Светолик Ранкович - Лесной царь

Первое опубликованное произведение С. Ранковича — «Осенние картины» (1892) — как бы продолжает эту традицию. «Осенние картины» навеяны светлыми и радостными воспоминаниями юности писателя. Сербская деревня предстает в них в ярких красках щедрой и обильной осени, в дружном труде крестьян, в веселых посиделках молодежи, в милых сердцу писателя народных обычаях. И лишь вступительные фразы рассказа, исполненные тоски, боли и разочарования, вносят новые ноты в эту, казалось бы, традиционную разработку знакомой темы. Можно привести еще только два рассказа — «Милосердие» и «Дядя Милослав» (оба опубликованы в 1894 г.), — которые продолжили и одновременно завершили эту линию в творчестве писателя. Единственно, что сохранил С. Ранкович во всех своих позднейших произведениях, — это нежную преданность и любовь к природе родных мест, которую он всегда воспроизводит с глубоким лиризмом и живописностью. Недаром, по свидетельству современников, он часами размышлял над пейзажами «Тараса Бульбы» Гоголя.

Сын деревни, страстно влюбленный в свой край — родную Шумадию, Ранкович не мог не видеть царящий кругом полицейско-бюрократический произвол, войну всех против всех, расшатывание моральных устоев, складывавшихся когда-то в задруге, торжество пошлости, унижение и безысходную нищету обездоленных, горькие слезы, проституцию, голод. Перед ним раскрывалась звериная сущность новых капиталистических законов, которые определяли жизнь тогдашней деревни, экономически задушенной после двух войн непосильными налогами, ростовщиками и полицейскими чиновниками-взяточниками.

Светолик Ранкович воспринял многие лучшие традиции великих русских писателей, стремившихся к реалистическому воспроизведению жизни общества и к глубокому художественному анализу социальных и психологических процессов, управляющих поступками людей.

В большинстве рассказов С. Ранковича сербская деревня встает в своем истинном обличье, не приукрашенном и не смягченном никакими предрассудками и условностями. Отталкивающе страшен богобоязненный крестьянин, со звериной жестокостью убивающий своего соседа из-за клочка земли («Богомолец», 1896). Писатель не скрывает от читателя темноту, невежество, бессердечие крестьян («Сельский добротвор», 1898). Борясь вместе с другими передовыми писателями с абсолютизмом Обреновичей, С. Ранкович в рассказах «Официальное опровержение» (1895), «В XXI веке» (1895), «Канун Нового года» (1897) создает сатиру на полицейско-бюрократический режим.

Творческая жизнь С. Ранковича продолжалась всего семь лет. За это время он написал 24 рассказа и три романа. Многие из рассказов писателя явились как бы пробой художественных возможностей автора и своеобразной подготовкой к созданию романов. Здесь и юморески («Жена уездного начальника», 1895; «Приятели», 1898), и политическая сатира («Официальное опровержение», «В XXI веке»), и психологические этюды («Первое горе», 1897; «Страх», 1897; «Звонарь», 1898; «Жизнь и смерть», 1898). И пожалуй, наибольшей силы С. Ранкович достигает в последних.

В сербской литературе С. Ранковича по справедливости считают создателем психологического романа. Какую бы сторону действительности ни затрагивал писатель — а внимание его приковано к наиболее актуальным проблемам современного ему сербского общества, — в центре его повествования неизменно стоит человек и те душевные процессы, которые в нем происходят. Все три романа С. Ранковича, начинающиеся как социальные, в дальнейшем развиваются как психологические драмы, в которых писатель ставит себе задачу проследить внутреннюю жизнь своих персонажей в их столкновении с окружающей средой.

Стоя на демократических позициях, С. Ранкович, говоря словами Ивана Франко, стремился не волновать эстетический вкус и фантазию читателя, а м у ч и т ь, пробуждать с о в е с т ь, пробуждать ч е л о в е к а, пробуждать с о с т р а д а н и е к б е д н ы м и о б и ж е н н ы м.

Личная судьба писателя — тяжелая борьба за существование, вечные скитания, смерть детей, прогрессирующая с годами неизлечимая болезнь, а главное, разобщенность и моральный распад сербского общества придали необычно мрачный характер его творениям. Романы С. Ранковича отмечены трагической безысходностью, культом страдания, неверием в победу добра и света над злом и мраком. В конце жизненного пути все герои Ранковича оказываются в тупике. Обстоятельства загоняют их в страшные лабиринты социального дна и толкают на преступления. Трагичен конец «Лесного царя». Кончает самоубийством Любица, героиня «Сельской учительницы». Загублена жизнь героев в «Разрушенных идеалах».

Говоря о природе пессимизма С. Ранковича, уместно вспомнить то, что писал о пессимизме В. И. Ленин в статье «Лев Толстой и его эпоха».

«Пессимизм, непротивленство, апелляция к «Духу» есть идеология, неизбежно появляющаяся в такую эпоху, когда весь старый строй «переворотился» и когда масса, воспитанная в этом старом строе, с молоком матери впитавшая в себя начала, привычки, традиции, верования этого строя, не видит и не может видеть, каков «укладывающийся» новый строй, какие общественные силы и как именно его «укладывают», какие общественные силы способны принести избавление от неисчислимых, особенно острых бедствий, свойственных эпохам «ломки» [1] В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, изд. 5-е, т. 20, стр. 102. .

Сила произведений Ранковича, и особенно его романов, и заключается в том, что ему удалось реалистически отобразить существенные черты этой «переворотившейся» эпохи в развитии современной ему Сербии.

В своем первом романе, «Лесной царь», который критика причисляет к лучшим образцам сербского реализма, С. Ранкович задался целью вскрыть страшный гнойник на теле Сербии того времени — гайдутчину.

Гайдутчина появилась на Балканах еще до турецкого владычества. Явление глубоко социальное в своей основе, гайдутчина проявлялась в различных видах. Особый размах гайдуцкое движение достигло в XVII—XIX веках, главным образом в тех местностях, где был особенно безудержен произвол турецких феодалов. По сути своей гайдутчина продолжала борьбу за независимость и была в ту пору своеобразным выражением народной правды.

Гайдучанье начиналось в юрьев день (6 мая) и продолжалось до глубокой осени, обычно до дмитрова дня (8 ноября). Зимой гайдуки скрывались у пособников — ятаков. Через хорошо организованную сеть укрывателей, принадлежавших ко всем слоям общества, включая турецких чиновников, поддерживалась связь с внешним миром. Гайдуки не грабили своих земляков и не обижали девушек. Народ относился к гайдукам с уважением и верил: «Пока есть в лесу гайдуки, будет и правда на земле». Впрочем, бытовала и другая пословица: «Без ятака — нет гайдука!» Ведь жизнь и успех гайдука всецело зависели от пособников, причем занятие это часто передавалось из поколения в поколение.