Светолик Ранкович - Лесной царь

Беглецы неслись изо всех сил, как только могут бежать люди, спасающиеся от смерти и знающие, что помочь им могут только ноги. Впереди, перескакивая легкими пружинящими прыжками через все встречающиеся на пути преграды, бежал Джюрица. В правой, опущенной книзу руке он держал ружье, в левой — револьвер. Он промчался вниз по ущелью и, свернув, побежал вдоль глубокого, заросшего кустарником и ивняком русла реки. За ним следом бежала Станка, то и дело поглядывая влево, откуда слышались крики и гремели выстрелы. Неповоротливый Пантовац отставал все больше и больше, тяжело ступая на всю ступню.

— Стреляй! А-ту! — вырывалось из сотни глоток.

«Бах… бах… бах…» — гремели выстрелы среди зеленого густого леса.

— Левей! По откосу! За ними! — кричали старосты.

Люди широкой цепью мчатся вниз по откосу, чтобы пересечь дорогу злодеям и настигнуть их. Но, подбежав к обрыву, все останавливаются и, не зная, что делать, снова в бессильном бешенстве начинают стрелять и кричать.

— Кругом! Обходи! — кричат старосты.

И толпа раздваивается: одни карабкаются в гору, чтобы обойти пропасть и там преградить беглецам путь, а другие возвращаются назад, чтобы сойти к реке и ударить с тыла. И те и другие кричат во все горло.

Крики помогли беглецам. Пантовац прислушивался и по крикам определял, как далеко растянулась погоня. Убедившись наконец, что крик и шум все больше и больше отдаляются, он радостно ухмыльнулся, стало ясно: они выскочили из кольца, опасность осталась позади.

Через четверть часа гайдуки перешли через Качер выше железного моста и углубились в поросшие густым лесом отроги Рудника.

— Наследственность, господа, чрезвычайно важный фактор, так сказать… в этом вопросе, — разглагольствовал аптекарь, сидя перед пивной Янко со своими присными — «приятелями, партнерами, согражданами и прочей городской шушерой», как он сам их величал. — Однако условия жизни и обстоятельства, в которых человек находится, оказывают, так сказать, решающее действие…

— Что ты мелешь, — яростно перебил его местный учитель, слушавший с иронической улыбкой, как аптекарь лепил свою научную фразу. — Если бы твой батюшка воспитал тебя получше, — учитель сделал ударение на слове «воспитал», — то ты, хорошо окончив школу, стал бы полезным тружеником для своего отечества, а не продавал бы индиго да соду в провинции. В воспитании дело, если хочешь знать…

— Ах, поглядите-ка на милорда! — воскликнул аптекарь. — А какое воспитание дал вам ваш папаша, осмелюсь спросить. Какой философии вас обучили и чей труд приносит больше пользы народу — мой или ваш?

— Разве учатся лишь для того, чтобы стать чиновником? — спросил уездный лесничий и окинул вопрошающим взглядом своих слушателей: разделяют ли они его взгляд или нет.

— Мой отец, крестьянин, — сказал учитель аптекарю, — дал мне такое образование, какое было ему по карману. А ты господский сынок, богатей…

— Полегоньку, не торопитесь! Вы на другое съехали, — взял слово священник. — Начали мы с Джюрицы. В чем причина, спрашиваю я, что человек, который может так чувствовать, так любить, который обращается к святой церкви с просьбой благословить его брак, что такой человек, повторяю, творит подобные непотребства и злодеяния вроде недавнего и вчерашнего грабежа? Одни утверждают, будто причиной тому обстоятельства жизни, учитель находит, видите ли, что всему виной воспитание. Но, скажите мне на милость, мои дорогие, почему все же столько людей уходит в лес? Разве вы не обратили внимание, что как только человеку приходится туго, он хвать ружье — и в лес. Вот что вы мне объясните! А я полагаю, что причина тому — полное пренебрежение к вере, к церкви. Сказал бы…

— Пардон! — прервал его аптекарь. — Если мне удалось правильно уразуметь драгоценные мысли уважаемого святого отца, то мне кажется… он, так сказать, льет воду на свою мельницу, так же точно, как это проделывал учитель. Но я повторяю, господа, условия жизни и обстоятельства — вот что главное. Начнем с того, готовили ли Джюрицу сызмала в гайдуки? Нет… Не так ли?..

— А как же, конечно, готовили… — ввернул свое слово учитель.

— Пардон, не перебивайте меня! Разве он, непрестанно занимаясь крестьянским трудом, задавался целью стать гайдуком? Нет. Разве он не мечтал о честной жизни, о женитьбе, о семье, о работе? Попробуйте это отрицать! Следовательно, он совершил случайную ошибку, ему не повезло, власти его изобличили, и парень, испугавшись, видимо, ожидающих его мытарств, удрал…

— Все это чушь, ерунда! — вмешался Живко, бывший полицейский пристав. — Какие там обстоятельства, какое воспитание, все это болтовня! Кхе-кхе… — Тут Живко откашлялся, не находя нужных слов, и потом продолжил: — Так сказать… я утверждаю, что батюшка прав… Однако это еще не все. Главное, пал авторитет власти; да, господа, авторитет власти пал. Именно так… Я бы такого чуть что не так — на колесо, вот и посмотрим тогда — вспомнит ли он свои разбойные дела! Ого! — закончил пристав и глубоко затянулся из янтарного мундштука.

— Ошибаетесь, милостивый государь, — ответил аптекарь. — В этом краю свирепствовали Евджёвич, Сарич и прочие, хотя авторитет власти тогда был на максимальной высоте, но они все-таки грабили. А еще раньше колесовали, и все-таки были гайдуки. Но вот, что заставило уйти в разбойники Евджёвича, Джюрицу и еще стольких людей?..

— Разрешите и мне сказать несколько слов, — откашлявшись, начал книгопродавец Дмитар, перебирая пальцами тяжелую золотую цепь на шее. — Все вы близки к истине, однако все недооцениваете одно. Все это так, каждый по-своему прав. Иными словами, все причины налицо: понемногу того, понемногу другого, вот и получается хуже не надо. Но почему же народ валом валит в разбойники? Да потому, что это у них в крови… такова уж поганая кровь: чуть что — в лес. Это во-первых. Что же касается Джюрицы, я полагаю, ближе всего к истине учитель. Отец приучал парня к плохому, и сын постарался превзойти отца. Почему не ушли в горы его сверстники? Потому что родители учили их не грабить и красть, а работать и жить честным трудом. А как же иначе? Мой сын, например, разбойником не станет. А почему? Потому что я слежу за каждым его шагом…

— Совершенно правильно, Дмитар, — согласился с ним священник. — И я о том же твержу. Пусть каждый печется как подобает о своих чадах — и гайдуки исчезнут или, по крайней мере, их будет не так много. А сидит ли это у нас в крови, господь его знает. Мне неведомо, много ли разбойников в других странах, но я полагаю, что этого зла везде хватает.

— О, и еще как! — воскликнул аптекарь. — Бандитизм во всех государствах — большое зло…

— Бог с тобою, Коста, чем же провинились бандисты? — воскликнул портной Лаза, испытавший в юные годы свои способности на барабане в военной «банде» [15] Банда — название группы ударных инструментов в оркестре. .