную и развратную жизнь этих пастырей, внимая только твердой вере и простодушной молитве паствы. Мы же, укрепляясь в чистоте и совершенстве истинной Христовой веры и беря пример с добродетелей, явленных мавританским султаном и христианнейшим императором, можем, как и подобает, рассказать о них другим людям как о вещах, достойных похвалы и одобрения. А теперь я, присоединяя еще одну удивительную добродетель к описанным ранее, дам приятное и окончательное завершение моему Новеллино , как я давно того желаю.

Один кастильский рыцарь, любимец графа д'Арманьяка, служит французскому королю и становится главным его военачальником. Дочь графа влюбляется в него и предлагает ему свое тело; рыцарь из личной доблести отклоняет это предложение. Услышав об этом, граф в знак благодарности отдает ему дочь в жены, а король делает его знатным синьором .

Приходит мне на память, великодушный и великолепный Буффилло, что ты не только первым пробудил мой заснувший разум, но и явился важнейшей причиной того, что я, сочиняя, стал известен и почти причислен смертными к сонму бессмертных. Поскольку в этой последней части моего Новеллино я рассуждал о такой добродетели, как благодарность, то я полагаю необходимым выразить тебе и свою благодарность за плоды, собранные в твоем плодоносном саду, дабы нельзя было причислить меня к числу неблагодарных. Итак, прими, так долго находясь от меня столь далеко, эту мою последнюю новеллу о доблестных деяниях, совершенных по ту сторону гор, с тем чтобы ты, добровольно превративший себя из благороднейшего партенопейца в человека, живущего по ту сторону гор, читая ее на досуге, вспоминал о некогда столь любимом тобою Мазуччо. Vale.

Недавно, когда я был в поисках доблестных деяний, один знатный чужестранец рассказал мне следующее достоверное происшествие. Много лет тому назад в Толедо, знаменитом городе Кастилии, жил рыцарь древнего и знатного рода, прозывавшийся мессером Пьеро Лопес д’Айала [324] Мазуччо делает этого персонажа однофамильцем известного испанского политического деятеля и историка Лопеса де Айала (1332–1407), с трудами которого он мог быть знаком. , который имел единственного сына, очень красивого, изящного и мужественного, по имени Ариэте. Этот юноша, как часто бывает с молодыми людьми, нечаянно вступил в ночную драку вместе со своими другими товарищами, и так как ему пришлось сразиться, то случилось, что от его руки пал один знатнейший юноша, личный слуга и любимец короля. И так как Ариэте очень боялся гнева короля, мало надеясь оправдаться непреднамеренностью своего проступка, то, не желая подвергать себя такой опасности, он решил уехать в другие страны и там попытать свое счастье. Он попрощался с отцом и, не зная, куда направиться, выехал с двумя лошадьми, немногими слугами и таким количеством денег, которое ему удалось захватить в такой спешке.