Джордж Джиссинг - Мученики пера

Уходя послѣ обѣда изъ дома, она встрѣтилась съ нимъ въ прихожей. Онъ принужденно улыбнулся, кивнулъ головой, но ничего не сказалъ. Онъ вошолъ потомъ въ гостинную, гдѣ жена его перелистывала иллюстраціи.

— Куда она пошла? спросилъ онъ сухо, но не грубо.

— Должно быть, къ Мильвэнамъ.

Онъ сѣлъ и, наклонившись впередъ, оперся подбородкомъ на ладонь.

— Она ничего не говорила тебѣ о журналѣ?

— Ни слова, отвѣтила Мистриссъ Юль, робко взглянувъ на мужа.

— Я хотѣлъ пойти съ нею къ Квэрнби. Тамъ будетъ одинъ человѣкъ, который подбиваетъ Джедвуда на изданіе новаго журнала. Для Мэріанъ было-бы полезно послушать мнѣній практичнаго человѣка. Не мѣшало-бы и тебѣ заговаривать съ нею объ этомъ. Разумѣется, если она рѣшилась отказать мнѣ, то не стоитъ болѣе и толковать объ этомъ. Я думаю, ты могла-бы вывѣдать ея намѣренія...

Только крайность могла заставить Юля обратиться за помощью къ женѣ. Это не было, однако, заговоромъ; счастье Мэріанъ было такъ-же близко сердцу Мистриссъ Юль, какъ и счастье мужа; но она чувствовала себя безсильной чѣмъ-нибудь посодѣйствовать тому или другому.

— Я скажу тебѣ, если узнаю отъ нея что-нибудь.

— Но мнѣ кажется, что ты вправѣ спросить...

— Нѣтъ, Альфредъ, этого я не могу.

— Къ сожалѣнію, ты очень многаго не можешь.

Съ этими словами, слишкомъ хорошо знакомыми его женѣ, хотя на этотъ разъ тонъ ихъ не былъ такъ язвителенъ, какъ всегда, онъ всталъ и ушолъ въ свой кабинетъ. Просидѣвъ тамъ съ часъ въ мрачной задумчивости, онъ одѣлся и отправился на литературный вечеръ къ своему пріятелю Квэрнби.

Въ это самое воскресенье Мильвэнъ случайно встрѣтилъ своихъ сестеръ, когда онѣ возвращались домой отъ обѣдни, и пошолъ вмѣстѣ съ ними.

— Идете вы сегодня къ Мистриссъ Райтъ? спросилъ онъ дорогой.

— Я думаю пойти, отвѣтила Модъ. — Къ намъ придетъ Мэріанъ, но она посидитъ съ Дорой.

— Нѣтъ, ступайте обѣ. Вамъ не слѣдуетъ пренебрегать знакомствомъ съ Мистриссъ Райтъ. Въ ея домѣ собираются люди съ вѣсомъ въ литературѣ.

Онъ ничего не прибавилъ, но придя къ сестрамъ и оставшись ненадолго наединѣ съ Дорой, онъ сказалъ ей съ загадочной улыбкой:

— Шла-бы лучше и ты къ Мистриссъ Райтъ, вмѣстѣ съ Модъ.

— Но я жду Мэріанъ.

— Поэтому-то я и хочу, чтобы ты ушла.

Она бросила на него удивленный взглядъ.

— Мнѣ нужно поговорить съ Мэріанъ глазъ-на-глазъ. Уходите обѣ часа въ три и скажите хозяйкѣ, чтобы она попросила миссъ Юль подождать васъ. Она войдетъ и застанетъ меня здѣсь. Понимаешь?

Дора поглядѣла на него въ полъ-оборота, нѣсколько озадаченная, но не недовольная.

— А миссъ Рупертъ? спросила она.

— А Богъ съ нею, съ миссъ Рупертъ! Я настроенъ безкорыстно.

— Не сомнѣваюсь.

— Право. Такъ ты исполнишь мою просьбу? Вотъ она, бѣдность-то! Нельзя даже поговорить съ другомъ глазъ-на-глазъ, безъ ухищреній и заговоровъ. Надо положить конецъ такому порядку вещей.

Онъ значительно покивалъ головой, и Дора вышла въ другую комнату, чтобы переговорить съ сестрой.

