Орхан Кемаль - «Преступник»

— Не поймите меня превратно, господин доктор. Я не защищаю его… Но таким он стал после смерти матери!..

— Так, хорошо, — прервал их комиссар. — Где сейчас этот молодец?

Джевдет лежал в углу барака у старой Пембе. Тело ныло от боли. Из носа сочилась кровь, ухо было оцарапано, левый глаз сильно опух.

Джеврие осторожно вытирала ему руки и лицо смоченной в теплой воде тряпкой.

Старуха, с сигаретой во рту, чистила лук.

— А кого мальчишка обругал, твоего отца? — спросила она.

Джевдет не ответил.

Пембе поднялась.

— Я схожу в лавку. Куплю мяса.

У кофейни квартальный сторож расспрашивал посетителей о Джевдете.

— А зачем он вам нужен? — спросила цыганка.

— Комиссар велел найти.

Толпа у полицейского участка уже сильно поредела. Но зубной врач и Ихсан-эфенди все еще были там.

Комиссар помирил их, Ихсан-эфенди едва не плакал от радости.

— Ну, — сказал комиссар, — теперь все. А с мальчуганом я поговорю. Ихсан-эфенди, ты должен найти сына. Пришли его сюда или скажи нам, где он.

— Хорошо. Вы его припугните как следует.

— Не беспокойся, все будет в порядке…

Ихсан-эфенди и шофер Адем вышли первыми, за ними — зубной врач с сыном.

Комиссар зевнул, устало потянулся.

Кто-то постучал в дверь.

— Войдите!

В дверях, заискивающе улыбаясь, появилась старая Пембе.

— Ты что? Зачем пришла?

Она облокотилась на угол стола.

— Вы ищите сынка Ихсана-эфенди?

Комиссар насторожился.

— Да.

— Мальчик у нас. Только не говорите ему, что я сообщила вам об этом.

— Что он делает?

— Ничего, лежит.

— А почему подрался?

— Спрашивала, молчит.

— Хорошо, я сейчас пошлю за ним полицейского.

— Только, ради аллаха, не говорите, что я сказала!

— Ладно! Не беспокойся.

Вскоре привели Джевдета. До самых дверей с ним шла Джеврие, в участок ее не пустили.

— Ну что ж, посадим тебя в тюрьму! — сказал комиссар.

Джевдет смотрел под ноги и молчал.

— Зачем подрался? Доктор подал жалобу. Расскажи все чистосердечно, тогда тебя, может быть, и простят.

Джевдет снова не ответил.

Комиссар нахмурился. Паренек и не думает о раскаянии.

— Так что же, драка сама собой началась?

Джевдет поднял голову.

— Не скажу.

— Почему?

Молчание.

— Ну?

Джевдет вздохнул, по щекам покатились крупные слезы.

— В квартале тебя никто не любит, сынок, — уже мягче проговорил комиссар, — даже твой отец.

— Я знаю.

— За что тебя не любят?

Джевдет не отвечал.

— Это из-за твоего характера… И отец и мать к тебе плохо относятся.

— Моя мать меня любила.

У комиссара тоже были дети, два сына. Он вспомнил старшего, худенького мальчика в веснушках, и младшего, хорошенького карапуза. Старший почему-то считал, что никто не любит его, злился, всегда был мрачен и старался уединиться. Вот и этот мальчик тоже вообразил, что его не любят, и поэтому стал таким упрямым и угрюмым.

— Ладно. На этот раз тебя прощаю! — вдруг улыбнулся он. — Но смотри веди себя хорошо. А уж если еще раз попадешься, пеняй на себя. Тогда обязательно посажу в тюрьму.

Джевдет не испугался. Тюрьма? Не такое уж это страшное место! Настоящий герой даже должен посидеть в тюрьме. Ведь именно так было с Жано и Яником в Америке.

Он вышел на улицу. Джеврие ждала его. Глаза у нее были красными от слез.

— Ну что? — она взяла его за руку.

— Ничего.

— Тебя не посадят в тюрьму?

— Нет. А вообще, если хотят, пусть сажают.

