Ивлин Во - И побольше флагов

– У меня имеется предписание, – сказал полковник хайлендцев, вытаскивая из брючного кармана кипу рваных и замусоленных частым проглядыванием документов – отпечатанных на машинке листков – и отделяя от них один. – Вот. «Герцогиня Камберлендская». Погрузка в двадцать три ноль-ноль. Тысяча девяносто восемь килограммов груза. Кажется, ясно. Черным по белому.

– Но через час на судно прибудут наши люди!

– Боюсь, ничем вам помочь не могу. Действую согласно предписанию.

Обсуждать выход из положения с младшим чином полковник явно не намеревался. Седрик отправил к полковнику своего командира, тоже полковника, и те вдвоем пришли к соглашению очистить кормовую часть палуб. Седрика послали разбудить дежурного офицера хайлендцев. Он отыскал дежурного сержанта. Вместе они прошли в кормовую часть.

Там горел тусклый свет электрических лампочек на потолке, лампочки были свежевыкрашены синей краской – солдаты еще не успели краску отколупать. На палубе грудами громоздились вещмешки и амуниция, стояли ящики с боеприпасами, ручными пулеметами «брен» и похожие на гробы гигантские контейнеры с противотанковыми ружьями.

– Разве это не в особом отсеке полагается держать? – осведомился Седрик.

– Но вы же пока не собираетесь это стибрить.

Посреди всех этих груд лежали закутанные в одеяла солдаты – добрая половина батальона. Очень немногие из них в эту первую ночь на корабле расположились в гамаках. Гамаки валялись тут же, довершая общий беспорядок.

– До утра мы их переместить не сможем.

– Но надо попробовать, – сказал Седрик.

Очень медленно вялая людская масса приходила в движение. Уныло и однообразно ругаясь, люди начинали складывать пожитки. Грузчики принялись перетаскивать боеприпасы. Им надо было подняться по трапам на главную палубу, а потом, пройдя в кромешной тьме, спуститься вниз через передние люки.

Внезапно сверху послышался голос:

– Что, Лайн внизу?

– Да.

– Мне приказано вести мою роту на палубу.

– Роте придется обождать.

– Но они уже поднимаются на борт!

– Ради бога, остановите их!

– Но это же палуба «Д»?

– Да.

– Нам сюда и надо. Какого черта здесь все эти люди делают?

Седрик поднялся по трапу и прошел к сходням. На борт поднимались цепочкой тяжело нагруженные люди – солдаты его полка.

– Назад! – приказал он.

– Кто это, черт возьми? – раздалось из темноты.

– Лайн. Заберите ваших людей обратно на причал. Подниматься на борт рано.

– О, но им невтерпеж! Вы хоть понимаете, что у половины солдат с полудня крошки во рту не было!

– Ох…

– Весь распорядок погрузки к черту пойдет, если их не пустить!

– О-о…

Подбежал ординарец:

– Мистер Лайн, пройдите к командиру, пожалуйста.

Седрик отправился к командиру.

– Послушайте, Лайн, что, эти идиоты шотландцы еще не убрались? Я же два часа назад приказал очистить палубу! Я надеялся, вы за этим проследите!

– Простите, полковник. Сейчас дело сдвинулось.

– Весьма рассчитываю, черт подери! Да, и еще – половина наших людей провели весь день без пищи. Идите к начальнику интендантской службы и раздобудьте что-нибудь для них. И выясните на мостике, что точно значится в приказе о выходе в море. А когда люди поднимутся на борт, пусть каждый будет в курсе, где что лежит. Чтобы ничего не пропало. Нас могут задействовать уже к концу недели. Я слышал, шотландцы, пока добирались, много чего потеряли. Не хватало еще, чтобы они за наш счет возместили потери.

– Есть, сэр!

