Алексей Николаевич Толстой - Хождение по мукам

...красная тряпочка, привязанная к его руке в блаженные дни свобод, все так же моталась на ветру. — В дни Февральской революции территория у памятника А.С. Пушкину в Москве стала излюбленным местом проведения революционных митингов.

Бахрах А.В. Бунин в халате и другие портреты: По памяти, по записям. М., 2004. С. 390.

Трое старших детей Александры Леонтьевны – Александр, Мстислав и Елизавета (дочь Полина умерла в раннем возрасте) – остались с отцом. Бракоразводному процессу графа Толстого с женой было посвящено в свое время немало публикаций в отечественной прессе. Русская демократическая печать называла Александру Леонтьевну «провинциальной Анной Карениной»; Синод же, признав виновной в прелюбодеянии, оставил «во всегдашнем безбрачии», в связи с чем ее отношения с Бостромом не могли быть узаконены. Более подробно о бракоразводном процессе Толстых см.: Оклянский Ю.М. Шумное захолустье: Из жизни двух писателей. Куйбышев, 1982.

Толстой А.Н. Собр. соч.: В 10 т. М., 1986. Т. 10. С. 141. (Далее ссылки на это издание даются в тексте. Римская цифра обозначает том, арабская – страницу.)

Письма Толстого к родителям см.: Алексей Толстой и Самара; Переписка. Т. 1.

В 1917 г. Толстой писал отчиму: «Вот какие события завернулись на нашей родине! А думал ли ты, что, когда в Самару были сосланы марксисты, что они-то и будут через 20 лет у власти» ( Переписка. Т. 1. С. 270).

Скобелев В.П. Ранний Толстой: пути формирования личности //Алексей Толстой и Самара. С. 10.

Вслед за Толстым М.А. Булгаков революционные события в России преломляет через сознание членов живущей в Киеве семьи Турбиных («Белая гвардия», «Дни Турбиных»). Фокусирующим центром эпического повествования о войне и революции у М.А. Шолохова («Тихий Дон») становится казак Григорий Мелехов, уроженец Дона.

В.Я. Брюсов, тогда признанный мэтр символизма, не только печатал в журнале «Весы», который редактировал, стихотворения Толстого, но и поддерживал его своими доброжелательными отзывами. Внимательный и взыскательный критик, он одним из первых сумел распознать характерную черту дарования Толстого, которая выгодно выделяла его среди целой плеяды молодых поэтов и писателей: «Не только знание народного быта (...) но скорее какое-то бессознательное проникновение в стихию русского духа составляет своеобразное очарование поэзии гр. Толстого» ( Брюсов. Т. 6. С. 366).

Близкие отношения с Волошиным, отличавшимся огромной эрудицией в вопросах литературы, искусства, истории, философии, были важны для Толстого и в личном, и в творческом плане. Некоторые из концептуальных идей поэта, в частности о причинах мировой войны, нашли отражение в романе «Хождение по мукам». Волошин пристально следил за профессиональным ростом молодого писателя, выступал в печати с высокой оценкой его книг. В одном из частных писем той поры поэт писал о Толстом: «Он идет вперед гигантскими шагами. Его последние повести пророчат в нем очень крупного романиста. Его литературная дорога уже обеспечена» ( Волошин 1. С. 205). До революции Толстой был частым гостем в доме Волошина в Коктебеле.

Руль. 1922. 30 июля (№ 506). С. 9.

Новые материалы. С. 194.

Некоторые из этих рассказов впоследствии были переименованы автором; в скобках даны более поздние названия произведений.

Переписывая финалы романов, Толстой заставлял своих героев искать выход из тупиковых жизненных ситуаций то в монастырской келье (Сонечка в «Двух жизнях»), то в революционной борьбе (князь Краснопольский в первой редакции «Хромого барина»), то в любви и земном счастье.

