Светолик Ранкович - Лесной царь

В глазах Вуйо сверкнула радость.

— Для чего тебе деньги?

— Без них ничего не сделаешь, это я знаю. А сейчас я должен сорить деньгами.

— Добро, на этой же неделе что-нибудь поищем.

— Ты пораскинь мозгами, а я тоже пойду покумекаю, — сказал Джюрица и, поняв, что Вуйо тотчас начнет расспрашивать о его намерениях, повернулся и вышел.

Несмотря на то что был день, Джюрица почти не прятался. Правда, проходя через села, он держался ближе к сливнякам и рощам, а в открытых местах ускорял ход и чаще оглядывался. Так он добрался до Врблян и подошел к дому известного газды, Янко Паича. Поглядев через забор, Джюрица увидел кучку играющей во дворе детворы и женщину с веретеном в руках. Недолго думая, гайдук отворил калитку и вошел во двор. Чтобы не испугать своим появлением женщину и детей, он кашлянул и спокойно проговорил:

— Бог на помощь, сношенька!

Женщина обернулась, ответила на приветствие, но, увидев вооруженного до зубов мужчину, вздрогнула и побледнела. Дети, прекратив игру, казалось, онемели, не зная, разбегаться ли им с визгом или молча смотреть на этого необычного человека.

— Не бойся, сношенька! Чего ты испугалась? — промолвил он ласково и, чтобы хоть немного успокоить женщину, уселся на лавку под сливой.

— У меня, — продолжал он, — спешное дело к газде Янко, пожалуйста, если он здесь, скажи ему, что я его жду.

Женщина недоверчиво посмотрела на него, но тотчас поднялась, и, направившись к двери дома, сказала:

— Не знаю я, где он. Спрошу мать.

Спустя несколько минут в дверь просунулась седоватая голова мужчины; поглядев на гайдука, он промолвил:

— Подойди-ка поближе, парень!

Джюрица встал, взял ружье и подошел к двери. Янко пристально рассматривал Джюрицу, пряча одну руку за спиной.

— Чей ты, братец? — спросил старик.

— Разве не узнаешь меня, газда Янко? Возил тебе в позапрошлом году бревна из нашего леса, — ответил Джюрица и улыбнулся дружески, как старому знакомому.

— Ах, так это ты! И я бы сказал, но опять же… зачем, думаю? А с чем пожаловал?

— Спешное у меня дело, только с глазу на глаз. А ежели в чем сомневаешься, запри дверь, подойди к окну, и я тебе все расскажу, — ответил Джюрица приветливо.

— Бог с тобою, парень, зачем нам через окно разговаривать, когда, слава богу, найдется, где сесть и побеседовать. Входи! — сказал старик и пропустил его внутрь.

Джюрица почувствовал себя неловко: с детства он привык, входя в дом, помянуть бога и поздороваться с хозяином, но сейчас это показалось ему неуместным, сейчас он уже был не такой, как прочие люди. Янко молча ввел его в комнату, затворил за собой дверь и пригласил сесть.

— Теперь, значит, помаленьку разбойничаешь? — начал старик, поглядывая на парня строго и с любопытством.

— Тха… что делать, — пробормотал Джюрица, еще больше смутившись от внезапно и в лоб поставленного вопроса.

— Нехорошо только, что подружился с этим, злодеем… с Радованом. Погубит он тебя!

— Не я его выбирал!

— Знаю, знаю. Все устроил старый пакостник. Еще год назад знал я, кем ты станешь, как только сказали мне, что заходишь к нему. Повидал я немало таких молодцов… Впрочем, чего я тут болтаю! Ну, выкладывай, с чем пожаловал?

Молодому парню было приятно слушать мудрые речи старика, лестно сидеть и вести степенную беседу с таким видным человеком… В последнее время Джюрица мог разговаривать только с ятаками… [13] Ятак — пособник, укрыватель (сербохорват.) .

