Даниил Мордовцев - Замурованная царица. Иосиф в стране фараона (сборник)

– У этого – сердце крокодила и алчность гиены, – сказал о нем и старый жрец Тутмес, когда узнал о заключении в тюрьму Хорхеба.

Скоро внутреннее убеждение Иосифа оправдалось самими фактами. По следствию оказалось, что Циамун был оклеветан напрасно, по недоразумению; все же обвинения, взведенные на голову Хорхеба, вполне подтвердились, и следствие раскрыло множество других вопиющих злоупотреблений по заведованию им богатствами фараонов. Эти сведения доверил Иосифу сам емхет, узнавший их от главного следователя.

На докладе следственной комиссии его святейшество владыка Верхней и Нижней страны, фараон Апепи, сын Амона-Ра, собственноручно начертал следующую резолюцию: «Верный раб мой, семер-уат Циамун, да предстанет престолу моему с высоким титулом сета (блестящий, светлейший), и от неверного пса Хорхеба да будет отнята преступная голова, а недостойное тело его вывесить птицам на съедение».

Иосиф узнал об этой резолюции, до времени хранившейся втайне, от емхета.

Иосиф вспомнил рассказ отца своего, слышанный им в детстве.

– Вышел я однажды из Безрмави, чтоб идти в Харран, – говорил Иаков, – пришел в одно место и остался там ночевать, потому что зашло солнце. Я взял один из бывших на том месте камней и положил себе в головы, и лег на том месте. И вижу во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается небес, и вижу: ангелы Божии восходят и нисходят по ней. Я вижу, Иегова стоит на ней и говорит: «Я Иегова, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака. Не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое как прах земной, и распространится к западу, и к востоку, и северу, и к полудню, и благословятся к тебе в семени твоем все племена земные» [30] Кн. Бытия, XXVIII, 10–18. – Д. М. .

«Этот сон моего отца от самого Иеговы, – думал и говорил себе Иосиф. – А разве мои сны не от Него же? Я сын моего отца, я его семя, и во мне благословятся все племена земные… О Бог мой, Бог Авраама, Исаака и Иакова! Я верю, я чувствую, что и во мне есть частица божества: это говорил и мой старый учитель, мой благодетель Тутмес… А по вычислениям Тутмеса и по моим соображениям, голод должен посетить страну фараонов через девять лет. Еще есть время предупредить об этом фараона. Но как? Он не знает меня. Я раб, я узник, заключенный в тюрьму доверчивым Путифаром за то, что жена его, Снат-Гатор… бедная!.. Мне жаль ее… за то, что я не хотел обмануть своего доброго господина, не мог снизойти к ее похоти, к ее страданиям за свой стыд… Да, она должна была страдать и в своем безумном ослеплении погубила меня… Но как фараон узнает обо мне? Бог Авраама, Исаака и Иакова, помоги мне!»

Он долго молился, поверженный на землю, и благая мысль осенила его.

– Это Бог внушил мне ее, – говорил он, вставая с молитвы. – Сейчас пойду к ним.

Он направился к той камере, в которой заключены были сановники Циамун и Хорхеб. От тяжелых цепей, которыми окованы были их ноги, руки и шеи, они очень страдали.

– Мир вам, – сказал Иосиф, входя к ним.

– Боги да наградят твою доброту, сын Ханаана, – слабо проговорил Циамун.

– Мы совсем не знаем сна, – звеня железом, отозвался Хорхеб, – цепи мешают нам спать.

– Успокойтесь же, я облегчу ваши страдания, – сказал Иосиф и имевшимся при нем ключом разомкнул на них оковы. – Теперь вы можете лежать более удобно, и сон скоро сойдет на ваши очи.

Сон обоих был так крепок, что они проспали всю ночь, и когда Иосиф навестил их утром, они только что проснулись.

– Мир вам! – снова приветствовал их Иосиф. – Облегчил ли сон ваши страдания?

– О, боги да пошлют тебе счастье, добрый сын Ханаана! – радостно проговорили оба заключенных.

– Я давно так сладко не спал, – добавил Циамун, – и никогда более радостные сновидения не посещали моего пурпурового ложа во дворце фараонов, какие боги навеяли на меня в эту ночь в моем тяжком заключении.

– Что же ты видел во сне, несчастный, бывший семер-уат его святейшества фараона Апепи? – спросил Иосиф.

– Видел я сад, и в саду том три виноградные лозы, – отвечал Циамун, – и выросли на этих лозах зрелые виноградные грозди. И вижу, в руке у меня чаша фараонова, а я беру те зрелые кисти винограда и выжимаю из них сок в чашу и подаю ее фараону, моему господину.

После некоторого молчания Иосиф сказал:

– Я так понимаю твой сон, внушенный тебе Богом, благородный семер-уат его святейшества фараона: три лозы виноградные – это три дня. Через три дня фараон будет праздновать свое рождение и тогда вспомнит о тебе, о твоей верной службе, о твоем сане и снова призовет тебя к себе, снова возвратит тебе высокий сан виночерпия, и ты снова будешь служить на пирах его. Но помни: когда возвратятся тебе все милости фараона, то в счастье твоем напомни обо мне фараону, чтобы он освободил меня от заточения, потому что я неправдою похищен был из земли ханаанской, и хотя никому не сделал зла, однако меня, по злобе других, ввергли в заточение.

Циамун, бледный от волнения, поднял руки к небу.

– О светоносный, всевидящий Горус! – восторженно молился он, обращая взоры к солнцу, глядевшему в оконце тюрьмы. – Ты видел, что сердце мое, как и руки мои, чисто перед фараоном; я не запятнал памяти моих предков.

Тогда к Иосифу обратился Хорхеб.

– И я видел сон, муж от Ханаана, – сказал он. – Надеюсь, и ко мне боги будут милостивы.

– Что же видел ты? – спросил Иосиф.

– Снилось мне, что держу я на голове своей три кошницы хлебов и яств; в верхней кошнице – яства всех родов, потребляемые фараоном, и те яства подают птицы небесные… Скажи же, муж от Ханаана, что означает мой сон?

Иосиф долго не отвечал. Тяжело ему было сказать истину человеку, осужденному на жестокую казнь. Хорхеб тревожно ждал, пытливо глядя в лицо Иосифу.

– Что же молчишь ты, муж Ханаана? – дрожащим голосом спросил он.

– Я молчу потому, что то, о чем я должен поведать тебе, лучше бы было неизвестно тебе, – тихо отвечал Иосиф.

– Почему же? Разве мой сон не такой же, как сон Циамуна? И разве я не так же верно служил своему господину, как и он?

– Не знаю: я не судья вам.

– Но ты своими словами возвеселил сердце Циамуна.

– Твое же сердце мне не суждено возвеселить, – уклончиво сказал Иосиф.

– Говори же: мое сердце готово выслушать все, – настаивал Хорхеб, злобно сверкая глазами.

– Знай же, бывший семер-уат фараона, – отвечал наконец Иосиф, – три кошницы на голове твоей – это три дня; через три дня голова твоя будет отрублена, а тело твое будет повешено на дереве и птицы небесные исклюют его.

Действительно, через три дня резолюция фараона была приведена в исполнение.

В недалеком будущем Иосиф уже видел отца своего, и братьев, и весь род свой в стране фараонов. Видел он и свою старую няню Фамну, которая много рассказывала ему о чудесах земли египетской, которая научила его и языку фараонов, помогшему ему так скоро освоиться с жизнью в стране его рабства.