Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

Конечно, это были не лошади. Головы у них отдаленно сходны с лошадиными, а ноги без копыт и заканчиваются мягкими подушечками, как у хищников. Они всеядны, а не травоядны. Когда привыкнешь, к ним можно даже и привязаться. Моя «лошадь» была черная с белыми пятнышками – ну просто очарование. Я назвал ее Арс Лонга [17] Ars Longa (лат.) – искусство вечно. . Глаза у нее были понимающие.

Руфо привязал мой лук и колчан к багажной полке за креслом, показал, как на него влезать, укрепил ремень безопасности, поставил мои ступни на специальные подножки (стремян не было), отрегулировал спинку, сделав ее положение удобным, как в салоне авиалайнера.

Сначала мы тронулись быстрой трусцой, потом перешли на бег со скоростью около десяти миль в час. Многоножки знают только один вид движения – иноходью, но скачка смягчается благодаря креплению кресла в восьми точках, так что впечатление от езды сходно с впечатлением от поездки на автомобиле по гравийной дороге.

Стар ехала впереди, не проронив за все время ни полслова. Я попытался заговорить с ней, но Руфо дотронулся до моей руки:

– Босс, не стоит. Когда Она в таком настроении, остается только ждать.

Позже, когда мы с Руфо ехали бок о бок, а Стар была впереди за пределом слышимости, я спросил:

– Руфо, ради бога, скажи, что случилось?

Он нахмурился:

– Вряд ли мы об этом узнаем. У них с Доралем произошла бурная ссора, это ясно. Но лучше сделать вид, будто ничего не случилось.

Руфо замолчал, я тоже. Может, Джоко к ней приставал? Он же был пьян, легко мог войти в раж. Только мне трудно было представить, чтобы Стар не справилась с каким угодно мужчиной. Думаю, она прекраснейшим образом отшвырнула бы насильника, но при этом умудрилась бы не оскорбить его мужского самолюбия.

Эти размышления привели меня к другим, еще более мрачным. Ах, если бы старшая сестра пришла одна… если бы мисс Тиффани не исчезла так быстро… если бы моя служаночка с рыжей шевелюрой явилась раздевать меня, как мы договорились… О дьявол!

Руфо распустил свой пояс безопасности, откинул спинку кресла пониже, закрыл лицо носовым платком и захрапел. Немного погодя я последовал его примеру – спал я мало, завтрака не получил, опохмелиться после вечернего пьянства не дали. «Лошадь» в моей помощи не нуждалась – и моя, и Руфова слепо следовали за «конем» Стар.

Проснувшись, я почувствовал себя куда лучше, если позабыть о жажде и голоде. Руфо все еще храпел, «конь» Стар скакал в пятидесяти футах от нас. Ландшафт был по-прежнему красив и пышен, а впереди, на расстоянии полумили, виднелся дом – не помещичий, а скорее фермерский. Я увидел колодезный журавль и представил себе запотевшее ведро с ледяной водой, а может быть, и с тифозными бактериями… впрочем, мне же сделали профилактические прививки в Гейдельберге… Пить очень хотелось. Я имею в виду воду. А еще лучше – пиво… они тут его здорово варят.

Руфо зевнул, спрятал платок и поднял спинку кресла.

– Должно быть, вздремнул, – сказал он с глупой ухмылкой.

– Руфо, видишь тот дом?

– Да, а что такое?

– Завтрак, вот что! Я уже напутешествовался на пустой желудок, и мне хочется пить так, что мог бы сжать камень и выцедить из него сыворотку.

– Тогда лучше так и сделать.

– Что?

– Милорд, мне очень жаль… я тоже погибаю от жажды… но там мы не остановимся. Ей бы это не понравилось.

– Не понравилось бы, вот как! Руфо, скажу тебе прямо: хоть миледи Стар и мила, но это не причина ехать весь день без воды и пищи. Ты поступай как хочешь, а я остановлюсь позавтракать. Кстати, у тебя есть деньги? Местные.

Он покачал головой:

– Так поступать нельзя, во всяком случае здесь. Босс, потерпите еще часок! Пожалуйста!

– Это еще почему?

– Потому что мы все еще на земле Дораля, вот почему! Мы не знаем, может быть, он уже разослал приказ стрелять в нас при первой же встрече. Джок – добродушный старый мерзавец. Я бы лично сейчас очень хотел иметь на теле добрую кольчугу – свист стрелы меня бы нисколько не удивил, равно как и сеть, которую на нас могут набросить вон в той роще.

– Ты действительно так думаешь?

– Все зависит от того, насколько он зол. Я помню случай, когда один парень разозлил его по-настоящему . Дораль приказал раздеть этого несчастного донага, украсил его фамильными драгоценностями и сунул в… – Руфо сглотнул, и его чуть не вырвало. – Прошлая ночь была чрезмерно оживленной, мне немного не по себе. Поговорим о более приятных вещах. Вы упомянули выжимание сыворотки из камня… Надо думать, вы вспомнили Могучего Малдуна?