Степун Ф.А. Граф Ал.Н. Толстой // Северные записки. 1914. Май. С. 108.

Там же. С. 106.

Софья Исааковна Дымшиц (1886—1963), художница, жена Толстого в 1907—1914 гг.

Воспоминания. С. 71.

Маргарита Кирилловна Морозова (1873—1958; урожд. Мамонтова), жена фабриканта М.А. Морозова. О ее салоне писала в своих воспоминаниях С.И. Дымшиц: «Здесь господствовали англоманские вкусы, все было по-буржуазному деловито. Хозяйка была красавица со степенными манерами. Гости были люди солидные, все больше профессора» ( Воспоминания. С. 73).

См. в мемуарной книге А.П. Шполянского (Дон-Аминадо): «Морозовы, Мамонтовы, Бахрушины, Рябушинские, Тарасовы, Грибовы – все это московское просвещенное купечество, на все откликающееся, щедро дающее когда угодно и на что угодно – на Художественный театр, на Румянцевский музей, на “Освобождение” Струве, на “Искру” Плеханова, на памятник Гоголю, на землетрясение в Мессине» ( Дон-Аминадо .С. 134).

Материалы и исследования. С. 302.

Этот пример творческого использования Толстым сделанных для памяти дневниковых записей далеко не единственный, на что много раз указывалось исследователями. См. примечания к опубликованным дневникам писателя ( Материалы и исследования ).

Дом С.И. Щукина находился в Большом Знаменском переулке; не сохранился. Его упоминает в своих воспоминаниях С.И. Дымшиц, но прежде всего в связи с выступлением там А.Н. Скрябина. См.: Воспоминания. С. 73–74.

Петров-Водкин К.С. Пространство Эвклида. СПб., 2000. С. 419.

Думова Н.Г. Московские меценаты. М., 1992. С. 52.

В.Я. Брюсов писал о периоде с апреля 1913 по апрель 1914 г.: «Минувший год в русской поэзии останется памятен всем более спорами о футуризме» (Русская мысль. 1914. № 5. С. 25).

Московская газета. 1914. 10 февр. (№ 299). С. 5. То, что Толстого объявили футуристом могло быть связано также с его выступлением в Обществе свободной эстетики после лекции Маринетти. Желающим полемизировать с вождем итальянских футуристов было предложено говорить только на французском языке, против чего протестовали Бурлюк и Маяковский. Неожиданно их поддержал Толстой: «Если эти ребята называют себя футуристами, то я тоже – футурист. Именно они напомнили собранию, что, приехав в чужую страну, надо уважать ее язык, а не торговать залежалым товаром “Мафарки-футуриста”! Я приветствую эту молодежь, отказывающуюся принимать чужую пулеметную трескотню за последнее слово искусства!» ( Воспоминания. С. 134–135).

Толстой (2). Т. 2. С. 276–277.

Русские ведомости. 1915. 1 февр. (№ 26). С. 4–5. По мнению современников, в образах Доди и Ноди запечатлелись черты сестер Марины и Анастасии Цветаевых, а прототипом Вакха Ивановича стал житель Феодосии П.Н. Лампси. Одна из феодосийских знакомых М.А. Волошина писала ему: «Какую гнусную выходку позволил себе Алексей Ник(олаевич) по отношению к Пете Лампси. Все мы здесь возмущены до глубины души его нравственным падением (...) “Додя” и “Нодя”, т.е. Марина и Ася, сами огрызнутся. Ну а Петя правильно презирает» ( Волошин 2. С. 138). Сестры Цветаевы стали прототипами и сестер Головановых из упоминавшегося выше рассказа «Ночные видения»: «Сестры Головановы – маленькие, злые, в коротких юбках – прижались к печке, заложив руки за спину (...) Сестры Головановы опустили глаза, подобрали губы и в один голос, в один тон зачитали стихи тонкими, птичьими голосами» ( Толстой (2). Т. 2. С. 275).