Чарльз Сноу - Наставники. Коридоры власти

Я подошел к окну и сверил свои часы с часами Резиденции. Было уже без десяти десять. Церковные двери стояли открытыми, и старший привратник в черном цилиндре посматривал на главный вход, готовясь подать сигнал звонарю. Минут через пять, неспешно открыв дверь привратницкой, появился Гей — в университетской шапочке и огромной новой шубе, из-под которой виднелась мантия. Его шея была укутана теплым шарфом, а седая борода казалась только что подстриженной. Шажок за шажком, деловито, но очень медленно продвигался он к церкви. За ним шли оба младших привратника — он, вероятно, заметил, что они маются от безделья, и послал их в церковь. Когда он добрался до середины дворика, зазвонил церковный колокол. Посмотрев на часы, Гей одобрительно и величественно кивнул головой.

Из церкви вышел раскрасневшийся Браун — я понял, что он спешно заканчивал последние приготовления к выборам. Гей кивком головы подозвал его и, увидев, что он двинулся ему навстречу, звонко поздоровался — я услышал голос старика даже через двойные рамы, — а когда они сошлись, энергично пожал ему руку.

Потом, почти одновременно, из второго дворика вышли Кристл с Деспардом, а из двери привратницкой — Винслоу. Колокол призывно звонил. Я накинул мантию — пора было отправляться и мне.

Когда я вошел в церковь, меня встретила глубокая тишина, хотя почти все мои коллеги уже собрались. В нефе стоял длинный стол, покрытый ярко-алой скатертью, которой я ни разу до сих пор не видел; за столом сидели члены Совета: на председательском месте Гей, справа от него Пилброу, слева Деспард и дальше, в порядке старшинства, все остальные наставники. Колокол продолжал звонить; после каждого удара в церкви воцарялась торжественная тишина: для верующих любое церковное собрание было значительным и боговдохновенным, а на неверующих магически действовала внушительная обстановка старинного ритуала.

Спокойно тянулись вверх огоньки стоящих на столе свечей. В тишине особенно резко ощущался вполне земной, но свойственный только церквам смешанный аромат воска, сухого дерева и древних книг. Однако сегодня к этому устоявшемуся аромату примешивался запах помады для волос — недаром борода Гея казалась такой ухоженной, подумал я.

Десяти еще не было; колокол продолжал звонить. За столом было три свободных места: одно слева от меня — там, где должен был сидеть Льюк, второе между Деспардом и Брауном, а третье между Винслоу и Кристлом. Как раз когда я подумал об этом, в церковь медленно и ни на кого не глядя вошел Джего. Он на мгновение остановился, а потом, увидев свое место, сел между Кристлом и Винслоу. Все, как бы не замечая Джего, молчали; но когда он сел, Браун чуть заметно кивнул ему головой и тепло улыбнулся.

Вслед за Джего в церковь вошел Льюк и молча пробрался к своему месту. Когда прозвучал последний удар колокола и куранты начали отбивать десять часов, появился Кроуфорд; быстро, но без суетливой спешки он сел между Деспардом и Брауном.

— Я, кажется, пришел последний, — посмотрев на Гея, спокойно проговорил он. — Прошу прощения, господин председатель. — До этой минуты — с тех пор, как я вошел в церковь, — никто не проронил ни слова.

Отзвучали куранты, и церковь снова погрузилась в тишину. Гей держался очень прямо и строго посматривал на собравшихся — по правую руку от него сидели Пилброу, Винслоу, Джего, Кристл, Гетлиф и Калверт, а напротив них — Деспард-Смит, Кроуфорд, Браун, Найтингейл, я и Льюк. Перед каждым из нас лежал экземпляр Устава, листок бумаги и ручка. Кроме того, на столе стояли четыре серебряные чернильницы — одна для Гея и три для всех остальных.

Гей медленно встал.

— Так-так. Разрешите мне приступить к выполнению моего долга, джентльмены, — проговорил он и, открыв свой переплетенный в кожу Устав, принялся читать: «В назначенный день члены Совета должны явиться в храм колледжа к десяти часам утра и приступить к выборам нового ректора под председательством старшего из собравшихся членов Совета. Прежде всего он должен прочитать вслух…» — Тут Гей оторвал взгляд от Устава и посмотрел на нас. — Именно сегодня — назначенный день, в этом нет никаких сомнений, джентльмены, — сказал он. — А я — старший из собравшихся членов Совета. Поэтому я и приступил к выполнению моего долга.

Он опять начал читать Устав. Его сильный и звонкий голос будил под сводами церкви гулкое эхо. Когда часы пробили четверть одиннадцатого, Гей все еще читал. Я старался не смотреть на Джего.

Через несколько минут Гей замолчал.

— Так-так, — после паузы сказал он. — С этим покончено. Теперь я должен привести всех присутствующих к присяге. — Он принялся звонко декламировать, не заглядывая в Устав:

— «Я, Морис Гарвей Лоренс Гей, заявляю, что мне полностью понятны только что прочитанные параграфы Устава, и торжественно клянусь соблюдать их предписания. Я заявляю также, что без каких-либо корыстных помыслов изберу в ректоры нашего колледжа того, и только того, человека, который, по моему глубокому убеждению, лучше других членов Совета сумеет поддерживать и приумножать благосостояние и добрую славу нашего сообщества. Я даю этот обет искренне, бескорыстно и честно».

Избирая в Совет колледжа временного или постоянного члена, мы обыкновенно произносили только заключительную фразу присяги. Но сегодня Пилброу, а за ним Деспард-Смит повторили весь текст.

Когда Деспард замолчал, Винслоу брезгливо оттопырил нижнюю губу и проговорил:

— Я даю этот обет искренне, бескорыстно и честно.

Деспард сейчас же нагнулся к Гею и что-то ему прошептал. Гей строго посмотрел на Винслоу.

— Старшие члены Совета считают, — сказал он, — что присяга должна быть произнесена полностью.

— А обязан ли я подчиняться старшим членам Совета? — спросил Винслоу.

— Мы не имеем права даже в мелочах нарушать Устав, — ответил Гей. — Даже в мелочах. Поэтому я вынужден потребовать, чтобы вы подчинились. Вы и все остальные члены Совета. Так предписывает Устав.

— Я заявляю протест, господин председатель, — проворчал Винслоу и монотонно, но быстро повторил полный текст присяги.

Когда поднялся Джего, мы почувствовали смутное напряжение. Его голос звучал глухо, но спокойно. Присягнув, он гордо вскинул голову. Его плечо почти касалось плеча Кристла.

Один за другим наставники вставали и произносили присягу. Через несколько минут очередь дошла до Льюка. Когда он замолчал, Гей спросил:

— Больше никого нет? Я должен быть уверен, что присягнули все члены Совета, как того требует Устав. Значит, с этим тоже покончено. Теперь мы можем сесть и написать, кого мы выбираем.

Минут десять — а может быть, всего две или три, я не посмотрел на часы — слышался только скрип перьев. Кристл вынул свою «вечную» ручку и пододвинул чернильницу Джего. С дальнего конца стола — оттуда, где сидели старики, послышался характерный скребущий шорох: кто-то вычеркнул слово или фразу. Кончив писать, я поднял голову и глянул на Гетлифа — он нерадостно улыбнулся мне. Кое-кто из наставников все еще писал.