Ги Мопассан - Избранные произведения в одном томе

— Кто из двух более достоин царствовать — тот ли, кто с достоинством выполняет все королевские обязанности, не имея королевского титула, или тот, кто носит этот титул, не умея управлять?

Что знаем мы о Людовике VI [503] Людовик VI (1078–1137) — французский король, воевавший с английским королем Генрихом I и разбитый им в битве при Бренвиле в 1119 году. ? Ничего. Простите, вот что мы знаем. Когда во время Бренвильской битвы один английский солдат схватил его, воскликнув: «Король взят!», — этот властелин, настоящий француз, ответил:

— Разве ты не знаешь, что короля никогда нельзя взять, даже в шахматах?

Людовик IX [504] Людовик IX (1215–1270) — французский король, причисленный католической церковью к «святым». , хоть и святой, не оставил нам ни одного слова, достойного запоминания. Потому-то его царствование и кажется нам отчаянно скучным, полным проповедей и покаяний.

Глуповатый Филипп VI [505] Филипп VI (1293–1350) — французский король, воевавший с Англией и разбитый в 1346 году в битве при Креси англичанами, впервые применившими артиллерию; приписываемая Филиппу VI фраза часто варьируется. , разбитый и раненный при Креси, стучался в ворота замка Арбруа, крича:

— Отворите, это — счастье Франции!

Мы до сей поры благодарны ему за эту мелодраматическую фразу.

Иоанн II [506] Иоанн II — французский король с 1350 по 1364 год. В битве с англичанами близ Пуатье в 1356 году Иоанн II был разбит и взят в плен принцем Уэльским (1330–1376), так называемым «Черным принцем», сыном короля Эдуарда III. , взятый в плен принцем Уэльским, сказал ему с рыцарской любезностью и с изысканностью французского трубадура:

— Я рассчитывал угостить вас сегодня ужином, но судьба решила иначе и хочет, чтобы я отужинал у вас.

Едва ли можно быть более любезным в беде.

— Не королю Франции мстить за обиды герцога Орлеанского, — великодушно заявил Людовик XII [507] Людовик XII (1462–1515) — французский король, сын герцога Орлеанского, долго боровшийся, до вступления на престол, с регентшей Анной де Боже и заключенный ею в тюрьму. .

И в самом деле, это — настоящее королевское слово, которому надлежало бы остаться в памяти всех монархов.

Франциск I [508] Франциск I (1494–1547) — французский король. Сражаясь с испанским королем Карлом V, он был разбит в битве при Павии в 1525 году и взят в плен. , скудоумный юбочник и неудачливый полководец, сохранил память о себе, окружив свое имя неувядаемой славой, когда написал своей матери после поражения при Павии эти великолепные слова: «Все потеряно, сударыня, кроме чести!»

Разве сейчас эти слова не кажутся нам прекрасными, как победа? Разве они не прославили этого монарха больше, чем покорение целого царства? Мы уже не помним даже по названию большинства великих битв той далекой эпохи, но забудутся ли когда-нибудь слова: «Все потеряно, кроме чести»?

Генрих IV! Преклонитесь, господа, это мастер! Человек скрытный, скептический, лукавый, лицемерно-добродушный, хитрый, как никто, лживый до невероятия, развратник, пьяница, не веривший ни во что на свете, он сумел несколькими удачными словами составить себе в истории прекрасную репутацию короля-рыцаря, великодушного, храброго, честного и верного своему обещанию.

Ах, мошенник, как умел он играть на человеческой глупости!

— Повесься, храбрый Крийон [509] Крийон (1543–1615) — один из полководцев Генриха IV, которому король написал приведенные слова, одержав при Арке в 1589 году победу над войсками герцога Майенского, вождя католической Лиги. , мы победили без тебя!

После таких слов каждый генерал всегда готов повеситься или убить себя ради своего повелителя.

Перед знаменитой битвой под Иври [510] Битва под Иври — Эта битва произошла в 1590 году; Генрих IV снова разбил в ней герцога Майенского и лигеров. он сказал:

— Дети мои, если у вас не хватит флажков, следите за моим белым султаном: вы всегда увидите его на дороге чести и победы!

Мог ли не быть постоянным победителем тот, кто умел так говорить со своими командирами и войсками?

Ему, королю-скептику, хочется владеть Парижем, но надо выбирать между верой и прекрасным городом. «Ладно, — бормочет он, — Париж стоит обедни [511] Париж стоит обедни — По решению Генеральных Штатов, французская корона после смерти Генриха III не могла быть передана иностранному принцу. Это обстоятельство вынудило Генриха IV порвать с протестантизмом и принять католицизм как религию большинства французов. !» И он переменил религию, как сменяют платье. Однако не правда ли, что словечко заставляет принять самый факт? «Париж стоит обедни!» Это рассмешило умных людей, и слишком сердиться на него не стали.

Не сделался ли он патроном всех отцов семейства, когда спросил у испанского посланника, заставшего его за игрой с дофином в лошадки:

— У вас есть дети, господин посланник?

Испанец ответил:

— Да, государь.

— В таком случае я продолжаю, — сказал король.

Однако навеки покорил он французское сердце, сердце горожан и простого народа, самыми прекрасными словами, какие когда-либо произносил монарх, гениальными словами, полными глубины, простодушия, лукавства и великого смысла:

— Если бог продлит мою жизнь, я хочу, чтобы в моем королевстве самый бедный крестьянин мог варить себе курицу по воскресеньям.

При помощи таких слов овладевают, управляют, властвуют над восторженными и наивными толпами. Двумя фразами Генрих IV обрисовал свое лицо для потомства. Нельзя произнести его имени, не представив себе тотчас же зрелища белого султана и запаха вареной курицы.

Людовик XIII [512] Людовик XIII (1601–1643) — французский король. ничего не сказал. У этого печального короля было печальное царствование.

Людовик XIV создал формулу личной абсолютной власти:

— Государство — это я!

Он выразил высшую меру королевской гордости в ее полном расцвете:

— Мне чуть было не пришлось ждать.

Он дал образец высокопарных политических фраз, создающий союзы народов:

— Нет больше Пиренеев.

Все его царствование в этих нескольких фразах.

Развращенный, изящный и остроумный король Людовик XV оставил нам пленительное свидетельство своей монаршей беззаботности:

— После нас хоть потоп!

Если бы Людовик XVI обладал способностью сказать удачное слово, он, может быть, спас бы монархию. Разве не мог бы он прибауткой избежать гильотины?

Наполеон I бросал пригоршнями слова, нужные тогда сердцам его солдат.

Наполеон III одной короткой фразой погасил на будущее весь гнев нации, когда пообещал:

— Империя — это мирная жизнь!

«Империя — это мирная жизнь!» Какое прекрасное утверждение! Какая великолепная ложь! Сказав это, он мог объявить войну всей Европе, не опасаясь ничего со стороны своего народа. Он нашел простую, четкую, сильно действующую формулу, способную поразить умы, — и факты уж не могли преодолеть ее.