Ги Мопассан - Избранные произведения в одном томе

Между ними и им начинается нечто вроде галантного, кокетливого сражения, завязывается таинственная и полная борьбы дружба, укрепляется смутная сердечная и духовная близость.

Он умеет сказать им то, что им нравится, заставить их понять свои мысли, и, никогда не шокируя, не задевая их хрупкого и чуткого целомудрия, дать им почувствовать затаенное и сильное желание, которое всегда горит в его взгляде, всегда трепещет на его устах, всегда пламенеет в его жилах. Он их друг и раб, исполнитель их капризов и восторженный их поклонник. Он готов по первому их зову помогать им, защищать их, как тайных союзников. Он счастлив был бы посвятить себя им — и тем, кого он мало знает, и тем, кого не знает совсем, и тем, кого никогда не видал.

Он не просит у них ничего, только немного ласкового расположения, немного доверия или интереса к себе, немного благосклонности или хотя бы вероломного лукавства.

На улице он любит женщину, прошедшую мимо него и скользнувшую по нему взглядом. Он любит девочку, которая, без шляпы, с голубым бантом в волосах и цветком на груди, с застенчивым или смелым взором, идет медленным или торопливым шагом сквозь толпу, заполняющую тротуары. Он любит незнакомок, которых нечаянно коснется локтем, маленькую продавщицу, замечтавшуюся в дверях лавки, красавицу, небрежно раскинувшуюся в открытой коляске.

Как только он встречается лицом к лицу с женщиной, у него трепещет сердце и настораживается ум. Он думает о ней, говорит для нее, старается ей понравиться и дать понять, что она нравится ему. На губах у него нежные слова, во взоре — ласка, ему хочется поцеловать ей руку, коснуться ткани ее платья. Для него женщины — украшение мира, они делают жизнь соблазнительной.

Он любит сесть у их ног ради одного удовольствия так сидеть; любит встречаться с ними взглядом ради того только, чтобы попытаться уловить в нем их беглую и затуманенную мысль; любит слушать их голос единственно потому, что это голос женщины.

Из-за них, ради них француз научился болтать и быть всегда во всеоружии своего ума.

Болтать! Что это такое? Это нечто таинственное! Это искусство никогда не быть скучным, уметь о чем угодно сказать так, чтобы это возбудило интерес, уметь понравиться чем угодно, уметь прельстить любым пустяком.

Как определить это быстрое и легкое скольжение словами по вещам, это перебрасывание репликами, легкими, как теннисные мячи, этот обмен улыбками — все то, из чего состоит болтовня?

В целом свете только француз обладает остроумием, только он способен смаковать и понимать его.

У него есть остроумие мимолетное и остроумие, остающееся в веках, остроумие уличное и остроумие книжное.

То, что остается, — это остроумие в широком смысле слова, это то мощное дуновение иронии или веселости, которое разлито в нашем народе с тех пор, как он начал думать и говорить; это грозная горячность Монтеня [495] Монтень (1533–1592) — знаменитый французский философ. и Рабле, это ирония Вольтера, Бомарше и Сен-Симона [496] Сен-Симон (1675–1755) — герцог, французский писатель, автор «Мемуаров», в которых подробно и широко обрисована придворная жизнь в царствование Людовика XIV. , это изумительный смех Мольера.

Прибаутка, меткое слово — только разменная монета остроумия. И, тем не менее, это еще одна новая сторона, совершенно особая черта нашего национального ума. Одно из самых больших его очарований. Она создает веселый скептицизм нашей парижской жизни, милую беззаботность наших нравов. Она составная часть нашей привлекательности.

Раньше таким забавам предавались в стихах, теперь — в прозе. Смотря по временам, они называются эпиграммами, остротами, хлесткими словцами, галльским остроумием. Они порхают по городу и по гостиным, они рождаются всюду — на бульварах и на Монмартре [497] Монмартр — один из кварталов Парижа, средоточие парижской литературно-художественной богемы. . И те, что рождаются на Монмартре, часто стоят рожденных на бульваре. Их печатают в газетах. Им смеется вся Франция из конца в конец. А мы умеем смеяться.

Почему именно одно слово, а не другое, непредвиденное, причудливое сочетание двух слов, двух мыслей или даже двух звуков, какой-нибудь шутливый оборот речи, какая-нибудь неожиданная чепуха, — почему открывают они шлюз нашей веселости, почему от них вдруг хохочут, да так, что смех, как взорвавшаяся мина, грохочет по всему Парижу и по всей провинции?

Почему французы будут смеяться, тогда как англичане и немцы даже не поймут, что нас рассмешило? Почему? Единственно потому, что мы французы, что у нас французский ум, что мы обладаем пленительной способностью смеяться.

К тому же у нас достаточно быть немного остроумным, чтобы управлять. Веселый нрав заменяет гений, шутка освящает человека и возвеличивает его в глазах потомства. Все остальное мало значит. Народ любит тех, кто его забавляет, и все прощает тем, кто заставляет его смеяться.

Беглый взгляд на прошлое нашей родины позволит нам понять, что своей славой наши великие люди всегда обязаны были только удачному слову. Самые ненавистные властители стали популярными благодаря забавным шуткам, передаваемым из века в век и не подлежащим забвению.

Французский престол поддерживается девизами во вкусе детских песенок.

Слова, слова, одни только слова, иронические или героические, шутливые или плутовские, остаются на поверхности нашей истории и делают ее похожей на собрание каламбуров.

Хлодвиг [498] Хлодвиг — Имеется в виду Хлодвиг I, основатель франкской монархии и первый франкский король-католик (466–511). Вел много войн: с римлянами, алеманами, вестготами и др. , христианский король, слушая чтение страстей господних, воскликнул:

— Жаль, что там не было меня с моими франками!

Этот монарх, чтобы править одному, перерезал всех своих союзников и родственников, совершил все преступления, какие только можно вообразить. Он считается, однако, благочестивым государем, насадителем цивилизации.

Мы ничего не знали бы о добром короле Дагобере [499] Дагобер — По-видимому, упоминается франкский король Дагобер I (ум. в 638 г.). Старинная песенка повествует о том, что этот король носил штаны наизнанку. , если бы песня не сообщала нам несколько подробностей — конечно, недостоверных — о его существовании.

Пипин [500] Пипин — Речь идет о Пипине Коротком, первом франкском короле из династии Каролингов (ум. в 768 г.). , желая отнять трон у короля Хильдерика [501] Хильдерик (714–755) — последний франкский король меровингской династии Хильдерик III, низложенный Пипином Коротким. , поставил перед папой Захарием [502] Захарий — римский папа с 741 по 752 год, передавший французский трон Пипину Короткому. следующий коварный вопрос: