Ивлин Во - Меч почета

Капитан Фримантл начал сомневаться в правильности своего выбора.

– Я не завел бы разговор с вами об этом, если бы знал, что вы превратите все в шутку, – сказал он сердито.

– Это всего-навсего гипотеза, – произнес примирительным тоном де Сауза, – и конечно же она базируется на впечатлениях слишком короткого периода, в течение которого я наблюдал его. По-моему, действительное объяснение его поведения весьма прозаическое: он просто-напросто сходит с ума.

– Вы хотите сказать, что ему необходимо обратиться к психиатру?

– О нет, ни в коем случае! Ни к чему хорошему они не приведут. На вашем месте я раздобыл бы ему китайского мопса и держал бы его подальше от всех, насколько это возможно. Мой опыт подсказывает мне, что наиболее ответственные посты в армии занимают главным образом засвидетельствованные лунатики. И беспокойства от них нисколько не больше, чем от нормальных людей.

– Если вы намерены превращать все это в шутку… – начал было капитан Фримантл.

– Для Гая Краучбека это наверняка окажется шуткой, – сказал де Сауза. – Я надеюсь, она пригодится ему. В военно-воздушных силах шутки, как правило, только тоску наводят.

Вскоре они подъехали к госпиталю, который располагался во временной неприглядной постройке. На крыше хлопал раскачиваемый ветром флаг ВВС. Согнувшись навстречу ветру, они прошли по наклонному бетонированному въезду и вошли в здание.

За столом около входа сидел длинноволосый молодой человек в форме военно-воздушных сил, перед ним стояла кружка с чаем, а с его нижней губы свисала прилипшая сигарета.

– Мы приехали навестить капитана Краучбека.

– А вы знаете, где он лежит?

– Нет. Вы, вероятно, скажете нам.

– Я уверен, что не знаю, где он. Вы, кажется, сказали «капитан»? Армейских типов в этом госпитале не держат.

– Его привезли вчера для рентгеновского обследования.

– Попробуйте узнать в рентгенологическом отделении.

– А где оно?

– Это написано вон на той доске, – ответил авиатор.

– Я думаю, что никакого толка, если привлечем этого солдата за грубость, мы не добьемся? – спросил капитан Фримантл.

– Ни малейшего, – согласился де Сауза. – В военно-воздушных силах это не грубость.

– Уверен, что вы ошибаетесь.

– Не ошибаюсь, а просто шучу.

Больных в госпитале было немного, а час, в который они приехали, был наименее занятым. Больных только что покормили, и по идее они должны были спать; обслуживающий персонал в это время принимал пищу. В комнате с надписью: «Рентгенологическое отделение» – никого не было. Два солдата слонялись по безлюдным коридорам, полы в которых были покрыты какой-то темной, слегка липкой мастикой, предназначенной для заглушения шагов.

– Где-то должен же здесь быть какой-нибудь дежурный, – сказал де Сауза.

Увидев дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен», – он открыл ее. В комнате находился, очевидно, температуривший и бредивший человек, который громко жаловался на то, что его постель усыпана ядовитыми насекомыми.

– Белая горячка, наверное, – сказал де Сауза. – Давайте нажмем его сигнальную кнопку, – предложил он. – Кто-нибудь подумает, что ему плохо, и придет с успокаивающим лекарством. – Он нажал кнопку, и спустя несколько минут в палату вошел дежурный санитар.

– Мы ищем армейского офицера по фамилии Краучбек.

– Это не он. Это, один из серьезных больных. Вам лучше выйти отсюда. – Когда они вышли в коридор, санитар добавил: – Никогда не встречался с таким случаем. Какой-то шутник в Александрии дал ему посылку с надписью: «Только через офицера» – которую надо было доставить в Лондон. В посылке была полная коробка скорпионов, и они вылезли из нее.

– И какому только риску вам, летчикам, не приходится подвергаться ради нас! Ну, а как же нам все-таки найти капитана Краучбека?

– Попробуйте спросить в регистратуре.

Они нашли регистратуру, а в ней – дежурного офицера.

– Краучбек? Нет, не слышал о таком.

– У вас есть список больных?

– Конечно, есть. А как же без него, по-вашему?

– И что, Краучбека в списке нет? Он поступил вчера.

– Вчера дежурил не я.

– А можно увидеть того, кто дежурил?

– Он сегодня отдыхает.

– Все это весьма смахивает на насильственный увоз, – заметил де Сауза.

– Послушайте, вы! Я не знаю, кем вы оба, черт возьми, являетесь, не знаю, как вы сюда попали и что вам, собственно, нужно здесь! – воскликнул дежурный офицер.

– Проверка службы безопасности. Обычная проверка, – сказал де Сауза. – Мы направим докладную соответствующим органам.

Когда они вышли из госпиталя, ветер дул с такой силой, что разговаривать до того момента, пока они не сели в машину, было невозможно. В машине капитан Фримантл сказал:

– Знаете ли, вам не следовало так разговаривать с этим офицером. Все это может принести нам неприятности.

– Нам – нет. Вам – может быть. Моя личность, как вам, должно быть, известно, – это строго сохраняемая тайна. А теперь давайте поедем в вашу придорожную закусочную.

Придорожная гостиница явилась хорошим укрытием от ветра, но ничего похожего на изобилие и роскошь в ресторане Рубена здесь не было. Фактически, она отличалась от соседних отелей только тем, что в нее попадала большая часть продовольственных пайков, продаваемых сержантом-квартирмейстером капитана Фримантла. Они смогли, однако, поесть здесь со значительно большим аппетитом, чем ели у себя под мрачным взглядом Людовича.

– Жаль, что нам не удалось повидать Краучбека, – сказал капитан Фримантл. – Его, наверное, перевели куда-то.

– В армии такие тайные операции – явление постоянное. А вы не думаете, что его похитили по приказу нашего начальника? Он ведь неоднократно высказывался по поводу отсутствия этого капитана, при этом следует отметить, что высказывался с почти нескрываемым злорадством. – Подогретая крепким североафриканским вином, фантазия де Саузы заработала с удвоенной энергией, как будто он находился на изнурительном конкурсе писателей-сценаристов. – Предполагая умопомешательство, мы в общем-то приняли слишком простое объяснение поведения вашего начальника. Мы сейчас находимся в глубоких политических водах, Фримантл. Я удивился, когда увидел «дядюшку» Краучбека в вашем центре. Этому человеку слишком много лет, чтобы забавляться вашими парашютами. Мне надо было бы отнестись к этому с еще большим подозрением, но я, думая о нем, представлял того ревностного офицера, которого знал в тридцать девятом году. Четыре года тотальной войны способны изменить человека. Меня они, например, изменили. На Крите я потерял не имеющую большого значения, но заметную часть своего левого уха. «Дядюшку» Краучбека послали сюда с определенной целью: возможно, для слежки за майором Людовичем, а может, наоборот, чтобы тот следил за ним. Тот или другой является фашистским агентом, а может быть, и сразу оба. «Дядюшка» Краучбек работал в штабе особо опасных операций – пресловутая конспиративная сеть. Возможно, ваш Людович получил приказ в запечатанном пакете, в котором не было никаких объяснений, просто было сказано: «Вышеуказанного офицера пустить в расход». Позавчера кто-то говорил, что устроить так, чтобы парашют не раскрылся, – дело очень простое. Номер Краучбека в группе был известен заранее. Я не сомневаюсь, что Людович и его сообщники подстроили какую-то ловушку.