Михаил Коцюбинский - Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Нет, господину верно и смиренно
Служу я не за страх, служу за совесть,
Как бог велел.

Но если вы равны,
Зачем же ты служить ему обязан?

По божьей воле он рожден владыкой,
А я рабом.

Есть, значит, в царстве божьем
Владыки и рабы?

Он здесь не раб.
Я ноги здесь ему согласен вымыть.
Вкушали мы Христову плоть и кровь
С ним рядом, за одним столом.

А дома
Вы тоже за одним столом едите?

Нет, этого, мой брат, совсем не нужно.

А почему?

Да так… Не подобает…

Не искушай его. Он духом прост.
А царство божье для таких ведь близко.
Кто терпит все смиренно, те блаженны.
Им все равно, как их зовут в миру —
Рабы или владыки.

Нет, отец мой,
Не все равно!

Когда бы ты услышал,
Как плакало вчера мое дитя,
Покорный этот, тихий наш младенец,
До вечера без молока остался, —
На оргии прислуживала мать,
И даже забежать не удалось ей,
Чтоб покормить ребенка. И теперь
Ребенок захворал, но и заплакать
Жена не смеет: господин не любит
Слез на глазах рабынь своих красивых.

Не надо плакать, если б и скончался
Ребенок ваш. Ему большое счастье
На небе уготовано.

А детям
Господским разве меньше будет счастья.
Когда в невинном возрасте умрут?

Невинные пред господом равны.

Двойное счастье у детей господских:
Один раз на земле, второй на небе…

Брат, не завидуй, не губи души,
Не загрязняй ее святыни чистой.
Хозяин твой язычник пусть глумится
(А христианам это не пристало), —
Он вашей чистоты не оскорбит,
Пока жена и ты смиренны духом.

Эй ты, старик, не жги словами сердце!
Прости, но знаешь… вымолвить мне стыдно.
Да что там стыд рабу!.. Скажу всю правду:
В чем «чистота» или «смиренье духа»?
Душа воспалена, когда я вижу,
Как с оргии порой жена приходит
В угаре пьяном и с огнем в глазах
От непристойных песен. В косах свежий
Венок цветущий, — кажется, что ярче
Пылает он в жилище нашем грязном…
Жена спешит господскую тунику
Скорей сменить на рабские лохмотья,
Чтоб в нашей «чистоте» не замараться.
И у жены не раз в минуты эти
Я слезы видел… К роскоши привычка,
Как ржавчина, ей разъедает сердце.
Ей тяжело без роскоши… И я
Не мог не бить ее за эти слезы,
Хотя и знал я, что еще противней
Ей станет бедный дом наш…

Слушай, брат,
Ты обратил бы лучше в нашу веру
Жену свою, — рассталась бы смиренно
Она с мирским весельем.

Господин,
Иль брат мой, как здесь принято, — ты знаешь,
Что обращать жену в другую веру
Я не решаюсь. Пусть уж лучше плачет
О чистых платьях и домах господских,
Чем станет слезы лить о чистоте
Души своей и тела. Так иль этак,
Ей все равно спасенье недоступно.
Что в ней изменится, когда узнает
Про грех и святость? Лучше пусть не знает!

Кто не по воле согрешил, невинен.

А мы, рабы, и сами ведь не знаем,
Что делаем невольно, что по воле.
Грех или нет, а мука остается.
Признаться трудно… Я не знаю сам,
Мой ли ребенок, иль господский отпрыск.
А может быть, — отцом был кто-то третий…
Да и жена не знает… И люблю я
Ребенка, но, бывает, ненавижу…

Грех ненавидеть, ведь дитя невинно.

И женщина порою скажет мудро.

Дозволишь ли сказать, честной отец?

Юная сестра
Желает оказать услугу брату.

Но чем же?

Просит, чтоб его жена
Ребенка приносила к ней в то утро,
Когда на оргию служить уходит.
Сестра сама ребенка кормит грудью
И молоком поделится охотно;
Она старательно за ним присмотрит.

Благое дело, дочь моя, пред богом.

Жене скажи, чтоб принесла ребенка
На Малый Форум. Пусть она отыщет
Дом Деодата-плотника и с верой
Отдаст дитя сестре Анцилодее
И может быть спокойна за присмотр.

Ты мне окажешь милость, добрый брат!

Благодарю, сестра!

Я дам тебе
Какой-нибудь одежды, хоть не новой,
Изношенной рабынями, но чистой.
Мы выдаем так щедро, что излишком
С твоей женою могут поделиться.
Ваш господин, как видно, не из щедрых.

Спасибо, господин!

Твой брат…

Пускай!

Жена, сказал ты, любит чистоту,
А в доме грязь. Придешь ко мне ты в лавку.
Я мыла дам бесплатно. Господин ваш
Для вас жалеет мыла.

Видно, так…

Ты, верно, часто голоден бываешь.
Язычники не слишком сытно кормят
Рабов своих. Так можешь приходить
По воскресеньям на агапы наши, —
Так называются у нас обеды
Для бедняков. Получишь пищу, брат мой,
Для тела и для духа, ибо часто
По окончании трапезы нашей
Епископ и старейшие приходят
Христовой плоти с нами причаститься,
Подать нам благочестия пример
И ноги братьям вымыть. Приходи же
Ко мне на крытый двор. Я маслодел.
Зовусь Агатофилом. Возле терм
Мое жилье. Тебе покажет каждый,
Где проживает «тот чудак богач,
Что любит угощать всю голытьбу», —
Так обо мне язычники болтают.