Джек Лондон - Хват Беллью. Хват и Малыш

В горах снегу было больше, чём в долине, и итти много труднее. Конвоиры Кита, все молодые люди, шли легко и быстро. И он втайне гордился, что с такой легкостью поспевает за ними.

На шестой день они оставили за собой главный Перевал. Хотя он был невысок по сравнению с окружавшими его вершинами, им ни за что не удалось бы перебраться через него с нагруженными санями — так он был труден для перехода. Еще через пять дней, мало-помалу спускаясь, они вышли, наконец, на открытую холмистую равнину, которую десять лет назад видел Ла-Пэрль. Кит узнал ее с первого взгляда, в холодный ветреный день, когда термометр показывал сорок градусов ниже нуля, и воздух был так прозрачен, что Киту можно было видеть на сотни миль вокруг. Всюду, куда бы он ни кинул взор, простиралась волнистая открытая страна. Вдали на востоке Скалистые горы попрежнему подымали свои зубчатые, покрытые снегом вершины. На юг и на запад тянулись только что пройденные ими хребты. И в этом горном кармане лежала страна, о которой рассказывал Лэ-Пэрль — сейчас покрытая снегом, а летом зарастающая цветами и богатая дичью.

К полудню, по широкой горной речке, пройдя мимо занесенных метелями осин, ив и сосен, они наткнулись на остатки большого, недавно покинутого лагеря. Кит насчитал пять-шесть потухший костров и понял, что племя состоит из нескольких тысяч человек. Дальше дорога была так хорошо утоптана, что Кит и его спутники сняли лыжи и продолжали путь в одних мокассинах. Попадавшиеся на каждом шагу следы волков и рысей указывали на обилие дичи в этой стране. Как-то раз один из индейцев восторженно вскрикнул и указал на валявшиеся в снегу черепа и кости карибу. Кит понял, что в прошлом году здесь вволю потешились охотники.

Наступили долгие сумерки, но индейцы не останавливались. Они упорно шли вперед среди сгущавшейся мглы, смягченной мерцанием огромный звезд сквозь зеленоватый полог трепещущего северного сияния. Собаки первые услышали шум лагеря, насторожили уши и радостно завыли. Но мало-помалу и люди стали различать шум, доносившийся издали. Это не был тот приветливые гостеприимный шум большого лагеря, к котором Кит так привык за время своих скитаний, нет, там был дикий пронзительный гул, резкий и нестрой ный. Кит вынул из своих часов стекло и нащупал пальцами стрелки — было одиннадцать вечера. Его спутники ускоряли шаг. Несмотря на изнурительный двенадцатичасовой переход, они почти бежали. Пройдя темную сосновую рощу, они внезапно вступили в полосу яркого света от множества костров, и шум сразу усилился. Перед ними лежал большой лагерь.

Когда они подошли ближе и вступили на пересекающиеся дорожки охотничьего лагеря, их захлестнула волна нестройного шума — крики, приветствия, вопросы и ответы, шутки, рычание клыкастых псов, злобными комками меха бросившихся на собак Кита, брань и смех женщин, детский плач, писк грудных младенцев, стоны больных, разбуженных для новых мук, — похожий на ад лагерь дикого, не знающего сдержанности народа.

Палками и прикладами индейцы отогнали псов, нападавших на собак Кита, которые, испугавшись многочисленных врагов, рыча и щелкая зубами жались к ногам своих покровителей.

Потом они подошли к разложенному на утоптанной площадке костру, возле которого сидел на корточках Малыш и вместе с двумя молодыми индейцами жарил мясо карибу. Еще трое индейцев вскочили со сложенных на снегу сосновых веток, на которых они лежали, завернувшись в шубы, и сели. Малыш безразличным взглядом посмотрел на приятеля и снова погрузился в еду.

— Что с тобой? — раздраженно спросил Кит. — Говорить разучился?

Прежняя усмешка появилась на губах Малыша.

— Нисколько, — ответил он. — Я теперь индеец — и учусь ничему не удивляться. Когда они тебя поймали?

— На другой день после твоего ухода.

— Гм, — сказал Малыш, и насмешливый огонек заплясал в его глазах. — Я чувствую себя отлично и благодарен тебе по гроб жизни. Это лагерь холостяков.

Он широким взмахом руки показал все великолепие лагеря: костер, постели из сосновых веток, палатки из оленьих шкур и щиты от ветра, сплетенные из ивовых прутьев.

— А вот и сами холостяки, — Малыш указал на юношей и произнес несколько гортанных слов на их наречии, чем доставил им огромное удовольствие. — Они рады с тобой познакомиться, Кит. Присаживайся, высуши свои мокассины и закуси. Здорово я болтаю на их наречии, а? Тебе тоже придется подучиться ему, потому, что, как видно, нам не скоро удастся отсюда выбраться. Тут, кроме нас, живет еще один белый. Он ирландец, которого поймали шесть лет тому назад на Большом Невольничьем Озере. Зовут его Дэнни Мак-Кэн. Он женат на индианке и имеет двоих детей, но только и ждет случая удрать отсюда. Видишь тот костер направо? Это его шалаш.

Провожатые покинули Кита, и он остался у костра с Малышом. Пока он переодевался и ел горячее мясо, Малыш стряпал и болтал.

— Мы с тобой здорово влипли, Кит. Нам не легко будет выбраться отсюда. Это настоящие дикие индейцы. Сами они совсем не белые, но вождь у них белый. Он говорит, точно рот у него набит кашей, и если он не чистокровный шотландец, то, значит, на свете не существует шотландцев. Он их главарь, — предводитель всей этой орды. Слово его — закон. Ты это запомни раз навсегда. Дэнни Мак-Кэн вот уже шесть лет как пытается улизнуть от него. Дэнни парень не плохой, только храбрости ему нехватает. Он во время охоты нашел дорогу отсюда. Но у него нехватает смелости бежать одному. А втроем мы пожалуй, могли бы рискнуть. Длинноус сшит крепко, но у него мозги набекрень.

— Кто такой Длинноус? — спросил Кит, продолжая жевать.

— Главарь у этих шутов. Тот самый шотландец. Он становится стар и сейчас уже наверно дрыхнет, но завтра непременно придет с тобой познакомиться. Все эти земли принадлежат ему. Их никто никогда не исследовал, никто о них понятия не имеет, значит они его. Он и есть белый индеец. Его девчонка тоже белая. Да что ты так на меня смотришь? Подожди, и сам увидишь. Хорошенькая, беленькая, похожа на своего отца Длинноуса. А сколько здесь карибу! Я их сам видел. Одно стадо прошло на восток, и мы теперь гонимся за ними изо дня в день. Поверь мне, что о карибу и лососях Длинноус знает все, что стоит знать.

— Вон идет Длинноус. Он притворяется, что просто гуляет, — прошептал Малыш.

Было утро, и холостяки, сидя на корточках, жарили и ели мясо карибу. Кит поднял глаза и увидел маленького, худощавого человека, одетого, как индеец, в звериные шкуры, но, несомненно, белого. За ним тянулась упряжка, а за упряжкой шагало человек десять индейцев. Кит разгрыз горячую кость и, высасывая дымящиеся мозги, разглядывал своего хозяина. Борода и усы, желтовато-седые, закрывали впалые, как у мертвеца, щеки. Но, глядя на раздувающиеся ноздри и крепкую грудь старика, Кит понял, что это здоровая худоба.