Энтони Троллоп - Смотритель

Час или два никто не мешал его занятиям, затем в дверь постучали и сообщили, что приехал мистер Чодвик. Рабле вернулся в потайной ящик, мягкое кресло скромно отодвинулось к стене, и когда архидьякон открыл дверь, то предстал управляющему во всегдашних трудах на благо церкви. Мистер Чодвик только что вернулся из Лондона, а значит, должен был привезти важные вести.

— Сэр Абрахам дал наконец своё заключение, — сообщил мистер Чодвик, усаживаясь.

— Отлично! Рассказывайте! — нетерпеливо воскликнул архидьякон.

— Оно предлинное, одним словом не расскажешь, — ответил собеседник. — Но вы можете его прочесть.

И он протянул архидьякону многостраничную копию заключения, которое генеральный атторней [27] сумел втиснуть на поля поданного ему дела.

— Если совсем коротко, — продолжал Чодвик, — в их иске есть слабое место, и нам лучше ничего не предпринимать. Они выдвигают обвинение против мистера Хардинга и меня, а сэр Абрахам считает, что согласно тексту завещания и последующим юридически утверждённым процедурам, мы с мистером Хардингом — лишь наёмные служащие. Иск следовало вчинить барчестерскому муниципалитету либо собранию каноников или вашему отцу.

— У-уф! — воскликнул архидьякон. — Так мистер Болд гонится не за тем зайцем?

— Так считает сэр Абрахам. Впрочем, других зайцев тоже не догнать. Сэр Абрахам пишет, что иск против муниципалитета или собрания каноников можно было бы отклонить. Епископ, по его мнению, самая уязвимая мишень, но в этом случае мы можем апеллировать к тому, что он всего лишь инспектор и никогда не брал на себя другие обязанности.

— Это вполне ясно, — заметил архидьякон.

— Не вполне ясно. В завещании сказано: «Его преосвященство епископ любезно позаботится о должной справедливости». Так что остаётся спорный вопрос, не взял ли ваш отец на себя и прочие обязательства вместе с правом назначать смотрителя. Но даже если они докопаются до этой зацепки, — а они пока ещё и докапываться не начали, — случай настолько запутанный, что, сэр Абрахам говорит, вы сумеете их выставить на пятнадцать тысяч фунтов судебных издержек, прежде чем что-нибудь стронется с места. А откуда им столько взять?

Архидьякон потёр руки. Он твёрдо верил в правоту своего дела, но у него начали закрадываться опасения, что враги одержат несправедливую победу. Приятно было услышать, что правое дело окружено рифами и мелями, незримыми для профанов, однако различимыми для острого взгляда опытного лоцмана-законника. Как заблуждалась его жена, желая брака Элинор с мистером Болдом! Да если этот болван станет упорствовать, он разорится раньше, чем поймёт, с кем судится!

— Превосходно, Чодвик, превосходно! Я вам говорил, что сэр Абрахам — тот человек, который нам нужен. — И доктор, положив на стол копию заключения, ласково её погладил.

— Только не показывайте её никому, архидьякон.

— Кто? Я? Да ни за что свете!

— Сами понимаете, пойдут разговоры.

— Конечно, конечно, — сказал доктор.

— Потому что, если что-нибудь просочится, это станет подсказкой для другой стороны.

— Совершенно верно.

— Никто в Барчестере не должен видеть документа, кроме меня и вас, архидьякон.

— Безусловно, больше никто, — согласился доктор, довольный тем, что он — один из двух посвящённых. — И никто больше не увидит.

— Как я понимаю, миссис Грантли очень интересуется вопросом, — сказал Чодвик.

Неужели архидьякон подмигнул? Я склонен думать, что всё-таки не подмигнул, а лишь еле заметным движением уголка глаза дал мистеру Чодвику понять, что самый глубокий интерес миссис Грантли не даст ей возможности ознакомиться с документом; одновременно он приоткрыл вышеупомянутый потайной ящичек, положил копию заключения на томик Рабле и продемонстрировал мистеру Чодвику ключ, оберегающий припрятанные сокровища, чем вполне развеял любые опасения. Ах! самонадеянный! он доверял Рабле и другие свои секреты искусному творению Брама или Чадда[28], но где хранился ключ от хитроумного механизма? Мы можем смело допустить, что хозяйка знала содержимое всех ящиков в доме; более того, мы убеждены, что она имела право на это знание.

— Но, разумеется, — продолжал мистер Чодвик, — мы должны сказать вашему отцу и мистеру Хардингу, что, согласно заключению сэра Абрахама, дело развивается благополучно.

— О, конечно, да, разумеется, — ответил доктор.

— Сообщите им, что, по мнению сэра Абрахама, иск против мистера Хардинга в нынешней формулировке рассыплется, так как мистер Хардинг не может быть ответчиком по делу. Скажите мистеру Хардингу, что, согласно сэру Абрахаму, он — лишь наёмный служащий. Или, если хотите, я сам ему это передам.

— Я завтра с ним увижусь и с отцом тоже, тогда и объясню им ровно столько, сколько вы сказали. Вы же не уедете до ленча, мистер Чодвик? Впрочем, если спешите, то поезжайте, я знаю, как дорого ваше время.

И на этом они раскланялись.

Архидьякон вновь отпер потайной ящик и дважды перечитал творение высокоучёного законоведа. Сэра Абрахама, очевидно, не заботило, справедливо ли требование стариков и заслуженно ли мистер Хардинг получает доход от богадельни. Он подрядился юридически разгромить противную сторону и успешно двигался к этой цели. Мистер Хардинг более всего желал получить авторитетные заверения, что никого не обидел, что честно получает свой доход и может спокойно спать по ночам, не мучаясь угрызениями совести, что он не грабитель бедных, каким представил его «Юпитер», и что это можно убедительно объяснить всему миру и ему самому, — но сэр Абрахам о желании мистера Хардинга не ведал, а ведал бы — не счёл бы себя обязанным его удовлетворять. Не по этой системе разыгрывались его битвы и выигрывались сражения. Успех был его целью, и цели этой он обычно достигал. Сэр Абрахам побеждал врагов не столько за счёт собственной силы, сколько за счёт их слабостей; почти невозможно было составить иск, в котором сэр Абрахам, выступая на противоположной стороне, не нашёл бы огрехов.

Архидьякон упивался строгостью юридических формулировок. Будем справедливы: он жаждал триумфа не из эгоистической корысти. Сам он в случае проигрыша ничего не терял; во всяком случае, не страх что-либо утратить побуждал его к действиям. Однако и не любовь к справедливости была его движущим мотивом и даже не забота о спокойствии тестя в первую очередь. Он участвовал в нескончаемой войне против неистребимого противника: в брани церкви против её хулителей.

Архидьякон знал, что мистеру Хардингу предстоящие издержки не по карману: пространные заключения сэра Абрахама, апелляции, речи, бесконечные суды, по которым будут таскать дело. Он понимал, что им с отцом придётся взять на себя значительную часть расходов, но, отдадим ему должное, мысль эта его не останавливала. Архидьякон любил получать деньги, стремился к высоким доходам, но и тратил их щедро. Он ликовал, предвкушая победу, пусть она и обойдётся ему в немалую сумму.