Заговоръ былъ приведенъ въ исполненіе, и дѣвушки ушли, оставивъ Джэспера въ увѣренности, что онѣ не возвратятся раньше какъ часа черезъ три. Онъ сѣлъ передъ каминомъ и задумался. Черезъ пять минутъ онъ уже посмотрѣлъ на часы. Время тянулось медленно и онъ волновался, хотя считалъ себя недоступнымъ подобнымъ слабостямъ. Онъ сознавалъ, что дѣлаетъ уступку такому чувству, которое надлежало-бы подавлять; но рѣшеніе его было принято и начинать съизнова споръ съ самимъ собою было уже слишкомъ поздно. Впрочемъ, нѣтъ... отчего-же поздно? Онъ еще ничѣмъ не связанъ.

Кто-то постучался въ наружную дверь... Джэсперъ вскочилъ, прошолся по комнатѣ и опять сѣлъ на прежнее мѣсто. Дверь отворилась, и вошла Мэріанъ.

Она не удивилась, увидѣвъ его: хозяйка предупредила ее, что мистеръ Мильвэнъ также дожидается возвращенія своихъ сестеръ.

— Дора поручила мнѣ извиниться за нее передъ вами и попросить васъ подождать, сказалъ онъ.

— Хорошо, отвѣтила Мэріанъ.

— А для вѣрности вы должны снять шляпку и позволить мнѣ поставить вашъ зонтикъ въ уголъ, прибавилъ онъ смѣясь.

Ему всегда нравились форма головы Мэріанъ и ея короткіе, шелковистые кудри. Пока она снимала шляпу, онъ любовался ея граціозными движеніями и гибкимъ, тонкимъ станомъ.

— Гдѣ вы всегда сидите?

— Гдѣ случится.

— Когда часто бываешь у друзей, то обыкновенно облюбовываешь одно какое-нибудь мѣстечко. Вотъ такъ было, когда я часто ходилъ къ Рирдонамъ.

— А что они?

— Я слышалъ, что ему предлагаютъ мѣсто секретаря въ одномъ интернатѣ для мальчиковъ, или гдѣ то въ этомъ родѣ. Только ему не зачѣмъ хлопотать объ этомъ. Впрочемъ, можетъ быть, жена не захочетъ дѣлиться съ нимъ своими деньгами.

Мэріанъ засмѣялась музыкальнымъ смѣхомъ, который нравился Джэсперу. Она рѣдко смѣялась такъ весело.

— Хорошаго-же вы мнѣнія объ Эми! сказала она.

— О ней трудно судить, и я не имѣю ничего противъ нея, кромѣ того, что она неподходящая жена для такого человѣка, какъ Рирдонъ. Впрочемъ, можетъ быть я предубѣжденъ противъ нея за то, что мужъ ея поссорился со мною изъ-за нея.

Мэріанъ удивилась; она знала, что Джэсперъ не видался съ Рирдономъ уже нѣсколько мѣсяцевъ, но не подозрѣвала, что на это была какая-нибудь особая причина. Джэсперъ объяснилъ ей, что Рирдонъ приписалъ ему дурное вліяніе на его жену. Онъ своими разговорами и своимъ практичнымъ образомъ мыслей настроилъ-де ее противъ непрактичнаго мужа.

— О чемъ-же вы съ нею говорили?

— О томъ-же, о чемъ и съ вами не разъ. Просто-на-просто высказывалъ мнѣніе, что цѣлью литературной профессіи для человѣка не геніальнаго должно быть пріобрѣтеніе извѣстности и достатка. Кажется, въ этомъ мнѣніи не заключается ничего безнравственнаго. Но должно быть, Мистриссъ Рирдонъ стала слишкомъ усердно повторять его своему мужу. Ей было обидно видѣть, что онъ не хочетъ или не можетъ быть такимъ-же практичнымъ, какъ я, которому это свойство приноситъ хорошіе плоды.

— Это очень печально.

— Вы осуждаете меня?

— Нѣтъ; я убѣждена, что вы говорили то, что думали, не размышляя о послѣдствіяхъ.

Джэсперъ улыбнулся.

— Ваша правда. И я увѣренъ, что почти всѣ, кто прокладываетъ себѣ дорогу въ жизни, думаютъ такъ, какъ я, но считаютъ нужнымъ говорить неправду, распинаться за литературную добросовѣстность и т.п. Я не напускаю на себя никакихъ дѣланныхъ чувствъ и прямо говорю, что думаю. Я самъ желалъ-бы быть добросовѣстнымъ, но это своего рода роскошь, которой я не могу себѣ позволить. Кажется, я уже много разъ говорилъ это вамъ.

— Да.

— И однако это васъ не деморализировало, прибавилъ онъ, засмѣявшись.

— Нисколько; но, тѣмъ не менѣе, это мнѣ не нравится.