— Почему, Джевдет-аби?

— Я не боюсь!

— Разве?

— Жано и Яник тоже сидели в тюрьме. Ну и что? Надо только иметь верного друга. Такого, как Яник.

— А что он сделает?

— Поможет убежать!

— Как?

— Самое главное — ловкость! В тюрьмах окна высокие и узкие. Но Яник пролез через такое окошечко, а потом помог бежать Жано. Я тоже убегу, и никто меня не поймает. Если тебя и Кости посадят в тюрьму, не бойтесь! Я выручу!

Он начал рассказывать… Вот перед большим домом стоит мотоцикл с коляской. Они крадут его, спускаются на набережную Галаты, садятся на большой пароход и уезжают в Америку. Потом много всяких приключений… Кости и Джеврие попадают в тюрьму. Он придумывает план побега… Обманывает американцев, пробирается в тюрьму и находит своих друзей. У Кости унылый вид… Джеврие плачет…

— Я о тебе плачу, Джевдет-аби, — прервала его Джеврие.

— Подожди, сейчас… Я вхожу в камеру, ты прыгаешь до потолка от радости. Кости бросается мне на шею!..

— Я раньше его.

— Да подожди ты!

— Хорошо, Джевдет-аби.

— Я шепчу вам на ухо, что надо делать. Мы ждем темноты. В полночь я поднимаюсь к окну. Подпиливаю железную решетку, отгибаю прутья. Помогаю вам подняться наверх. Утром все обнаруживается. Бьют тревогу. Бегают, ищут… А мы? Мы уже на мотоцикле и мчимся в Мексику!

— Что мы там будем делать?

— Подружимся с ковбоями, они научат нас бросать лассо, ездить верхом, стрелять. Кто может сравниться в силе и ловкости с ковбоями?

Они подошли к дому Джевдета.

— Не хочется идти домой.

— Из-за мачехи?

— Из-за всех их. Комиссар спрашивал, почему мы с Эролом подрались. Я не сказал. Разве о таком говорят?

Джеврие опустила глаза.

— Скорее бы уехать… — вздохнул Джевдет. — Я ни о ком не буду плакать. Здесь все мне чужие.

— А я?

— Ты другое дело. И Кости… Знаешь, подожди меня, я быстро вернусь, только возьму лоток.

— Ладно.

Он несмело постучал. Дверь открыл отец.

— Да, утешил сынок. Порадовал! — покачал он головой. — Никогда раньше не знал, что такое полиция, теперь вот, на старости лет, пожалуйста! А сколько всякой пакости пришлось выслушать! И от кого? Аллах, аллах! Будь ты проклят, паскудник, чтоб ты сгинул с лица земли!

Джевдет молча прошел в свою комнату, взял лоток. Ихсан-эфенди крикнул из кухни:

— Последний раз говорю тебе: не исправишься — как щенка вышвырну из дому. Мне такой сын не нужен!

«Ага, вот как заговорил! — подумал Джевдет. — Тогда лучше уйти сейчас же». Он стал собирать книги.

В чуланчик вошел отец.

— Зачем это тебе книги понадобились? — спросил он.

Джевдет не ответил.

Ихсан-эфенди схватил его за плечо, потряс.

— Я кому говорю!

— Что?

— Зачем ты книги собираешь?

— Надо, вот и собираю.

— Собака, сукин сын!

— Я не собака!

— Собака!

— Нет, не собака!

— Ах, так!

Ихсан-эфенди ударил сына. Джевдет хватил ртом воздух, покачнулся.

— Будь ты проклят! — крикнул он. — И ты и твой дом! Я ухожу и больше не вернусь. Не ищи меня!

Он зарыдал. Слезы лились рекой. Так он плакал только один раз — когда умерла мать.

— Уйдешь, — пригрозил Ихсан-эфенди, — больше не пущу в дом. Смотри, змееныш! Я тебе кто? Отец или враг? Ну, умерла мать… Разве я виноват? Что ты на меня волком глядишь?

У самой двери Джевдет обернулся: