Мазуччо Гуардати - Новеллино

Хотя мавр, казалось, чувствовал себя хорошо и по многим причинам был доволен этой игрой, однако по своей природе он принадлежал к числу хищных птиц, которые, находясь во власти охотников, всячески стремятся возвратиться в оставленные гнезда, несмотря на то что в неволе их кормят наилучшей, нежной пищей, тогда как на свободе добыча достается им редко и с трудом. Так же точно и мавр, несмотря на все ласки, подарки и телесное обладание своей прекрасной госпожой, постоянно устремлял свои мысли на возвращение домой и, будучи зол и коварен, начал принимать меланхолический и грустный вид перед своей госпожой и редко удовлетворять ее, когда она добивалась от него наслаждения. Будучи этим весьма недовольна, дама постоянно побуждала его поведать ей причину своей меланхолии, заверяя, что не преминет сделать все от нее зависящее, дабы помочь ему. На это мавр ясно ответил, что он никогда не будет себя чувствовать довольным, пока не вернется на родину. Дама, выслушав эти слова с сильной досадой, какой она еще никогда не испытывала, постаралась рядом бесспорных доводов убедить его удовольствоваться нынешним положением, предлагая сверх того, если ему это угодно, отравить мужа и вместе воспользоваться его состоянием. Когда же она убедилась, что мавр с величайшей хитростью остается непоколебимым в своем намерении, она приняла наконец решение бежать вместе с ним в Берберию. После того как она сообщила мавру свое решение, которое он выслушал с необычайным удовольствием, они решили не терять времени и, дождавшись холодного и продолжительного северного ветра, в то время как Николао отправился по своим делам в Маццару [198] Маццара — город на Сицилии, недалеко от Трапани. , взяли ночью вместе с несколькими другими рабами судно, снабженное всеми необходимыми мореходными приспособлениями, и, захватив вместе с дамой молоденькую и красивую турчанку, а также столько ценных вещей, сколько им удалось взять при такой спешке, они сели за городом на корабль и, направляемые благоприятствовавшей им Фортуной, очутились на следующий день у мавританских берегов.

Когда все спутники разошлись по своим домам, Элия с дамой и турчанкой направился в Триполи, где был с большим торжеством встречен своими товарищами. Несколько дней спустя Элия, под воздействием ли божьей справедливости, которая не оставляет безнаказанным никакого зла, или, быть может, под влиянием собственных размышлений, увидел, что эта злая женщина, охваченная неутомимой похотью, предала мужа, любившего ее, как собственную жизнь, покинула детей (что уж совсем поразительно), отреклась от родных и закона своего бога и совершила много других дурных поступков, и решил, что не должен и не может иметь к ней никакой веры, любви или надежды. По этой причине он в течение немногих дней проникся к ней такой жестокой ненавистью и отвращением, что не только перестал расточать ей обычные ласки, но едва говорил с нею и не обращал на нее никакого внимания; кроме того, по малейшему поводу она получала палочные удары от начальника галер. Бедная женщина, попав в такое плохое положение, испытывала позднее раскаяние, оплакивала свою жалкую жизнь, равно как и свой подлый поступок, и жаждала смерти как единственного утешения в подобной жизни, готовясь встретить ее с величайшей радостью.

Когда несчастный Николао возвратился из Маццары домой и услышал эту ужасную и позорную новость, его горе, слезы и огорчение были так велики, как каждый из вас может себе легко представить. Он был в таком отчаянии, что несколько раз был готов пронзить себе ножом грудь, сознавая, что жизнь с подобным бременем для него хуже смерти. Однако, отдав некоторую дань скорби, он сообразил, что нанесет большой ущерб своему доброму имени, если покончит с собою из малодушия, и мужественно решил потерять жизнь там, где уже потерял честь и состояние. И, обладая большой смелостью, которая возросла от сознания правильности задуманного предприятия, он, не посоветовавшись ни с друзьями, ни с родственниками, тайком подрядил десяток удалых молодцов и, снарядив ночью пиратское судно, направился со своими драгоценными товарищами к берегам Берберии.

Прибыв несколько дней спустя к намеченному месту, они втянули корабль на берег на расстоянии около десяти миль от Триполи и прикрыли его морскими водорослями, которыми весьма изобилует эта местность. Затем он приказал товарищам спрятаться внутри судна и не выходить наружу до тех пор, пока им не представится случай взять большую добычу. Здесь они должны были поджидать его не более недели; если же в течение этого времени он не возвратится, они могут быть уверены, что он погиб или захвачен. Так как он предварительно отрастил себе бороду и превосходно владел местным языком, то он переоделся в мавританское платье и, отдав эти распоряжения, расстался с товарищами, уповая на бога и горя жаждою жестокой мести. Прекрасно зная страну со всеми подробностями местности, он направился к речке, находившейся вблизи от города, где множество женщин стирало белье, рассудив, что турчанка, которая, как он полагал, любила его, могла туда направиться за водой или по другим домашним надобностям. И удача настолько улыбнулась ему, что сразу предоставила ему возможность отомстить и получить возмещение за понесенные убытки: в тот же момент он встретил рабыню, возвращавшуюся домой с кувшином воды.

Ускорив шаг, он настиг ее и сказал со слезами:

— Лючия, может ли статься, чтобы сильная любовь, которую я питал к тебе в течение стольких лет, воспитав тебя, как родную дочь, настолько не нашла в тебе отзвука, что даже и ты обманула меня?

Лючия обернулась и, узнав по голосу и по наружности своего господина, которого она любила исключительно горячо и по заслугам, прониклась сильным сочувствием к нему и бросилась обнимать его со слезами на глазах, умоляя простить ее, ибо госпожа обманным способом увезла ее с собою. И когда она хотела продолжить свои уже ненужные убеждения, Николао подумал, что неудобная обстановка не позволяет терять времени для приведения в исполнение его жестокого плана. Он лукаво решил раньше всего обмануть посредницу и, узнав от нее в общем о жалкой жизни своей жены, ласково попросил ее расположить жену в его пользу, убедив ее вспомнить о том, кто так сильно любил и любит ее, напомнить ей об ее детях и о собственной ее чести и сказать, что, узнав в Трапани о ее несчастий и унижении, он с опасностью для жизни прибыл сюда, чтобы освободить ее и не только простить ее заблуждение, но сделать ее по-прежнему и даже более чем раньше госпожой своей жизни и своего состояния. К этому он прибавил ряд других подобных же вещей, привлекательных и льстивых, способных внушить жалость даже каменному сердцу. Любящая рабыня, охваченная жалостью и побуждаемая дорогим ей господином, не могла ответить ему иначе, как только предложив ему быть на том же месте на следующий день, а об остальном пускай он предоставит позаботиться ей самой. Удалившись от него и придя домой, Лючия с горькими слезами подробно рассказала своей госпоже, как и почему прибыл сюда ее муж и все, что он ей сказал, прибавив, что если ей угодно последовать в этом деле совету своей бедной рабыни, то лучше принять сразу смерть от руки христианина, своего мужа и господина (в том случае, если бы он захотел ее обмануть), чем принимать ежедневно сто смертей от мавра, бывшего ее слугой и рабом. И так она ее утешила многими другими сердечными словами, что та, не теряя времени на ответ, столь же легко и без размышления, как она ранее, побуждаемая одною похотью, позволила себе совершить столь великий проступок, ныне даже не подумала о том, какое наказание она заслужила, и ответила рабыне, что готова исполнить всякое желание мужа. И затем, обсудив вместе много различных женских способов, они решили тайком ввести Николао в дом ближайшей ночью, а далее совершить все то, что ему будет угодно.