Прободх Саньял - Куклы

— Ты очнулся наконец… — сказала она. — Тебя угостил палкой крестьянин, а меня полицейские тремя пулями… Ничего, доктор уже извлек их… — Она коснулась меня рукой и тихо заговорила: — Как мы устали, а ведь борьба только начинается!.. Из поколения в поколение эта земля рождала обездоленных, их слезами орошались нивы. Они засевали эту землю, безропотно сносили произвол и насилие, и это на их крови и поте воздвигнута триумфальная арка цивилизации…

Слушая ее голос, я незаметно для себя забылся сном.

Когда я снова открыл глаза, в палатку проникали лучи вечернего солнца. Они коснулись окровавленной одежды, и я увидел, что Джуну лежит рядом со мной. Я глубоко вздохнул и опять погрузился в забытье. Но сквозь завесу сна я все же слышал ровный, монотонный голос. Я отчетливо различал слова, но не мог бы сказать с уверенностью, говорит ли это Джуну или голос доносится откуда-то из глубины земли.

— Они всегда только отдавали, но теперь пришел и их черед брать! Теперь они хотят получить свою долю. Слезами они орошали эту землю, растили хлеб и умирали от голода. Напряги слух — и ты поймешь, как обманчивы тишина и спокойствие земли. Там, в ее недрах, клокочет и ищет выхода поток расплавленной лавы. Скоро этот поток вырвется на поверхность. Дрогнет земля — и рассыплется прахом уродливое здание, простоявшее века…

Я открыл глаза. Лицо Джуну склонилось надо мной.

— Что же ты замолчала? Продолжай, — сказал я.

— Но я ничего не говорила…

— Тогда скажи что-нибудь.

— Одно скажу: поскорее уезжай домой.

— А ты?

— Я останусь тут. Моя работа еще не кончена.

Я приподнялся и сел.

— Ну, а моя только начинается, Джуну!

— Что ты хочешь сказать?

— Я останусь с тобой и помогу завершить твое дело, а потом заберу тебя отсюда.

Джуну поглядела на меня испытующе.

— Наше дело завершится не скоро, Джибен, ибо это великое дело. Имя ему — любовь к человеку, а его единая правда — равная доля для всех. Эта правда — извечный закон, но ее нужно вырвать из звериных когтей…

— Что же должны мы делать?

— Поднимать народ на борьбу. И жертвовать собственным счастьем. Иного пути нет.

И тут я увидел, что по ее щекам бегут слезы.

В палатку быстро вошел полицейский офицер.

— Приказываю вам следовать за мной, — обратился он к Джуну. — Вы арестованы.

Я поднялся с земли.

— Джуну, — сказал я и схватил ее за руку, — я пойду за тобой, куда бы это ни привело меня. Отныне наши пути слились воедино.

Рано утром пассажирский поезд медленно прошел по мосту над пересыхающей речушкой и остановился у небольшой станции. Шушил, с дорожной сумкой в руке, сошел на перрон. Уже сильно припекало — день обещал быть знойным.

В большом городе человек состоятельный не испытывает никаких неудобств. Там делается все для того, чтобы его жизнь текла легко и приятно. Но совсем другое дело — глухая провинция. Выезжая из Калькутты, Шушил дал телеграмму тестю, чтобы его встретили, — и вот он стоит на перроне со своей тяжелой сумкой, поезд давно умчался, а кругом ни души.

Ему вспомнились напутственные слова бабушки: «Шушил, я с нетерпением буду ждать дня, когда ты вернешься со своей молодой женой и маленьким сыном. Ты едешь в глухие места. Да хранит тебя богиня Дурга! Я положила в сумку несколько узелков со сластями, чтоб ты не скучал в пути».

Шушил усмехнулся и направился к помещению начальника станции. Пожилой мужчина в потертой форменной куртке отложил бумагу, на которой что-то писал, и взглянул на него.

— Вы приехали с этим поездом? Куда держите путь?

— Мне надо добраться до Самты.

— Самта? Это не так-то близко отсюда. Вас кто-то должен был встретить, очевидно?

— В том-то и дело, что никто не явился.

— А к кому вы едете?

— К Чоудхури.

Осторожно, чтобы не опрокинуть ветхий трехногий стол, начальник станции поднялся с места и любезно улыбнулся:

— Вы очевидно, господин Шушил Рай, зять господина Харгопала Чоудхури?

— Да, да, вы угадали.

— Минутку, господин Рай! — И он поспешно стал искать что-то в ящиках стола, среди множества бумаг. — Мы получили два ваших письма и телеграмму на имя господина Чоудхури, но у нас не было возможности переслать их в Самту.

Шушил удивленно поднял брови:

— Как же так?

— Видите ли, один наш почтальон отпросился на три дня в деревню, а другой внезапно захворал. Вот ваша корреспонденция и задержалась.

«Так вот почему никто не выехал встретить меня, — подумал Шушил. — Ничего себе порядки!»

— Но, может быть, вы посоветуете, как мне добраться к тестю? — сказал он.

— Беда в том, что река совсем обмелела, и я не уверен, согласится ли лодочник вас везти. Отдохните пока на веранде, а я, с вашего позволения, отлучусь и разузнаю, что можно предпринять.

Шушил поднялся на веранду и сел за столик. Тотчас появился слуга и застыл в подобострастном поклоне; Шушил попросил стакан воды, и тот вышел.

В углу веранды, прямо на полу, сидела нищая старуха и разговаривала вслух сама с собой. У ног ее стояла чашка для подаяния. Повернувшись к Шушилу, она сказала:

— Тебе куда ехать, господин?

— В Самту.

— А далеко это от Талтули?

— Не знаю. Я впервые в этих местах.

Старуха отвернулась и вновь забормотала себе под нос.

Вошел слуга, неся на тарелке стакан воды, и почтительно доложил:

— Господин, могу вам предложить чай, печенье и вареные яйца.

— Спасибо, я ничего не хочу.

И вспомнив наставления бабушки, Шушил достал узелок со сластями. В эту минуту молодая женщина, худая и оборванная, поднялась на веранду.

— Все бормочешь? — бросила она старухе. — А ну вставай. Ни одной лодки нету — река обмелела. Так что отправляйся-ка ты пешком. А меня оставь в покое, мне и без тебя нелегко!

И она с неприязнью оглядела Шушила и сласти, разложенные на столике.

— Чего ты меня обманываешь! — крикнула старуха. — Река обмелела! Ты просто не хочешь мне помочь добраться до дому. Ведьма проклятая!

Молодая женщина снова бросила взгляд на Шушила и, сдерживая себя, произнесла сквозь зубы:

— Я уже сказала, что никуда с тобой не пойду. Клянусь Кришной, не пойду! И проваливай отсюда поживее.

Она направилась к выходу.

— Послушай, Джумни… Постой!..

— Нет, нет и нет! Очень мне нужны крохи из твоей нищенской сумы! Иди своей дорогой!

И она вышла.

Вернулся начальник станции.

— Очень сожалею, господин Рай, что мне не удалось найти человека, который бы проводил вас до Самты. Но один владелец лодки соглашается вас везти, однако не дальше Навинагара.

Шушил воспрянул духом. Наконец-то он покинет эту унылую станцию.

— А не смогу я в Навинагаре достать повозку? — спросил он.