Ивлин Во - Меч почета

– Конечно, мисс Вейвесаур. Мне надо было бы самому догадаться об этом. А что именно вы хотели? У моего отца было так мало личных вещей.

– Я все время думала… Если это не попросит никто другой – а я не представляю, что такой найдется, – не могли бы вы дать мне его банку из-под табака?

– Конечно, мисс Вейвесаур. А может, еще что-нибудь, более, так сказать, личное? Одну из его книг, например? Или трость?

– Мне хотелось бы банку из-под табака, если, конечно, это не слишком много. Она почему-то представляется мне особенно личной. Я, должно быть, кажусь вам очень глупой.

– Конечно, мисс Вейвесаур. Ради бога, возьмите ее, если это действительно то, что вы хотели бы взять.

– О, большое спасибо вам. Я не нахожу слов, чтобы выразить свою признательность. Не думаю, что долго пробуду в Мэтчете. Катберты не очень-то заботливы. Без вашего отца отель будет совсем уже не тот, а банка из-под табака напомнит мне его. Запах я хочу сказать…

Бокс-Бендер в Лондон не поехал. Он пользовался скидкой парламентария на бензин. Анджела воспользовалась этим для поездки в Брум. Бокс-Бендер, Анджела и собака Феликс поехали домой в Котсуолдс.

Позднее в тот вечер Бокс-Бендер сказал Анджеле:

– Твоего отца все очень уважали.

– Да, об этом сегодня говорили многие, правда?

– А ты беседовала с адвокатом?

– Да.

– Я тоже. А ты представляла себе, что финансовые дела у твоего отца были не так уж плохи? Конечно, это твои деньги, Анджи, но они появились очень даже кстати. Адвокат сказал что-то по поводу оказания денежной помощи частным лицам. Ты вовсе не обязана продолжать эти выплаты.

– Я так и предполагала. Но Гай и я будем выплачивать эти пособия.

– Конечно, но, по-моему, люди не во всех случаях заслуживают такого отношения к себе. В этом деле стоит разобраться. В конце концов, твой отец ведь был очень доверчивым человеком. У нас расходы увеличиваются с каждым годом. Когда девочки вернутся из Америки, нам придется оплачивать очень много счетов. У Гая положение совсем иное. У него нет никаких иждивенцев, и он содержит только самого себя. К тому же он получил свою долю, когда уезжал в Кению, ты же знаешь. У него нет никакого права рассчитывать на большее.

– Гай и я будем продолжать оказывать денежную помощь частным лицам.

– Как хочешь, Анджи. Я не вмешиваюсь. Просто я считал необходимым сказать тебе об этом. Так или иначе, но придет время – и все они умрут.

Когда Вирджиния Трой пришла к доктору Паттоку во второй раз, он принял ее очень радушно.

– Так вот, мисс Трой, счастлив сообщить вам, что анализ положительный.

– Вы хотите сказать, что у меня будет ребенок?

– Вне всяких сомнений. Эти анализы по новым методам совершенно безошибочны.

– Но это же ужасно!

– Дорогая миссис Трой, уверяю вас, беспокоиться нет никаких оснований. Вам тридцать три года. Конечно, желательно, чтобы женщина рожала в более раннем возрасте, но общее состояние вашего организма отличное. Я не вижу никаких причин для беспокойства. Продолжайте вести обычный, нормальный образ жизни и покажитесь мне недельки через три просто для того, чтобы убедиться, что беременность развивается нормально.

– Но все это уже не нормально . Мне нельзя иметь ребенка ни под каким видом.

– Нельзя в каком смысле, миссис Трой? Полагаю, что половые сношения у вас проходят в соответствующее время?

– Половые сношения? Вы имеете в виду супружеские сношения?

– Да, да, конечно.

– Но я не видела своего мужа четыре года.

– А-а, понимаю, понимаю. Ну что же, это ведь скорее правовая, чем медицинская сторона проблемы, не правда ли? Или, вернее сказать, социальная сторона. В наше время такие случаи встречаются довольно часто и во всех слоях населения. Мужья находятся за границей, в армии или в плену – что-нибудь в этом роде. Супружеская верность сейчас не та, что раньше. Незаконнорожденный ребенок – это не такой уж большой грех, как бывало в старые времена. Отец ребенка, полагаю, вам известен.

– О, конечно! Я хорошо знаю его. Он только что уехал в Америку.

– Да, я понимаю, что положение довольно затруднительное, но уверен, что в конце концов все как-нибудь обойдется. Деятельность детских и материнских учреждений у нас, несмотря ни на что, налажена очень хорошо. Некоторые даже считают, что молодому поколению уделяется неоправданно много внимания.

– Доктор Патток, вы должны сделать что-нибудь, чтобы у меня не было ребенка.

– Я?! Мне кажется, я не совсем понимаю вас, миссис Трой, – сказал доктор холодно. – Боюсь, что должен попросить вас не задерживать моих других пациентов. Мы, гражданские врачи, просто с ног сейчас сбиваемся, понимаете? Передайте мои наилучшие пожелания леди Килбэннок.

До настоящего времени все превратности семейной жизни Вирджиния принимала с необыкновенным спокойствием. Какие бы неприятности и волнения Вирджиния ни причиняла другим, самой ей, в ее маленьком, но весьма многообразном мирке, всегда сопутствовали покой, свет и мир. Она обеспечила такое положение себе, спокойно оттолкнувшись от беспорядочного и неорганизованного детства и навсегда выбросив его из своей памяти. С того дня, как она вышла замуж за Гая, и до дня, когда от нее ушел мистер Трой, и еще за год после этого она постигла douceur de vivre [89], которая была не свойственна ее эпохе, ничего не добиваясь, принимая все, что давалось, и наслаждаясь этим без угрызений совести. Затем, после того как она встретилась с Триммером в окутанном туманом Глазго, она почувствовала вокруг себя холодные тени, сгущавшиеся с каждым днем. «Всему виной эта проклятая война, – думала она, спускаясь по ступенькам на Слоан-стрит. – Что хорошего, по их мнению, они делают? – задалась она вопросом, рассматривая лица встречных военных. – Для чего все это?»

Вирджиния пришла на свое рабочее место в конторе Йэна Килбэннока и позвонила Кирсти в шифровальный отдел.

– Мне нужно повидать тебя. Как насчет того, чтобы вместе позавтракать?

– Я хотела пойти с приятелем.

– Ты должна избавиться от него, Кирсти. Я влипла.

– О, Вирджиния, опять несчастье?

– Не опять, а впервые. Разве ты не знаешь, что имеют в виду женщины, когда говорят «влипла»?

– Неужели ты имеешь в виду это , Вирджиния?

– Именно это.

– Да, дело серьезное, правда? Ну хорошо, я избавлюсь от приятеля. Встретимся в клубе в час дня.

Офицерский клуб в штабе особо опасных операций внешне выглядел более мрачным, чем столовые в транзитном лагере № 6 . Здание клуба строили для других целей. Стены были украшены керамическими портретами рационалистов викторианской эпохи, изображенных с бакенбардами, в капюшонах и мантиях. Клуб обслуживали жены и дочери офицеров штаба под руководством жены генерала Уэйла, которая распределяла обязанности так, чтобы молодые и красивые женщины и девушки находились не на виду, а где-нибудь на кухне или в кладовой. Помимо многого другого миссис Уэйл зорко следила за функционированием электрического кофейника. Если какая-нибудь красавица случайно оказывалась около бара, миссис Уэйл немедленно поворачивала краник и выпускала клубы пара, которые надежно скрывали красавицу от взоров офицеров. В меру своих возможностей миссис Уэйл противилась также и посещению клуба женщинами, но это удавалось ей не всегда. Она предпринимала все возможное, чтобы пребывание в клубе оказалось для них неприятным, и часто выговаривал им: «Вам не следует рассиживаться здесь. Офицерам приходится ждать из-за вас, а они ведь спешат на службу ».