Н Ланская - Обрусители

Представившись новому губернатору в губернском городе, Петр Иванович оставил жену в жидовской гостинице, a сам, - подобно Ионе, пропадавшему трое суток во чреве китове, - на трое суток куда-то пропал. И все три дня, следуя данной инструкции, Мина Абрамовна делала утром визиты женам разных советников, прокуроров и секретарей, a вечером, тяготея душой к костелу, молилась перед «маткой Боской» и «Свентым Яном», сложив руки «по польску», и прося о погибели своих многочисленных врагов. Эти три дня показались ей бесконечными.

Наконец, Петр Иванович вернулся.

- Ну что? - спросила она с трепетом, дождавшись, однако, пока он развяжет свой шарф.

- A вот мы теперь посмотрим! - сказал он кому-то угрожающим тоном и послал за почтовыми лошадьми.

В сумерки февральского дня, Лупинские, возвратись в уездный город, подъехали к своей квартире. В тот же вечер был собран весь синклит, a на другой день доктор Пшепрашинский, в должности герольда, громко возвещал, что прием у губернатора был блистательный, что «пан маршалок» не только удостоился пожатия руки, но даже был приглашен на чашку чаю. За Пшепрашинским повторял то же самое старик Гусев и остальные члены опеки. Вскоре все узнали, что не только губернатор остался доволен Лупинским, но, что гораздо важнее, и сам Лупинский остался доволен губернатором.

«Пани маршалкова» отнесла все к заступничеству «свентего Яна» и дала себе слово, при первом благоприятном случае, снова вернуться в лоно католической церкви.

ХХII.

После каждого заседателя благотворительного общества вошло в обычай собираться у Орловых.

Зыков, очутившийся разом под двумя следствиями, был в последнее время почти всегда не в духе. Дело об овсе слагалось не совсем благоприятно. Напуганный таинственными ст. 1039 и 1055, не допускающими свидетельских показаний, слыша со всех сторон разные предостережения и коварные намеки, сбитый с толку подсмеивающимся над его гражданским мужеством Натан Петровичем, Зыков переживал в день несколько направлений: то ему чудилось, что он, в самом деле, герой и ему надо стоять до конца, то он называл себя ослом и хотел все бросить. Он словно ходил вниз и вверх по лестнице.

Дело с овсом занимало все городские и уездные умы: паны радовались скандалу с «маршалком», которого им навязали; сторонники Петра Ивановича выходили из себя, стараясь доказать ему свою преданность.

Теперь у Орловых только-что кончили чай и перешли в гостиную.

- И все-таки можете отвечать, - говорил Шольц Зыкову, продолжая начатый разговор.

- Ну вот подите с ним! - обратился Зыков к присутствующим: - Да какая же тут клевета, когда вы сами слышали показания крестьян?

- По закону, начал ровным голосом прокурор, - все, что не доказано - именуется клеветой. Технический термин, прибавил он с авторитетом признанного юриста.

- Закон обставлен формальностями, которые нельзя безнаказанно нарушать, - сказал судья, Натан Петрович, присоединяясь к прокурору.

Но Зыков, находящийся теперь в моменте своего поднятия, не мог проникнуться такими доводами: - Закон! - усмехнулся он. - Нынче все сваливают на закон, как прежде сваливали на лукавого... Да что тут толковать! я вам докажу примером, или лучше сказать, анекдотом...

У вас, ведь, все анекдоты! с неудовольствием заметил прокурор.

- A вы думаете у вас их нет? - спросил Зыков. - Да вся служба-то ваша один бесконечный анекдот; только и серьезного, что 20-е число.

- Нет, уж это слишком! - воскликнул Шольц, вставая и отходя от только-что усевшегося Зыкова.

- Да в чем же дело, господа? - спросила Татьяна Николаевна, разговаривавшая у окна с Колобовым.

- A вот в чем, - начал Зыков, откашливаясь и приступая к рассказу: - всем вам, господа, известно, что мы, среди улицы и среди бела дня, поймали Лупинского с дровами, т. е. с овсом, поправился он. - При пяти свидетелях, десять человек крестьян, перед образом, показали, что привезли овес даром за какую-то копию. Прокурор, вот этот самый, все ихние слова слышал, собственноручно записал, скрепил - и что же? Оказывается, что ничего этого не было, ничто ничего не говорил, никто ничего не слыхал... Мираж какой-то и только!

- Я этого не говорю, - сказал сердито Шольц.

- Человек пойман с поличным, как у них там говорится, уличен в вымогательстве - и, в заключение, я же могу отвечать за распространение слухов, помрачающих честь известного мошенника... Что же это за закон, что же это за судьи, которые правды от лжи отличить не могут?

- Да вы поймите, - заговорил, начиная горячиться, Шольц, - что все ваши десять мужиков откажутся от своих слов, отопрутся...

- A вы то на что? Ведь, надеюсь, вы не откажетесь, не отопретесь, как мужики?

- Да что вы меня все суете?

- A куда же я вас дену? Вы прокурор, вы страж закона - как же вы откажетесь от свидетельства собственных ушей? Как откажутся солдаты от того, что видели и слышали?

- Солдаты вам подчинены, - возразил Натан Петрович, - можно допустить, что они покажут все, что вам угодно?..

- A почему же, в таком случае, не допустить, по аналогии, что крестьяне, будучи подчинены Лупинскому, отказываются от своих слов из опасения разных репрессивных мер? - сказал Егор Дмитрич.

- Да, почему этого не допустить? - обрадовался новому аргументу Зыков, обращаясь к прокурору. - Ну, хорошо: пусть солдаты подчинены мне, крестьяне Лупинскому, пусть это для них законная причина врать, но ведь вы-то, Густав Андреевич, не подчинены, слава Богу, ни мне, ни ему - так почему же ваше показание ничего не значит?

- Да говорят же вам, что они могут отречься, под присягой, на следствии показать, что ничего не говорили, что ничего этого не было...

- Стало, выходит, что мы с вами все это выдумали?

- Стало, что так.

- В таком случае знаете что? - сказал Зыков. внезапно утихая: - напрасно я вас, батюшка, тогда потревожил, лежали бы себе на диване с своей мигренью, все то же было бы...

- Я вам тогда же говорил, что из этого может ничего не выйти.

- Да из чего же у вас что-нибудь выходит? ведь поймали, уличили?

- Нет, еще не уличили, - сказал судья.

- Поймали, уличили, - настойчиво повторил Зыков, - и все-таки ничего не выйдет, удивительно!..

- Ничего нет удивительного, кабы вы знали получше судебные уставы...

- И горжусь тем, что не знаю, по крайней мере, могу отличить честного человека от негодяя, a вы с своими уставами скоро до того дойдете... .

- Послушайте, господа, - сказал Егор Дмитриевич, - мне кажется, что вы совершенно понапрасну горячитесь: отрекутся крестьяне от своих слов или нет - это нисколько не изменит того обстоятельства, что Лупинский получил овес в виде взятки.

- Каким же образом, - спросили одновременно, судья и прокурор.

- Да ведь вы помните, что он говорит в своей жалобе?