Когда Седрик вышел на палубу, мимо, едва не задев его, проскользнула тень, в темноте показавшаяся ему тенью из другого, еще более безнадежного мира. Тень бормотала: «Списки личного состава в трех экземплярах… Списки личного состава в трех экземплярах…»

В семь часов полковник сказал:

– Ради всего святого, пусть кто-нибудь заменит Лайна! Похоже, он спит на ходу.

– До завтрака поесть будет нечего.

– О Боже, что за бред… На Юстонском вокзале мне обещали телеграфировать, чтобы по прибытии нас ожидал горячий ужин!

Цепочка солдат на сходнях развернулась и начала спуск вниз. Когда замыкающий солдат оказался на причале и его поглотил мрак, на борт поднялся их офицер.

– Ну и неразбериху вы устроили! – сказал он.

Палубу заполнял чужой полк с чужими ящиками и мешками.

– Кто это курит? – крикнул с мостика судовой офицер. – Потушить папиросу немедленно!

На причале зачиркали спичками.

– Гасите папиросы, там, внизу!

– Ничего себе! Едешь весь… день напролет… Никакого тебе… ужина, торчишь, как… на причале. А теперь этот… папиросу… курить не дает! Да пошел он… мне эти суки… уже вот как!

Темная фигура опять проскользнула мимо Седрика, бормоча в полном отчаянии: «Списки личного состава в трех экземплярах… Списки личного состава в трех экземплярах… Почему, черт возьми, раньше трудно было сказать, что в трех экземплярах!»

Рядом с Седриком возникла другая темная фигура, и Седрик узнал офицера, ответственного за погрузку.

– Послушайте, люди перед погрузкой должны были снять амуницию и запаковать ее в брезентовые мешки!

– О-о! – вздохнул Седрик.

– Похоже, они этого не сделали.

Седрик отправился к себе в каюту. Он чувствовал бесконечную усталость, все события предыдущих двух суток, все эмоции, им испытанные, поглотило единственное желание – спать. Он снял ремень, скинул ботинки и повалился на койку. Не прошло и четверти минуты, как он провалился в мертвецкий сон, но через пять минут его разбудил приход стюарда с подносом, который тот поставил возле него. На подносе были чай, яблоко и тонкий ломтик серого хлеба с маслом. Так обычно начинался день на этом судне, когда оно совершало рейс куда-нибудь в страны незакатного солнца или в Вест-Индию. Через час мимо двери в каюту прошел другой стюард, мелодично ударявший молоточком в гонг. Таков был второй утренний ритуал, ежедневно совершаемый на этом судне. Стюард прошел по отсеку первого класса, приятно позванивая в гонг и лавируя между грудами вещмешков. Злые, небритые, не спавшие всю ночь офицеры угрюмо косились ему вслед. За девять месяцев перед тем судно ходило в Средиземное море, и сотне интеллигентных старых дев эта утренняя музыка очень нравилась. Однако отношение к его музыке стюарду было решительно безразлично.

После завтрака полковник собрал офицеров в курительной.

– Нам надо вынести на берег весь груз, – сказал он, – и разместить все заново – разумно и тактически верно. Так или иначе, до вечера нам предстоит оставаться здесь. Я только что виделся с капитаном, и он сказал, что еще не заправился топливом. А еще у нас перегруз, и он настаивает, чтобы мы ссадили на берег человек двести. Утром судно примет на борт полевой госпиталь, так что нам придется потесниться и отыскать для него место. С нами еще поплывут полевая жандармерия, Военно-полевой институт, Институт сухопутных, морских и военно-воздушных сил, два офицера-контрактника, четыре капеллана, врач-ветеринар, фотожурналист, группа береговой охраны, несколько морских зенитчиков, вспомогательное военно-воздушное соединение – уж не знаю, что это такое, – и отряд саперов. Всех их надо как-то разместить. Рядовым корабль не покидать. С берегом не общаться. Возле телефонных будок и почтовых ящиков на причале будет выставлен караул. Это все, джентльмены.