– Черт побери, не уклоняйся в сторону! – Голова у меня раскалывалась. – Я не поеду сквозь эту рощу, а парень, который пустит стрелу, пусть подготовит свою кожу для пробоин. Я хочу пить.

– Босс, – умолял Руфо, – Она не будет ни пить, ни есть на земле Дораля, даже если Ее станут просить об этом на коленях! И Она будет права. Вы не знаете здешних обычаев. Здесь принимают только то, что дается от чистого сердца… даже ребенок здесь не протянет руку к тому, в чем ему было отказано. Еще пяток миль! Неужели же Герой, победивший Игли до завтрака, не может подождать еще пять миль?

– Ну ладно, ладно! Но это какая-то психованная страна, согласись. Абсолютно спятившая.

– Мм… – ответил он. – А вам приходилось бывать в городе Вашингтоне?

– Согласен, – смущенно улыбнулся я. – Touché! Я забыл, что это твоя родная сторона. Совсем не хотел тебя обидеть.

– Это вовсе не моя страна! Почему вы так решили?

– Как! – Я попытался привести свои мысли в порядок. – Ты знаешь местные обычаи и говоришь на их языке, как туземец.

– Милорд Оскар, я давно уже позабыл, сколько знаю языков. Когда я слышу какой-нибудь из них, то сразу начинаю на нем разговаривать.

– Но ты же не американец? И кажется, не француз.

Он весело улыбнулся:

– Могу показать вам метрики, выданные в обеих этих странах; вернее, мог бы, если бы не утопил их вместе с багажом вчера утром. Нет-нет! Я не с Земли.

– Так откуда же ты?

Руфо явно колебался:

– Лучше бы вам спросить об этом у Нее.

– Вздор! Связали меня по рукам и ногам, да еще мешок на голову натянули. Просто свинство!

– Босс, – сказал Руфо серьезно, – Она ответит на любой ваш вопрос, который вы Ей зададите. Надо только уметь его поставить.

– И поставлю!

– Тогда поговорим на другие темы. Вот вы упомянули Могучего Малдуна…

– Это ты его упомянул!

– Возможно. Я-то с Малдуном не встречался, хотя и бывал в той части Ирландии. Отличная страна, и единственный народ на земле, который логически мыслит. Факты не могут сбить ирландцев с толку перед лицом Высшей Истины. Восхитительный народ. Я слыхал о Малдуне от одного из моих дядей – человека правдивого, много лет сочинявшего речи для политических деятелей в качестве литературного негра. Но в то время в связи с печальным недоразумением, возникшим при подготовке речей для двух кандидатов-соперников, он оказался в отпуске и стал внештатным корреспондентом одного американского синдиката, специализирующегося на сенсационных рассказах для воскресных приложений. Он услыхал о Могучем Малдуне, выяснил, где тот живет, и отправился к нему сначала на дублинском поезде, потом на местном автобусе, а там уж пешедралом. Дядя увидел человека, пашущего поле с помощью одноконного плуга. Только этот мужик толкал плуг перед собой, не пользуясь услугами лошади, и оставлял позади себя аккуратную восьмидюймовую борозду. «Ага! – сказал себе дядя и крикнул: – Мистер Малдун!» Фермер остановился и откликнулся: «Благослови тебя Бог, приятель, за твою ошибку!» Потом поднял плуг одной рукой и махнул ею в сторону: «А Малдуна ты найдешь вон там. Вот у него уж сила так сила!» Дядя поблагодарил фермера и поехал дальше, пока не встретил другого человека, который ставил изгородь, забивая столбы в землю голыми руками. А земля была довольно каменистая. Дядя снова назвал этого мужика Малдуном. Человек так удивился, что уронил десять или двенадцать столбов диаметром в шесть дюймов, которые держал под мышкой. «Катись-ка ты со своей болтовней! Надо же знать, что Малдун живет дальше по дороге. Уж кто сильный – так он!» Следующего местного селянина дядя застал за строительством каменной стены. Он строил ее без цемента, работа была тонкая. Человек этот обтесывал камни без молотка и зубила, разрубая их ударом ладони, а пальцами убирая мелкие шероховатости. Дядя окликнул его тем же именем. Человек начал было отвечать, но глотка у него явно пересохла от каменной пыли, и голос ему изменил. Тогда он взял большой камень, сжал его так, как ты – Игли, выдавил из него воду, как будто это был бурдюк, и выпил ее. Потом сказал: «Это не я, дружище. Он ведь очень силен, как известно. Господи, сколько раз мне приходилось видеть, как он засовывает свой мизинец…»