Асорин - Асорин. Избранные произведения

Нет здесь ни замков, ни дворцов, нет и купальных заведений, хотя есть множество мест, где можно купаться. Здешние люди так боятся воды, что содрогаются, видя, как я по утрам выпиваю залпом стакан. Они хвалятся, что за весь год на воду и не взглянули. Да по их испачканным сажею лицам и так видно, что им даже умываться ею страшно. В жарких странах жители более опрятны, жара побуждает их искать воду, дабы прохладиться, тогда как обитателей холодных краев холод заставляет тянуться к вину и другим горячительным напиткам, чтобы согреться.

Думаю, многие из распространенных здесь болезней порождаются неопрятностью. Тиссо весьма осуждает ее и настоятельно советует соблюдать чистоту, каковая облегчает потение, меж тем как грязь его затрудняет. И доподлинно, опрятность — добродетель, символизирующая чистоту души, по мнению Флери.

Лазаретов также нет, разве что можно каждый дом назвать лазаретом. Приходская церковь лишь одна, она довольно просторна, имеет три нефа, от основания до кровли сложена из камня, которого в наших скалистых горах предостаточно. Есть и колокольня, хотя не столь высокая, как Вавилонская башня, и, ежели та была сложена из кирпича, значит, и в этом они различаются. На колокольне висят три превосходных колокола, и, когда бы захотели добавить к ним сколько требуется для октавы, места бы хватило, ибо есть еще пять окон свободных.

Церковь наша посвящена Вознесению Богоматери [75] Я запамятовал, что к востоку от нашего городка есть часовня, и не маленькая, ибо в ней умещаются все наши жители. Так оно и бывает 3-го мая, когда тут справляют праздник Братства Честного Креста. В часовню эту приходят поклониться Распятию Христову, столь дурно сделанному, что, будь я епископом, я бы приказал его закопать в землю во исполнение наказа Канонов в отношении подобных случаев. Осуществить такое дело на свой страх и риск я все же не посмел, опасаясь разозлить здешний люд. На стенах часовни — барельефы Страстей Христовых, о чем можно узнать не столько по изображениям, сколько по надписям. , однако же главный наш праздник не в этот день. Торжественный молебен здесь правят 2 июля, когда церковь отмечает таинство посещения Богоматерью ее кузины Елизаветы. В этот день здесь бывает самый большой базар, или ярмарка. На нее (вопреки строжайшему королевскому запрету) собирается множество мелких торговцев и коробейников с лотереей и прочими причиндалами, какие в ходу у этих молодчиков. Бывает, как положено, проповедь, устраиваются процессии жителей и монастырские, народ много ест, много пьет (не холодную воду!), пляшет до упаду под ужасные звуки бубна и деревянных трещоток, которыми отбивают такт пастухи; сии могучие Аполлоны распевают хором с деревенскими музами и впадают в такое исступление, что уподобляются безумным, а то и впрямь сходят с ума.

Иногда разыгрываются пиесы, в коих соблюдаются все единства — действия, времени и места; если ж одно из них отсутствует, вина только поэта, а не исполнителей. Каждый исполняет свою роль настолько выразительно, что лучше нечего желать. Чего надо опасаться, так это трагических или воинственных сцен, когда наши актеры, превращаясь в истинных гладиаторов, отчаянно орудуют мечами, — того и гляди, поубивают друг друга. Полагаю, было бы разумно, чтобы в такие моменты зрители вспрыгивали на подмостки с винным мехом в руках и тем прекращали драку.

Дух Клифлота в этот день старается вовсю. Одни сочиняют стишки, другие затягивают литании и вечерние молитвы, да так стройно, что не надобно певчих Эскориала, Толедского хора и Королевской капеллы. Какие хроматизмы, какие переходы, басы, альты, какие пиано!

Для народного просвещения имеется казенный учитель начальной школы, но успехи детей в грамоте невелики, то ли из-за малого прилежания, то ли из-за отсутствия метода. Мало кто умеет сносно выводить буквы. Я как-то назвал нашу школу „трехъязычной“, ибо учитель там изъяснялся, видимо, на древнееврейском, халдейском и греческом языках, а еще вернее ее надо бы именовать Вавилоном, ибо сей педант, сдается мне, говорил на всех языках, на каких говорили там, — я-то, во всяком случае, ни единого слова не понимал.

Стен в городе нет, он, так сказать, огражден самою природой — проникнуть в него возможно только через три перевала. Случись здесь сражаться римлянам, их мог бы снова постигнуть позор с ярмами. Самый приметный дом — дом Городского совета, расположенный в центре городка. Политические дела обсуждаются там и в таверне — как в Лондоне. Именно в этих двух помещениях частенько заседают совместно палата лордов и палата общин, подражая „милордам“ в том, что расходятся они в полночь или на рассвете.

Имеются также свои ораторы, которые, вдохновляясь винными парами, исправляют законы Двенадцати Таблиц, естественного и государственного права. Сим децемвирам нипочем Пандекты, Дигесты, законы Семи Частей, Свода или Фуэро Хузго. Коль заблагорассудится, они делают комментарии и замечания и к праву божественному. Своим толкованием они приспосабливают все законы к своим мирским удобствам. Сборищ этих я опасаюсь, как вражеского войска, идущего на штурм. Правление здесь смешанное — аристократическое и демократическое.

Дабы ваша милость убедилась, что страх мой не напрасен, расскажу об одном случае. Устав проповедовать против осквернения храма, я однажды, в благочестивом рвении, предпринял, казалось бы, разумную меру. И что же получилось? Когда собрался в полночь совет, некий портной, он же стригальщик шерсти, предложил обсудить следующие два пункта: 1) принятие в члены совета свинопаса N; 2) исключение священника из членов оного за то, что он отругал свинопаса, вошедшего в церковь с кафтаном на плече, как ходят козопасы; за то, что он запрещает шум, разговоры, шутки и хождение без надобности по храму во время службы; и, наконец, за то, что он с горечью и великою досадой выгоняет из нее явившихся под мухой, или же — что на его языке все одно, — пьяных. Таковое действие повторялось с N и с N.

Оратор напомнил нашумевший случай, когда в городе Авиле взяли под стражу двух алькальдов лишь за то, что они приняли участие в процессии, спотыкаясь и падая, и т. п. После предерзостной речи сего трибуна в защиту народа было единогласно решено священника из совета исключить. Этого я не боялся, а было мне страшно, что портной может протрубить атаку и они нападут на меня. Но я сохранил присутствие духа и сумел нагнать на них панический ужас, чтобы не посмели они поднять руку на служителя господня.

Дабы впредь не допустить столь гнусной наглости — чему имеются примеры, — я с той минуты, как их раскусил, решил разыгрывать роль этакого забияки-драчуна. Теперь они так меня боятся, что даже когда еле на ногах стоят, стараются спрятаться или удрать. Заседания хунты продолжаются, и, хотя они явно незаконны, ибо ведутся беспорядочно и на подпитии, а участники их вполне достойны быть отправлены в Пуэрто-Рико, способ их прекратить еще не найден. Портной в награду за свое патриотическое рвение будет и далее ими командовать. Таковы выдающиеся личности нашего городка.