Мао Дунь - Избранное

Итак, мать во всеуслышание заявила, что хочет найти врачевателя, а дед и бабка вдруг вспомнили, что около десяти с лишним лет назад, когда отцу, было лет девять-десять, у него уже случалась какая-то странная болезнь. Ребенка, как водится, показали врачу, но безуспешно. А вскоре прослышали, что в город по приглашению одного из богатых жителей прибыл монах, известный врачеватель. Его и пригласили к отцу. Монах выписал рецепт, предупредив, что лечение рассчитано на длительный прием лекарства: если через месяц не полегчает, то следует прекратить прием и срочно приехать к нему в Ханчжоу. Тем не менее уже через месяц приема лекарства наметилось улучшение, а через полгода болезнь полностью прошла. С тех пор рецепт хранился под большой тушечницей в кабинете деда.

Мать разыскала рецепт монаха, который, ко всему прочему, оставил свой ханчжоуский адрес. Обрадованная, она поспешила посоветоваться с отцом по поводу розысков известного лекаря. Отец ответил, что монахи обычно странствуют, да и прошло уже более десяти лет, поэтому сейчас лучше сразу начать принимать его лекарство, чем выяснять, где он находится. Правда, мать тайком от отца все же отправила письмо домой, прося совета моей бабки. Вскоре последовал ответ: бабка предлагала прежде узнать, проживает ли монах в Ханчжоу.

Отец начал принимать лекарство, и ему сразу же полегчало: потливость пропала, легкий жар то появлялся, то исчезал. Мать окончательно убедилась в способностях монаха, и ей еще больше захотелось отыскать его.

Однако в то время некстати заболел мой брат, которому едва исполнилось два года. Отец выписал рецепт, но лекарство не помогло. Самочувствие брата ухудшалось день ото дня, он даже перестал есть. Мать вновь позвала учеников деда. Они снова пришли смотреть больного, изменили прежний рецепт, назначили новую дозу приема — брат дважды принял лекарство, но улучшения не наступило, а дыхание больного ребенка стало еще более затрудненным. Тогда мать решилась обратиться за помощью к нашему родственнику Вэйцину. Зная, что тот уже давно не практикует, мать сама отправилась к нему, надеясь во что бы то ни стало забрать Вэйцина к нам в дом. Она двинулась в путь водным путем, намереваясь привезти нашего родственника обратным рейсом.

Тем временем ученики деда ежедневно приходили осматривать моего брата, а услышав, что мать поехала за Вэйцином, остались у нас. В ожидании ее возвращения они обсуждали с отцом болезнь брата, а также рецепт монаха, удивляясь, что в нем лишь говорится о симптомах болезни и ни словом не упоминается о причинах заболевания. Кроме того, они сказали, что судя по тому, как написан рецепт, сразу видно, что писал его опытнейший мастер своего дела. Под вечер, когда ожидающие увидели Сусяна — сына Вэйцина, то решили, что «матери, видно, в этот раз не удалось договориться». Однако чуть позже все заметили мать, заботливо поддерживающую под руку старика. В одно мгновенье весь дом пришел в движение. Чай для Вэйцина был приготовлен загодя, он сел и стал внимательно слушать отца, вкратце рассказавшего ему о причинах болезни брата и ее лечении. «Стало быть, сегодня уже восьмой день?» — переспросил Вэйцин, меж тем пробежав глазами рецепты, выписанные ранее. Затем в сопровождении матери, отца и своего сына Вэйцин поднялся наверх к больному. Очень скоро вернувшись, он быстро набросал рецепт — всего несколько строк, — отложил кисть в сторону, обратился к отцу и матери: «Умирающая лошадь будет жить, надо лишь ее лечить». Отец взглянул на рецепт — о, ужас: он был абсолютно не похож на то, что они писали несколько дней назад, и основными компонентами его были семена и кожура тыквы. (Это все я записал со слов матери, которая через семь-восемь лет после этой истории рассказала мне об этом. Она ничего не могла сказать о том, что за болезнь была у брата, и только помнила, что в состав лекарства, выписанного Вэйцином, входили эти две составляющие.)

После отъезда Вэйцина многочисленные гости долго не расходились, а продолжали неустанно спорить, сможет ли помочь брату новое лекарство. Мать не стала участвовать в разговорах, она попросила приготовить лекарство и, заварив его, быстренько дала брату. Тут и гости наконец решили откланяться, отмечая вслух решительность матери. Каждый желал ей удачи, в душе очень сомневаясь.

Тем же вечером впервые за несколько дней брат уснул спокойным сном. Ночью он проснулся, заявив, что хочет есть. Таким образом, после трех приемов лекарства Вэйцина болезни как ни бывало. Мать тотчас же села писать письмо, в котором от себя и от отца благодарила нашего спасителя. Она как раз собиралась послать человека с этим письмом, как вдруг появилась Асю́ (дочь дальней родственницы матери, которая проживала в нашем доме), а вскоре и бабка со своей приемной дочерью Бао Чжу. Оказывается, они вместе ездили в Ханчжоу, чтобы главным образом разыскать того знаменитого монаха. Конечно, с тех пор прошло уже много времени, они обошли все монастыри города, и никто не знал, где может находиться врачеватель. Бабушка присела на стул и лишь тогда рассказала отцу об их безуспешных поисках. В ответ тот убежденно заявил, что монах наверняка находится в странствиях и не стоит поэтому пытаться ловить луну в воде. Бабушка взяла на руки выздоравливающего брата, вновь обратилась к отцу:

— Когда еще был жив муж, он любил повторять, что кора деревьев и корни трав лечат лишь болезни, но не влияют на судьбу, что же касается тебя… — Здесь у нее запершило а горле, дальше говорить она не смогла.

— От судьбы, — горько усмехнулся отец, — нужен более искусный целитель. Добродетельный муж должен покориться судьбе, и я совсем не печалюсь.

— Придется покориться. И смерть, и жизнь — все в руках судьбы, — согласилась мать.

Когда мне было лет восемь, отец слег.

Сначала он еще пытался вставать с постели и, сидя у окна, час-другой читал, а затем ложился вновь. В ту пору его интерес к математике отнюдь не ослабел, он продолжал самостоятельно изучать алгебру, геометрию, дифференциальные и интегральные уравнения по новой для того времени книге, составленной Се Хунлаем. Он продолжал увлекаться акустикой, оптикой, химией и электротехникой, проявлял определенный интерес к мировой истории, географии. В поле его зрения находилась и революционная пресса, издававшаяся китайскими студентами в Японии.

Год подошел к концу. Это время в Учжэне бывало самым холодным, с обильным снегопадом. Дома в городе и прилегающих районах не сохраняли тепло, отопления в них тоже не было, а потому внутри чувствовался особенный холод. Отцу оставалось лишь целыми днями лежать в постели, что он и делал, укрывшись ватным одеялом. Читал он лежа, подгибая ноги под себя. Совершенно неожиданно, уже после 12-го месяца по лунному календарю, когда стало теплее, оказалось, что ноги его уже не могут выпрямиться, словно бы оттого, что долго были в согнутом состоянии, сказавшемся на мышцах. С посторонней помощью удавалось выпрямить ноги отца, однако на лице его появлялось такое мучительное выражение, что мать не выдерживала и не позволяла больше этого делать. (И так до самой смерти. Только перед погребением ему распрямили конечности, но и тогда если бы мать увидела, то наверняка это глубоко ранило бы ее в самое сердце.)