Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

По проискам придворных, завидующих отменным способностям Корветто, король посылает его во многие опасные предприятия. С честью исполнив все порученное, он, к вящему посрамлению завистников, получает в жены королевскую дочь

Слушатели были до того увлечены историей Беллуччи, что, услышав о ее замужестве, пришли в веселье и восторг, будто она была им родной дочерью. Но желание послушать Чуллу заставило их прервать рукоплескания и направить уши вслед движениям ее уст, которые рассказали следующее:

Слышала я, что некогда Юнона, желая обнаружить обман, отправилась на Кандию [337] Кандия — итальянское название Крита. Базиле имеет в виду вариант мифа о рождении и смерти Диониса-Загрея, упоминаемый многими античными авторами, но дошедший в рассказе Фирмика Матерна (VI, 15), по которому Дионис был рожден от Зевса Персефоной на Крите. Ревнивая Гера (Юнона), открывшая измену мужа, отправилась на Крит в сопровождении титанов, где путем коварных козней смогла подстроить жестокое убийство младенца. ; но если кто меня спросит, где на самом деле можно в изобилии находить выдумки и обманы, я не назову места лучше, чем двор, где все и всегда носят маски, где повсюду видишь сплетни Трастулло, злословие Грациано, предательство Дзанни, плутовство Пульчинеллы [338] Типические персонажи итальянской комедии. ; где в одно и то же время режут и сшивают, ранят и мажут, разрывают и склеивают. Из всего этого я представлю вам лишь малую частичку в рассказе, который вы сейчас услышите.

Состоял некогда на службе у короля Шьюммо Ларго [339] Широкая Река. весьма достойный юноша по прозвищу Корветто, который был мил сердцу государя за свой добрый нрав и по той же причине стоял поперек горла у всех придворных, которые, как летучие мыши глупости, были не способны видеть солнечных добродетелей Корветто, покупавшего королевскую милость за наличные деньги прекрасных дел.

Но вот попутный ветер милостей превратился в сирокко от этих раздиравшихся завистью ничтожеств: ибо они, собираясь по всем углам дворца, ничего не делали иного, как только шептались, трещали, сплетничали, ворчали о бедном юноше, говоря: «Да чем же этот олух приворожил короля, что он так его любит? Откуда ему такая удача? Ни дня не проходит без того, чтобы он не получил какую-то почесть, в то время как мы все только спускаемся вниз, как по веревке? Мы служим, как псы, мотыжим, как крестьяне в поле, носимся как олени, лишь бы до последней мелочи угодить королю! Поистине, в этом мире надо родиться счастливым; а кому нет удачи, тому впору броситься в море! Иначе нам только и остается смотреть и лопаться от негодования!»

Эти и другие слова вылетали из их ртов, как отравленные стрелы, нацеленные на погибель Корветто. О как несчастен приговоренный к этому придворному аду, где тумулами продают лесть, квинталами отмеривают лукавство и подлость, кантарами отвешивают ложь и предательство! А кто расскажет о дынных корках интриг, которые бросали под ноги Корветто, чтобы он поскользнулся! Кто расскажет о мыле обмана, которым намазывали лестницу королевского слуха, чтобы юноша упал и сломал шею! Кто может описать эти рвы злобных слухов, вырытые в голове короля и чуть прикрытые тонкими дощечками, чтобы он, ступая по ним, рухнул вниз головой!

Но Корветто, обладая волшебными дарованиями, видел западни, распутывал коварства, разгадывал обманы, распознавал интриги, засады, ловушки, капканы, козни и трюки врагов; он слушал во все уши и смотрел во все глаза, чтобы случайно не испортить свою пряжу, ибо знал, что удача придворного сделана из стекла и может разбиться от одного неловкого движения. И чем выше поднимался этот юноша, тем больше корчило его завистников: не зная, как свалить его с ног, и видя, что простой клеветой на него ничего не добиться, они задумали вырыть ему яму на пути славы (искусство, изобретенное в пекле у сатаны и усовершенствованное при дворе). И вот что они решили подстроить.

В десяти милях от Шотландии, где правил тот король, жил орк, самый дикий и жестокий, который когда-либо рождался в Оркерии. Преследуемый королем, он угнездился на горе, в непроходимом лесу, куда не залетали даже птицы, столь густом, что взгляд самого Солнца в него не проникал. У этого орка был прекрасный волшебный конь, будто кистью живописца написанный, который, среди прочих достоинств, обладал даром речи, говоря не хуже любого из нас.

Итак, придворные, зная о свирепости орка, непроходимости леса и высоте горы, зная, сколь трудное дело — овладеть его конем, стали расписывать перед королем совершенства этого животного, убеждая короля, что именно такой конь к лицу его величию, что следует любыми средствами и любой ценой забрать его из лап орка и что дело это по плечу только Корветто, ибо он юноша доблестный и сквозь любой огонь пройдет без вреда.

Король, не понимая, что под цветами этих слов скрыта змея, немедленно позвал Корветто и сказал ему: «Если ты меня любишь, найди способ заполучить коня орка — моего врага. И будешь счастлив, что оказал мне эту услугу».

Хотя Корветто и знал, что в этот бубен били те, кто его ненавидел, однако, повинуясь королевской воле, отправился к горе. Потихоньку пробравшись в конюшню орка, он оседлал коня, запрыгнул и, с силой его пришпорив, поскакал к воротам. Конь, видя, что его уводят из дворца, закричал: «На помощь! Корветто меня уводит!» На этот крик прибежал орк вместе со всеми зверьми, которые ему служили (где бы ты увидел еще кота-маммону, а там — князя-медведя, здесь — льва, там — волка-оборотня! [340] Персонажи итальянского фольклора. ), чтобы разорвать похитителя на кусочки. Но юноша, хлеставший коня во все бока, был уже далеко от горы. Проскакав галопом весь путь до города, он прибыл ко дворцу, подвел коня к королю, и тот, кинувшись обнимать Корветто горячее, чем родного сына, запустил руку в кошель и наполнил ему пригоршни патаками [341] Патака — то же, что и песо; крупная испанская серебряная монета. .

Но тем самым он прибавил еще добрую меру украшений к ливреям злобы завистников; и если раньше зависть надувала их через трубочку, то теперь они едва не лопались, раздутые кузнечными мехами; ибо видели, что та самая кирка, которой они надеялись разбить добрый жребий Корветто, помогла выровнять дорогу его успеха. Однако, зная, что стена не рушится под первым ударом осадной машины, они повторили приступ, сказав королю: «Да принесет вам удачу, ваше величество, этот великолепный конь, ставший истинным украшением вашей конюшни! Но если вы завладеете и драгоценной шелковой обивкой палат орка, красота которой, как мы знаем, неизреченна, то ваша слава распространится даже среди диких зверей. И никто другой не способен присоединить это сокровище к вашим богатствам, кроме Корветто, который имеет счастливую руку в делах подобного рода!»