— Не сердись, газда Янко, но пригнала меня к тебе большая нужда. Мне нужны сейчас деньги, и очень большие деньги, вот я и пришел просить взаймы. Сказывали мне, будто другим ты давал, потому и пришел к тебе. Как только раздобуду, верну сполна, и знай, пока я жив, волос не упадет с твоей головы…

— Сколько нужно? — решительно прервал его Янко.

— Пятьсот дукатов.

— Ничем не могу помочь… Действительно, я давал в долг почти всем людям Вуйо, и они честь по чести мне возвращали, но таких денег у меня у самого сроду не было. И правду сказать, будь они у меня, я бы все равно тебе не одолжил.

— Почему, газда Янко?

— Этого сказать тебе не могу, спроси Вуйо, может, он объяснит. Дам тебе сто дукатов и ни гроша больше.

Джюрица помрачнел, пригорюнился, не зная, то ли перейти к угрозам, то ли еще добром попытаться.

Янко, читая его мысли, спросил:

— Зачем тебе столько денег?

— Нужны, до зарезу нужны, потом, может, и услышишь, зачем они мне.

— Чем потом от других узнавать, лучше сейчас сам скажи. Может, советом помогу, хоть мне и ведомо, что советчик у тебя мудрый… Кстати, позабыл тебя спросить: Вуйо знает, что ты сюда пошел?

— Нет. Я потом ему скажу. Я хотел…

— Э, тогда нечего нам с тобой и толковать: без него я на такие дела не пускаюсь.

— Почему?

— Да потому, что он понадежнее тебя. Ежели, скажем, сегодня тебя убьют, он возьмет долг на себя, и мне заплатит тот, кто придет на твое место.

Джюрица смешался окончательно, поняв, что этому старику он не смеет даже угрожать. Горше всего было увериться, что и тут без Вуйо ничего не получится. Но Джюрица решил испробовать последнее средство — открыться газде Янко во всем.

И молодой парень рассказал искренне и простодушно всю сегодняшнюю историю, не утаил он и мнение Вуйо. Потом, умолкнув, робко стал ждать ответа.

— Хе, парень, — промолвил Янко после короткого молчания, — дело дрянь! Лучше все это бросить, а не можешь, делай так, как советует Вуйо.

Значит, и тут неудача!

Джюрица вышел невеселый, сбитый с толку, испуганный, не зная, что делать, куда податься. И здесь его отсылают к Вуйо; пособники тоже, если к ним обратишься за чем-нибудь, прежде всего спрашивают, что думает Вуйо, какова его воля; а о его мнении никто не спрашивает, с его желаниями никто не считается, на него никто, если Вуйо не скажет, и внимания не обратит. Словно его и нет, словно он вещь, которой все могут распоряжаться по своему желанию…

И Джюрицу обуяла страшная тоска, он почувствовал себя несчастным, одиноким, жизнь вдруг потеряла всякий смысл. Злое, горькое чувство одиночества угнездилось в душе, и, машинально шагая по полям и сливнякам, он вовсе позабыл о своем положении и о мерах предосторожности…

И вдруг Джюрица случайно взглянул на ровное поле, и кровь застыла у него в жилах. Прямо на него неслись на конях три жандарма. Они, видимо, давно уже его заметили, один из них, отделившись, мчался во весь опор вправо, чтобы отрезать ему дорогу к лесистому оврагу, куда он направлялся; другие двое с винтовками наперевес, поблескивающими в лучах заходящего солнца, скакали прямо к нему.

Джюрица остановился, мигом оценил положение и, недолго думая, пустился со всех ног к оврагу. Видя, с какой быстротой приближался первый жандарм — ему уже чудился конский топот за спиной, — Джюрица напряг все силы и полетел по полю точно на крыльях. Уже рукой подать до первых кустиков над оврагом, но и жандарм совсем близко, вот-вот преградит дорогу. Уже совсем явственно доносится топот конских копыт, а силы на исходе…