Асорин - Асорин. Избранные произведения

И найдется ли разумный человек, который, зная об этих примерах, не понадеется — имея на то все основания, — что предпринятый в наши дни труд будет более точным и выверенным, чем „Современное состояние мира“ месье Сальмона? Автор этот, сделав компиляцию из „Прелестей Испании“ (сочинения, написанного по-французски Хуаном Альваресом де Кольменар), допускает в пятнадцатом томе множество ошибок, как, например, то, что в Мадриде якобы очень мало застекленных витрин, потому-де, что в Испании стекло слишком дорого.

Наконец, кто не понадеется, что в „Испанском Атланте“ (произведении сеньора Б. Э.) будут исправлены многие устаревшие сведения, ошибки в именах, малопочтительные отзывы о различных предметах, содержащиеся в „Путеводителе“ (напечатанном в Амстердаме, год 1656) каких-то немцев, путешествовавших по Испании?

Всякий склонен будет предположить все это; из подобных, вполне законных предположений составится добрая слава сочинения и отрадная картина королевства нашего. Климат наш и земли предстанут в самом завидном свете, как то было в прежние времена, когда страна славилась золотыми и серебряными россыпями, плодородием, а также густым населением. Да, да, и населением также, вопреки мнению некоторых политиков, полагающих, что в Испании ныне народу меньше, чем было два-три века тому назад; поскольку составляют таковые отчеты священники, располагающие матрикулами тех, кто исполняет церковный обряд крещения, то стоит им ошибиться и поставить число не домовладельцев, а число душ в селениях, получится, что они населены весьма густо, хотя и не очень густо расположены.

Что до всяких там ложек, прялок, веретен и прочего, то в каждом селении уж наверняка есть свои мастера и подмастерья; что до шерсти или льна, то в большинстве селений ткут и изготавливают сукна, холст и т. д. — вот вам народные ремесла. Есть, конечно, и торговля, ибо в любом месте, где есть люди, продают, покупают, выменивают и меняют.

Дабы собрать подобные сведения и прочие, не менее научные, многие ученые покидают свой дом; ныне можно избежать столь обременительного труда и хлопотных исследований благодаря лукавому искусителю, автору „Атланта“. Теперь любой из нас, сидя у себя дома, в конторе или кабинете, может узнать все, чего пожелает, для удовлетворения своего любопытства: узнать старинное и новое название местности, города или деревни; кто их основал, расширил или восстановил; каковы там реки, берега, гавани, горы, густота лесов, размеры пастбищ и климат; какое было управление в старину и какое теперь; каковы суд и алькальдия; как обстоит дело с народными школами; есть ли библиотеки; какие были там выдающиеся личности; какие есть фабрики, дворцы, храмы, замки, статуи, картины, фонтаны и памятники древности.

В рассуждении общественной жизни он узнает все об обычаях, костюмах, ремеслах, о внутренних и внешних сношениях. Так чего же ради пускаться в странствия по испанскому королевству? Пусть иноземцы принесут автору столь похвального замысла глубочайшую благодарность — он вполне заслужил эту дань и почтение, оказав им столь очевидную услугу. До сих пор они не могли удовлетворить свою жажду точно узнать, что такое Испания; отныне же и впредь, не страдая от дурных дорог и дурных постоялых дворов, не опасаясь нападения бандитов и грабителей, не имея надобности оправдываться другими, кроме указанных властям, причинами, задерживающими их на Пиренейском полуострове, они смогут в тишине и покое, у горящего камина, в подробностях ознакомиться с интересующим их предметом.

Никто не станет отрицать сии огромные выгоды и преимущества подобного издания, а также те, что воспоследуют для его автора. Он осуществит свой замысел, суть которого, вероятно, в том, чтобы доставить свои книжечки людям любопытным и не слишком придирчивым (это не окончательное мое мнение, я ведь не должен судить дурно о ближних), — таким образом, и общество в целом и каждый в отдельности будут довольны и рады. И какой недорогой ценой! Надобно лишь помещать получаемые сообщения в таком порядке, какой намечен автором и требуется предметом.

Главное, советую автору внимательно просмотреть каждую страницу, каждый раздел или главу, дабы сгладить разнобой в языке; тогда история будет уж вполне благопристойной: слог ее обретет связность, умеренность, приятность и спокойствие, приличествующие всякому хорошему историку. Надо будет также убрать обилие переходов, эпитетов, отступлений и сентенций; любой автор ради краткости вычеркнул бы их, будь это творения самого Марса, однако не так обстоит дело, коль берутся за перо священники, многих из них так и распирает от желания блеснуть мишурой дешевого красноречия.

Ах, почему такая идея не пришла в голову мне! Если бы у меня возникла подобная мысль, я забросил бы все другие дела и в надежде приобрести славу и — что для многих намного важнее — некую толику деньжат сделался бы заправским писателем, географом, историком и таким способом назло всем алхимикам на свете обрел бы философский камень. Истории, сочиненной подобным образом, я бы тоже дал название „Атлант“, вспомнив вымысел поэтов, утверждавших, что Юпитер возложил на его плечи бремя вселенной, — и если это легенда, то для моей истории она была бы чистейшей правдой. Но, может быть, лучше бы назвать ее „Полифемом“, поскольку известно, что Улисс, лишив циклопа его единственного глаза, совсем ослепил его, из-за чего он швырял каменные глыбы вслепую. И еще… Но с кем же я тут беседую? В порыве восхищения я утратил власть над своими умственными силами и чувствами. И теперь, очнувшись от этого экстаза или исступления, едва могу вспомнить хоть что-нибудь из всего, что наплела, наболтала и навыдумывала моя фантазия, мое воспаленное воображение.

Не удивляйтесь этому, милостивый сеньор, и будьте снисходительны — такой недуг заслуживает сочувствия. В места эти я прибыл, имея небольшое образование и привыкши общаться с людьми самого разного сорта; поскольку же ныне я живу совершенным отшельником или пустынником и привык к одиноким размышлениям, то, коль подвернется вдруг какая-либо новая тема, я дни и ночи провожу в монологах, от коих порой голова изрядно туманится. О, я несчастный! Со всей откровенностью признаю эту свою слабость. Можете ли вы требовать от меня большего? Избавиться от нее я не в силах.

Ежели вашей милости угодно выслушать мои ответы на ваш вопросник, начну со всей правдивостью и искренностью, ибо обман, хотя иногда и приносит славу, однако достоин порицания.

Риофрио — никакой не городок, но, в сущности, деревня, принадлежащая короне и подчиненная городу Авиле в делах светских и церковных.

Находится Риофрио, по существующему у здешних людей мнению, на расстоянии двух с половиной лиг к югу от Авилы. Правду сказать, определено это на глазок — хотя местные жители ежедневно проходят этот путь, они ни разу не додумались сосчитать шаги, дабы выяснить, сколько тут геометрических шагов, сколько миль или стадиев, и, следовательно, нет возможности указать расстояние точно.